– Тогда как только начнется перестрелка, перебирайтесь сюда, в больницу, – решила Джин. – Мы сразу возьмем ее под свой контроль. Будет безопасно.

– Хорошо, мэм. Спасибо вам. – Доктор Фарад сжал ее руку.

– Майк. Майк.

Он спал, едва прикрывшись одеялом. Загорелый, мускулистый, красивый. Светлые волосы взъерошены, губы чуть приоткрыты, и на лбу залегла заметная складка. На тумбочке рядом с кроватью в пепельнице еще дымилась сигарета – видимо, заснул недавно. Джин скинула куртку, туфли, стянув через голову футболку, села рядом. Потом затушила сигарету в пепельнице. Наклонившись, она осторожно прикоснулась к его плечу губами.

– Майк…

Он повернул голову. Ресницы дрогнули, и Майк посмотрел на Джин – светло-серые глаза, чуть затуманенные ото сна, а потом взглянул на часы.

– Знаешь, я устал ждать, – сказал он.

– Очень много работы. Доктор Фарад один не справляется. – Джин прислонилась лбом к плечу Майка. Он размотал ее волосы, и они упали вниз, закрывая обнаженную спину. – Три черепно-мозговые, из них две пулевые, проникающие, очень тяжелые случаи. Одна осколочная, полостных три, тоже проникающие. О всякой мелочовке я уже не говорю. «Чарли не катаются»? – Джин взглянула на картинку, застывшую на экране ноутбука на столе напротив. – Подполковник Билл Килгор? Вы просто фанаты «Апокалипсиса».

– Да, я люблю этот фильм, особенно первую часть, до выступления с девчонками из «Плейбоя». – Майк с нежностью гладил ее плечи и спину. – Потом начинается философия, фантасмагория. Мне кажутся подобные сюжетные навороты излишними, а вот атака с вертолетами под «Полет валькирий» Вагнера… Гениально! Билл Килгор и его ребята вернули Америке уверенность в себе. Мы снова почувствовали себя сильными, после психологического краха во Вьетнаме. Проиграть войну, не потерпев неудачи ни в одном сражении, а, наоборот, закатав их в каменный век с потрохами.

Он обнял ее, уложив рядом и поцеловав в висок.

– Мне было семь лет, когда я впервые посмотрел этот фильм. С тех пор я бредил воздушной кавалерией и серфингом.

– Стал заядлым серфингистом, как этот Билл Килгор, да еще и офицером военной кавалерии, – добавила Джин, улыбнувшись. – Только занесло в такую страну, где ни на серфинге покататься, ни жажду утолить. Чем бы занимался здесь легендарный Билл Килгор? Наверное, мог устраивать скачки на верблюдах, ведь тут одни пустыни.

– Да уж.

– Ты обставился по всем правилам. – Она протянула руку, нажав на кнопку, снимающую паузу.

– «Говорит Ромео Фокстрот»

– «Потанцуем?»

– У тебя даже Ромео Фокстрот имеется. Командир огневой группы. Я удивилась, когда ты выискал его. Я думала, это шутка, а он на самом деле Ромео Фокстрот. Приходит на прививку, я спрашиваю, как фамилия. Называет себя Ромео Фокстротом. Я намекнула на его ерничанье, а он на самом деле не врет. Отец сходил с ума по «Апокалипсису», – говорит, – а сам я из Огайо. Я смотрю, а у него на кармане написано «Р.М. Фокстрот». Тогда я кивнула и сделала этому Ромео Фокстроту укол.

– «Понеслось психологическое воздействие. Вруби погромче, сынок».

– «Полет валькирий» вы врубаете не хуже Килгора. Не знаю, насколько подобное ужасает сыновей джихада, но вроде весело. Мать долго не могла смотреть этот фильм. – Джин снова остановила картинку и откинулась на подушку. – И «Взвод», и все другие фильмы. Едва увидит, как горят джунгли от напалма, так сразу слезы на глазах. Отворачивается, уходит. Она от самого начала и до конца, с небольшим перерывом, когда я родилась, находилась все время в самом пекле. Привыкнуть, говорит, невозможно. Отец смотрел как раз спокойно, а она – нет. Джека Тобермана вспоминала, многих ребят из их «Тигриной стаи», которые домой в гробах вернулись. Не забыла ни одного, всех помнила. За кого боролась, но спасти не смогла. Смерть оказалась сильнее. Знаешь, мне сегодня Михраб рассказала, – молодая женщина приподнялась на локте, взглянув в лицо Майка, – об уходе украинцев с элеватора. Их там нет.

