Днем в отеле «Улси-Левер» дежурил Ленни Эймс, а он был передо мной в долгу. Он принимал подпольные ставки на лошадей прямо на своем рабочем месте, а в это время пришли его проверять. Только я заметил их первым. И как ни в чем не бывало взял папку с цифрами, билетами, записями о сделанных ставках и с деньгами и унес все эти вещественные доказательства с собой. Когда все улеглось, он получил ее назад, но смелости втянуться в этот бизнес снова у него уже не нашлось. А я с тех пор так ни разу и не попросил его отплатить мне услугой за услугу.

Я вошел в обшарпанный вестибюль третьеразрядного отеля. Ленни Эймс заметил меня еще в дверях и мертвенно побледнел. Он, как и все, читал газеты, но лучше других сумел сделать из прочитанного соответствующие выводы. Едва заметным кивком он указал мне на дверь офиса, где я, прикрыв за собой дверь, стал ждать. Двумя минутами позже появился Ленни и в изнеможении рухнул в кресло у стола.

— Ирландец... ради Святого Патрика...

Я его перебил:

— Ну, дружище, настало время расплачиваться с долгами.

— Ну неужели не нашлось никого другого? Слава Богу, игроки отсюда убрались, но до сих пор, что ни день, приходит какой-нибудь легавый в штатском. Только вчера приваливал следователь и всю душу мне вымотал...

— Послушай, мне надо всего только комнату ненадолго, никаких неприятностей не будет.

— Да, конечно, ты и так уже по уши в неприятностях.

— Но мне надо закончить одно дельце.

Он встал, подошел к окну и сквозь венецианские ставни осторожно выглянул на улицу.

— Послушай, Райен. Допустим, с легавыми я справлюсь, но что, если сюда нагрянет Стипетто со своей шайкой? Думаешь, у них мозгов совсем нет? Они же помнят все твои штучки. Так что они наверняка на меня нажмут, а на меня и сильно жать не надо. Сам знаешь, я не боец. Я уже сейчас готов бежать с поля боя. Как только Большой Степ узнает, что ты у меня прячешься, нам с тобой обоим придет конец.

— Не припомню, чтобы тебе, Ленни, приходилось просить меня об услуге дважды.

Он посмотрел на меня. В его взгляде как в зеркале отражалось все его беспокойство.

— Ладно, Ирландец, извини, что-то у меня нервы сдали. — Он улыбнулся и трясущимися руками попытался зажечь сигарету. Удалось только со второй попытки. — Мы держим свободным один номер на четвертом этаже. На нем висит табличка «Подсобное помещение», из окна можно спуститься на задний двор по пожарной лестнице. Там есть умывальник, туалет и койка, и ключ от этой комнаты не обязательно сдавать дежурному. Там у нас раньше жил подсобный рабочий, но три месяца назад он умер, а другого мы взяли временно. Если к тебе кто-нибудь пристанет, скажи, что он попросил тебя его сменить. А меня оставь в покое.

— Отлично. А как быть с ночным портье?

— Трус, каких мало. Собственной тени боится. У него были какие-то неприятности, и наш отель единственный, где ему дали работу. Он руками и ногами за эту работу держится. Его я беру на себя.

— Так ты сам ему все скажешь?

— Да, черт побери. Лучше ему быть в курсе дела. Я скажу, что, если он откроет рот, ты сотрешь его в порошок. — Ленни выдвинул ящик стола, кинул мне ключ и сказал:

— Вот, это тебе. И я очень тебя прошу, не оказывай мне больше услуг.

— Договорились. — Я сунул ключ в карман и вышел.

Комнатка действительно оказалась невелика, но этого было вполне достаточно. Я мог сидеть здесь сколько мне вздумается и звонить по телефону. Дверь изнутри запиралась на засов, окна открывались легко. Я осмотрел дворик, заметил удобный лаз через двухметровый забор и завалился на кушетку.

Теперь можно хорошенько подумать.

Я оказался в гуще самых разных событий. Большой Степ уверен, что это я прикончил его братца, у меня был мотив, время и возможность это сделать. Он за мной охотится.

Полиция придерживается той же точки зрения, которая основана на показаниях их стукачей, и полиция тоже за мной охотится. У меня уже есть приводы; и даже если они не соберут доказательств, то все равно будут рады отправить меня за решетку. Слишком уж долго я мозолил им глаза.

