Этот дрейф воспринимается широкими массами населения в России и даже на Украине с неподдельным удивлением и оборачивается не только непониманием причин, его побуждающих, но и отрицанием самого факта удаления Украины от России или, в лучшем случае, его неприятием. Истинное положение дел, зачастую весьма неприглядное, замалчивается и подменяется приятными на слух разговорами о дружбе и вечной преданности, обращениями к истории, где два брата – русский и украинский народы – вместе жили, строили, воевали, побеждали и т. д. Что самое интересное, все это имеет под собой неоспоримые исторические основания, ибо является правдой. Но подобный подход страдает одним существенным недостатком: он не позволяет трезво оценить современное состояние российско-украинских отношений и определить причины этого состояния. Елейные речи, заверения, экскурсы в прошлое, равно как и нежелание смотреть правде в глаза, призваны доказать (иногда другим, иногда самим себе), что в украинско-русских отношениях все хорошо, а негативные моменты, возникающие время от времени между Украиной и Россией, – дело временное и поверхностное, своеобразные игры политиков.

Оставим за скобками политиков России и Украины, их цели, тактику и стратегию (в том случае, если она есть), равно как и ответ на вопрос, насколько их курс отвечает интересам наших народов и в чем эти интересы состоят. Это особая тема, требующая серьезного осмысления. Но ради справедливости посмотрим на проблему с другой стороны. Понятно, что познания широких слоев общественности в отечественной истории весьма поверхностны и шаблонны. Здесь речь идет, конечно, не об элементарной исторической неграмотности или о заведомо фальсифицированном освещении прошлого. В самом факте шаблонности нет ничего дурного. Среднестатистический обыватель знает и должен знать своеобразный «краткий курс» из основных фактов, причинно-следственных связей и оценок, которые обязательно должны соответствовать государственной и общественной идеологии (в последнем случае речь идет о тех странах, где историческая роль государства не столь ярко выражена, как в России), служить ей историческим фундаментом и способствовать политической мобилизации населения. В соответствии с этой исторической мифологией (в данном случае этот термин употреблен без негативного смыслового оттенка) находила свое изображение и история Украины, отложившаяся затем в общественном сознании.

Однако прочность и жизнеспособность этой идеологии может быть достигнута в том случае, когда она опирается на реальный исторический опыт того социально-политического организма, который она обслуживает, когда ее основы, ключевые положения корнями уходят в прошлое и соответствуют историческому пути народа и его историческому сознанию. И здесь важно подчеркнуть, что официальная советская идеология и народное восприятие многих исторических сюжетов, например имеющих отношение к Украине и к украинско-русским связям, в целом взаимно дополняли друг друга. Поэтому провозглашаемая идеология дружбы и братства русского и украинского народов, несмотря на известную долю присущей ей патетичности и официозности, не была тем не менее чем-то искусственно сконструированным и навязанным. Иными словами, она не была «мифом» (уже во вполне традиционном толковании этого слова), ибо в ее основе лежал взгляд на историю и культуру, позволявший представителям этих этносов видеть друг в друге «своих», пусть немного отличающихся, но «своих».

В связи с этим неурядицы во взаимоотношениях между нашими странами и отдаление Украины от России в последнее десятилетие в народном сознании представляются делом рук «петлюровцев», «бандеровцев» и украинских националистов вообще. Именно этими же причинами продиктовано и настороженное отношение к Западной Украине, где наиболее широко распространены антироссийские и антирусские настроения. Однако сводить все прошлые и современные проблемы русско-украинских отношений лишь к делу рук петлюровцев и бандеровцев было бы непростительным упрощением. К тому же такой взгляд не позволяет глубже разобраться даже в причинах появления этих последних на исторической арене.

Проблемы происхождения и сущности украинского национализма, истории становления украинской национальной общности и прочие вопросы, связанные с национальным развитием Украины, весьма сложны и многообразны. Обращение к ним требует от исследователя вдумчивого и комплексного подхода и внимательного изучения прошлого, как далекого, так и относительно близкого. Стоит хотя бы отметить, что развитие «Украины»[8] как национального организма началось и набирало силу не на Западной Украине (в ту пору еще таковой не являвшейся и называвшейся Галицией, или, по-славянски, Галичиной), а на землях, входивших сначала в состав Российской империи, а затем – СССР. Именно Малороссия, или, как ее называли деятели украинского движения, Надднепрянщина, стала той территорией, на которой зарождались национальные идеи, которая была поставщиком кадров для этого движения и главным центром приложения его сил.

Интерес к истории вполне естествен и легко объясним. Дело в том, что многие процессы, имеющие место на современной Украине, не являются чем-то новым. Их корни уходят в конец XIX – первую треть XX в. Именно в тот период возникает украинская идентичность, активно идет формирование украинской национальной общности и украинского национального самосознания. Поэтому без обращения к не столь уж далекому прошлому, без изучения национального развития русского и украинского народов не разобраться в историческом пути России и Украины и не уяснить то положение, в котором они оказались на рубеже 2-го и 3-го тысячелетий. И это надо делать беспристрастно, отбрасывая старые и вновь создаваемые политико-идеологические штампы и мифы.

Особо стоит отметить, что исследования в данной области имеют не только научно-историческое, но и общественно-политическое значение. Оно заключается в том, что изучение национальных процессов и движений открывает возможности для более глубокого понимания и всестороннего анализа культурной, языковой, национальной и политической ситуации не только в Украинском государстве, но и на постсоветском пространстве, в Восточной Европе и мире в целом. А это, несомненно, поможет поиску более действенных средств, направленных на устранение и нейтрализацию деструктивного действия национального фактора или же его более полное использование, но уже в национальных и государственных интересах России.

Любая политика, в том числе национальная, имеет две основные составляющие. С одной стороны, это курс властных структур, который предполагает достижение определенных целей, стоящих перед обществом и государством. С другой – этот курс всегда обусловлен существующей действительностью и во многом ею корректируется. Она же определяет приоритеты государства в том или ином вопросе. В нашем случае существующая действительность – это состояние общества, его отношение к национальному вопросу, уровень национального сознания широких масс населения, их готовность быть нацией, деятельность общественных кругов и организаций, так или иначе трактующих национальный вопрос и старающихся реализовать свои задачи в этой сфере.

Действительность и политика государства в национальном вопросе связаны между собой теснейшим образом, по сути являясь сторонами одного и того же процесса. Несмотря на это, в исследованиях, посвященных национальному вопросу, по крайней мере в отечественной историографии, приоритет отдавался лишь одной стороне – национальной политике, а причины и контекст того или иного мероприятия власти объяснялся лишь отчасти. Естественно, что вне поля зрения исследователя оставалось само общество, которое в таком случае представало в виде некоего статиста, в то время как оно являлось (и является), особенно после крупных войн и революций, весьма активным творцом исторического процесса, определяющим ту или иную расстановку сил на политической арене. Изучение жизни общества дает возможность получить более точную картину исторической действительности, позволяет лучше разобраться и в политике государства, и в выборе путей развития нашей страны. Все это, безусловно, относится также и к сфере национальных отношений.