– Как это? – Майк резко повернулся. – Таких приказов не было. У них вчера стреляли, даже ранили кого-то.

– Да никого там не ранили, и стреляли только Аль-Каида. Украинцы не стреляют, ты же знаешь. Ранения у них тоже не наблюдаются. Какие ранения, если они все в БТРах сидели и носа не показывали. Они вызывали «Черный ястреб», причем летала Мэгги. Она говорит, с ними чуть в аварию не попали. У одного украинского десантника скрутило живот. В столовой, значит, перегрузился. Нельзя же столько есть всего подряд, никто не отнимает. И вечером все будет, и завтра утром тоже. Как же, дорвались, и по радио сообщают, дескать, аппендицит, аппендицит, острый приступ! Санинструктор такой диагноз поставил. Мэгги понеслась, как шальная. На операцию скорее надо, чтобы осложнение не случилось. Им приказали обеспечить безопасную площадку для приземления вертолета, а они ничего не понимают. Don’t understand, и хоть разбейся. Слава богу, сами сообразили. Что-то такое организовали на пустыре, прямо в городе.

– Безопасная площадка, – Майк иронично усмехнулся, – безопасней не бывает.

– Вот-вот. Они-то с места бояться сдвинуться, опасаясь мнимой бомбы. Потом вроде по периметру рассредоточились. Научили-таки украинцев на скорую руку на базе. Смотрят, где вертолет. Вроде нет вертолета, а он уже над ними висит – просто без всяких огней, а украинцы к такому не привыкли. Потом сообразили, начали какие-то ракеты сигнальные запускать, обозначили место посадки сигнальными огнями. Смотрите, дескать, сыновья джихада, стреляйте, сколько угодно. Мэгги просто в ужас пришла. С приборами ночного видения мы их видим и безо всяких ракет. Где искать, тоже знаем. Не надо нам ничего обозначать. Пилота ослепили, поэтому пришлось прожектор включать вопреки всяческим инструкциям. Она говорит, мы решили, нас сейчас с соседних домов точно в клочья разнесут, но, слава богу, обошлось. Потом и того хуже. – Джин взяла у Майка сигарету, затянулась и вернула ему. – Сели в точности как в этом фильме. – Она кивнула на компьютер. – Садимся, забираем, улетаем, а раненого-то нет. Он еще не готов, оказывается. Они говорят, мы думали, вы еще кружочек сделаете. Какой такой кружочек? Мол, на вираж пойдете. Зачем? Притащили этого больного. Мэгги его взвалила на борт, и до свидания. Улетели в результате всего в кромешной тьме. Она еще в машине определила полное отсутствие у украинца аппендицита. Хотела просто дать слабительного, но в вертолете уже поздно. Пришлось везти на базу, оформлять по всем правилам. Короче говоря, прокатился на славу.

– Да, с ними морока одна. Впрочем, русские тоже вояки так себе. – Майк стряхнул пепел с сигареты.

– Нет, – возразила Джин. – У русских большой опыт в Чечне. Они там сначала тоже дров наломали, но потом переломили ситуацию. С русских больше прока, а вот украинцы… – Она грустно покачала головой. – У них последний боевой опыт – Вторая мировая война. Все офицеры по ней научены, но когда это было?

– Твоя Михраб ничего не напутала? – Майк внимательно посмотрел на Джин. – Они не могли просто так уйти с элеватора, не поставив в известность командование коалиции. Элеватор, как известно, одна из самых главных опорных точек. Может, они просто тихо сидят, мечтая, например, как бы их поскорее заменили на поляков.

– Нет, – уверенно ответила молодая женщина. – К Михраб домой ночью приходили бандиты. Доктор Фарад говорит, их становится все больше и больше. Они заставляют младшего брат Михраб заложить бомбу на элеваторе и водили его туда смотреть что и как. Кроме того, доктор Фарад сообщил о фактической временной отмене обучения в школах и совете женщинам по минимуму выходить из дому. Это плохой знак. Похоже, после недель затишья снова будет жарко. Ну или злобно, как выражается твой любимый Билл Килгор. – Джин улыбнулась, поцеловав любимого мужчину в нос.

– Неужели парень согласился заложить бомбу?

– Нет. Но они в панике, вся семья. Ему дали сутки на размышления, и если молодой человек не согласится, всех убьют. Я сказала ему ответить утвердительно. Надо как-то воспрепятствовать катастрофе.