Она не понимала, как ее сын мог бросать одну семью за другой. Сомневалась, можно ли вообще считать его по-настоящему нормальным, и, когда он связался с ней по телефону, мгновенно его раскусила. “Ингмар позвонил, и за внешним здравием и благополучием все же таятся боль и тревога, которые, надеюсь, усилятся”.

Ранее Ингмар Бергман использовал однушку на Грев-Турегатан, 62, как рабочий кабинет, но теперь там жила Харриет Андерссон, и он лишился спокойного места для работы. Осенью 1952 года он устроился в гостинице “Инн” на площади Мосебакке-торг, в том же доме, что и “Сёдра театерн”. Потайная винтовая лестница вела в комнатушку с великолепным видом на Стокгольм и его гавань. Вечерами он сидел там и, вдохновляясь сценическим шумом ревю и ночными актерскими гулянками в гостиничном ресторане, писал сценарий “Вечера шутов”. Но фактически источником фильма был инцидент в Париже, когда он заставил Гюн рассказать о ее прежних эротических переживаниях и ответил на ее откровения безумной ревностью.

Теперь то же самое возникло в отношениях с Харриет Андерссон, которая считала, что его ревность бывает поистине чудовищной, на грани патологии. “Он вбил себе в голову, что у меня что-то было с немцем-фотографом, который приходил делать репортаж. Если посмотреть фильм, то легко перенести все это на наши отношения. […] Я ему не изменяла, хотя он так думал. Я была ему чертовски верна”, – говорит она в книге интервью.

Пока Ингмар Бергман переваривал свою ревность и терзания из-за того, что ему в унизительной форме сообщили, что обещанного места в Драматическом театре не будет, Харриет Андерссон продолжала выступать в театре “Скала”, в сетчатых чулках и с декольте, причем, по словам Бергмана, ее заставили петь куплеты с припевом: “Если Бергману по нраву, я разденусь донага”.

Весной 1952 года он помимо “Лета с Моникой” снял “Женщины ждут”, идею подбросила Гюн, она рассказала, как однажды после ужина женщины клана Грут сидели одни и совершенно откровенно завели разговор о своих браках и любовях, – вот это и стало темой фильма. Кроме того, Бергман поставил восемь пьес для радиотеатра и Городского театра Мальмё, где начиная с сезона 1953/54-го получил ангажемент как первый режиссер и художественный консультант.

Но сперва его ожидало чудесное лето в сконском Арильде и съемки фильма с подходящим к обстоятельствам названием “Урок любви”, первой из серии легких комедий, которая прежде всего должна принести деньги в скудную кассу, а вдобавок нейтрализовать провал или, во всяком случае, чрезвычайно неоднозначный прием “Вечера шутов”. Критик из “Афтонбладет”, скрывавшийся под псевдонимом Фильмсон, не оставил от картины камня на камне:

Харриет Андерссон была рядом, когда Бергман взял в руки эту рецензию. “Мы сидели в Ингмаровой машине – старом высоком автомобиле, напоминавшем сосисочный киоск на колесах, – прочли и оба плакали. Сущий кошмар”.

В книге “Образы” Ингмар Бергман признается, что его отношение к комедии весьма сложно и уходит корнями в детские годы. Его считали неприветливым, обидчивым и твердили, что “у Ингмара нет чувства юмора”. Такого рода заявления, если их повторяют достаточно часто, на всю жизнь крепко врезаются в память, и Бергман не стал исключением. Слегка удивляет только, что этот ярлык приклеили ему так рано. Письма, какие он ребенком, подростком и взрослым писал родным, женам и сотрудникам, свидетельствуют, что их автор отнюдь не мрачный тип, лишенный чувства юмора.

Бергман решил попробовать избавить себя и окружающих от иллюзии, что он зануда. Но задача оказалась нелегкой. Новогодние ревю, которые он ставил в Городском театре Хельсингборга, включали его собственные скетчи, которые он считал смешными. “Однако никто не улыбался, и я все время ломал себе голову, чем же другие заставляют народ смеяться. И никак не мог понять, как это происходит”.