Есть еще Карин Синклер. Если она говорила мне правду, а я почти уверен, что это так, то я оказался в самом центре чужой игры. Она призналась, что работает в ФБР, и никто этого не опроверг. Федеральная комиссия связи, возможно, всего лишь прикрытие. Она передала мне предмет, от которого может зависеть государственная безопасность, а я его потерял.

Черт возьми, я оказался самой голодной форелью в пруду к началу рыболовного сезона! Кроликом, спрыгнувшим с забора в центр собачьей стаи.

Следовательно, разумнее всего начать с поисков настоящего убийцы Пенни Стипетто. Таким образом я отделаюсь сразу и от преследований Большого Степа, и от легавых. Но что делать с Карин Синклер и ее преследователями? Ведь из-за этой проклятой капсулы все ФБР уже, наверное, стоит на ушах.

А капсула у Флая.

Значит, необходимо разыскать Флая. Подкрасться к хозяйству Большого Степа и найти там Флая. Задача не из легких. Этот паршивец не задерживается подолгу в одном месте и вряд ли спит две ночи подряд в одной кровати, хотя у него есть слабое место... он ведь говорил Лизе, что «зелье» у него кончается, и понадеялся, что в моей капсуле героин. Даже если бы он оказался прав, меня ждут крупные неприятности, если нет — еще большие. Эту сторону дела надо как можно быстрее прояснить.

Только после семи начало темнеть, и как только вечерняя толпа стала расходиться, я спустился вниз и, поймав испуганный взгляд похожего на педераста портье, вышел на улицу. Из ближайшей аптеки я тут же позвонил своему старому приятелю Биллу Грэди, который вел колонку в одной из крупных газет.

Трубку взяла его секретарша, и, чтобы добиться своего, мне пришлось представиться сенатором. Это сработало. Она тут же дала мне номер телефона, по которому можно его разыскать. Боясь, как бы она меня не опередила, я немедленно набрал этот номер.

— Грэди?

— Кто это?

— Ирландец.

Секунду он молчал, затем я услышал его удивленный голос:

— Да ну?! Не может быть! Где ты?

— Неподалеку. Хотел бы с тобой поговорить.

— Заходи.

— Но есть ведь, кажется, статья о соучастии...

— Слышал, слышал. Но еще существует свобода прессы и неписаный закон об охране источников информации. Я уже чую интересную историю.

— Приду через десять минут.

— Жду с нетерпением. Буду один.

Билл Грэди обитал в старомодном отеле на Семьдесят второй улице. Я поднялся на лифте, нажал кнопку звонка и, когда он открыл дверь, вошел. Мы не виделись три года, но это не имело никакого значения. Мы по-прежнему чувствовали себя армейскими дружками, которых несколько лет, проведенных бок о бок, сплотили на всю жизнь.

Он налил мне выпить и кивком пригласил усаживаться в кресло:

— А теперь рассказывай. Ты сегодня — самая сенсационная новость Нью-Йорка.

Я покачал головой:

— Это только так кажется.

— Итак?

— Наш разговор не записывается?

— Да что ты! Давай.

Я все ему рассказал. Я уже закончил, а он все еще не прикасался к своему виски, хотя и сидел со стаканом в руках.

— Что с тобой? — спросил я.

Он наконец сделал первый глоток и поставил стакан.

— Твой рассказ, на мой взгляд, подтверждает кое-какие слухи, которые до меня уже доходили.

— Так расскажи же скорей.

Грэди немного помешкал, видимо решая про себя, как много он может позволить себе сказать. Наконец он резко повернулся ко мне и начал так:

— Мне уже не раз доводилось вверять тебе свою жизнь. Надеюсь, что и на этот раз ты меня не подведешь. Слыхал ты что-нибудь о работе советских океанографов, начатой в 1946 году?

— Кое-что доводилось. Карта дна Мирового океана, течения, какие-то там приливы, отливы и тому подобное. А что?

— Ты ведь знаешь принцип действия ракет типа «Поларис»?

— Насколько я помню, они сжатым воздухом выталкиваются с подводной лодки в воздух, после чего включается их собственный двигатель и система наведения. А при чем здесь это?