— И куда вы теперь отправитесь? — спросила Лиза.

Марсианка улыбнулась и сказала:

— Думаю, на запад. А вы-то как? С вами все в порядке?

Разумеется, с ней было не все в порядке. Воспоминаниям о Руб-эль-Хали суждено преследовать ее годами. Но она только пожала плечами и ответила:

— Я справлюсь.

Должно быть, это прозвучало так искренне с ее стороны, что марсианка взяла ее за руки и, глядя в глаза, с чувством пожала ей на прощание обе руки.

— Жаль, что все так вышло, — сказал Брайан. На его языке это означало: «Понимаю, что о нашем браке уже не стоит и заговаривать». — Очень многое могло быть иначе, но так уж обернулось.

Хорошо, что он это сказал. Теперь Лизе легче было взглянуть непредвзято на все, что он делал — или пытался делать — для нее.

И уже ни в чем его не упрекать.

Их обед затянулся. Близились сумерки. Внизу в Порту начинали перемигиваться огни — от подсвеченных щитов на Рю де Мадагаскар до разноцветных светодиодных гирлянд, которыми манили рынки и базары. Дивный город, говорящий на сотне языков, — думала Лиза, — он тоже ведь единый организм, подчиняющийся своим суточным ритмам, погруженный в свой собственный процесс эволюции, подстегиваемой воображением. Интересно, простоит ли он еще тысячу лет? А десять тысяч лет — до тех пор, пока тень Турка не выйдет из Арки Времен, чтобы начать здесь новое существование?

«Если мы хотим в действительности понять природу гипотетиков, мы должны всегда принимать во внимание тот факт, что они были очень древними, когда мы впервые столкнулись с ними. Но теперь они еще старше».

Из предисловия к отцовской книге.

Брайан напоследок пожал ей руку и направился к выходу. Ей захотелось побыть здесь еще немножко. Во дворике стояла приятная прохлада. Уже зажигались звезды. Махмуд принес кофе в серебристой турке.

«Чего мы не можем вспомнить, то должны открыть заново».

— Простите, что вы сказали?

— Ничего. Уже темнеет…

— Такие уж тут закаты, — улыбнулся Махмуд. — Кажется, что они длятся вечно.