Теперь он обзавелся двумя помощниками из числа самых надежных своих актеров – Эвой Дальбек и Гуннаром Бьёрнстрандом. Оба обладали необходимой комической жилкой и пользовались у публики огромной популярностью. Бьёрнстранд был этаким шведским Кэри Грантом, а Дальбек ни больше ни меньше как скандинавской Кэтрин Хэпберн; “…сдержанная и одновременно чувственная, импозантная красавица-блондинка с уникальным талантом к ироничным и сардоническим репликам, который особенно ярко раскрылся в бергмановской галерее сильных, умных женщин, противостоящих слабым мужчинам с непомерно раздутым самомнением”, как в 2008 году писала по случаю ее кончины “Сюдсвенска дагбладет”.

Уже в “Женщины ждут”, премьера которого состоялась в ноябре 1952 года, Дальбек – Бьёрнстранд показали, на что способны, а именно в знаменитой сцене в лифте, основанной на происшествии с самим Бергманом. Он и его тогдашняя жена Эллен после ссоры поехали в Копенгаген и ужинали у близких друзей. А когда вернулись в гостиницу, ключ от номера сломался в замке, они поневоле провели ночь на лестнице, неожиданно получив шанс поговорить друг с другом. В фильме же пара Дальберг и Бьёрнстранд при полном параде застревает в лифте.

Если Бергман и сомневался в своей комической жилке, то теперь увидел, черным по белому, что способен создать нечто отличное от того, что принесло ему известность “лишенного иллюзий бытописателя и взыскательного моралиста”, как писала “Афтонбладет”. По мнению критика Фильмсона, который год спустя сладострастно уничтожит “Вечер шутов”, “Женщины ждут” – “самый многогранный, но и самый ровный и гармоничный фильм Бергмана, который, пожалуй, кое-кого удивил, выступив как блестящий и остроумный комедиограф, притом с острыми коготками в по-кошачьи мягких лапках”. Рецензия “Свенска дагбладет” тоже расхваливала его “подкупающий, легкий и теплый юмор”.

Марианна Хёк в своей книге пишет, что бергмановское чувство юмора определенно сродни бурлеску, поскольку режиссер сдабривал свои драматические фильмы комическими трюками немого кино и фарса. “Комедия, – пишет она, – предъявляет высочайшие требования к точности выражения, к легкости и к яркости деталей”. Тут кто угодно с испугу может отступиться. Трагедия, похоже, менее требовательна.

Уверившись в своем комическом таланте, он собрал чемоданы и вместе с Харриет Андерссон отправился в Арильд, на западное побережье Сконе, где раньше этим летом снимали натуру для “Вечера шутов”, теперь же Бергман предастся там редкому в его жизни занятию – лени.

Средневековый рыбачий поселок Арильд смотрит на северо-восток, на просторный залив Шельдервикен, и представляет собой как бы близнеца Мёлле, с точки зрения солнца расположенного более выгодно и выходящего на юго-запад и Данию. С другой стороны, Арильд аристократичнее этого классического курорта, до которого всего-то километра четыре. В 1894 году король Оскар II однажды останавливался в Арильде на ночлег, что стало поводом для подражания, и туда потянулись многие знаменитости и другие августейшие особы. Гости прогуливались, вели добропорядочную семейную жизнь, и, как говорят, иные из отдыхающих в Мёлле обеспечивали себя арильдским адресом до востребования, чтобы их не связывали с грешками курорта по ту сторону мыса Куллен.

Ингмар Бергман и Харриет Андерссон предвкушали прекрасный отдых после работы над “Вечером шутов”, съемки которого шли с конца февраля до начала июня. По словам Бергмана, фильм был “сравнительно искренний и бесстыдно личный”. Харриет Андерссон играла любовницу главного героя (его играл Оке Грёнберг), директора цирка и второго “я” Бергмана, а темой было унижение во всех его вариантах, хорошо ему знакомое.

Лето выдалось восхитительное, и Ингмар Бергман наслаждался вовсю. Жили они в пансионе Юлии Лундгрен, и меж тем как Андерссон каждый день спешила на пляж и в скалы, купалась и загорала, Бергман оставался в пансионе, в башенной комнатке, где валялся на спине и читал книги либо сидел и писал сценарий будущего “Урока любви”. Или, как он говорит в книге интервью “Бергман о Бергмане”: “Как бы то ни было, я главным образом развлечения ради начал писать сцены, сцены из супружеской жизни”.