Кейт схватила меня за руку с такой скоростью, по-моему, быстрее, чем поражает гремучая змея.

— О нет, ты не откажешься, Лэйси Ньюман. Ты даже не читала тех статей, что я принесла тебе? Ты хоть слушала, что говорили на совещаниях на этой неделе? Цена акций «Devlin Media» поднимается, как долбанный воздушный шар. Грант, вероятно, заработал около восьми миллионов баксов, пока спал прошлой ночью.

Хорошо, что она это сказала, потому что несколько десятков тысяч долларов на красивую одежду и подарки кажется уже не такой и плохой вещью. Чувство вины? Какой вины? Это было похоже, словно диванная подушка могла испытывать чувство вины к Гранту.

— Простите? — сказала я кассиру. — Не подождете одну минуту? — усмехнулась я, глядя на Кейт. — Мне действительно очень понравились те туфли, и я думаю, что могу их тоже купить.

Для помолвки Грант отказался от автомобиля ретро фильмов с шофером, вместо этого выбрал вишнево-красный кабриолет с настолько широкими крыльями, что он напоминал совершенный дом, стоящий на съемочной площадке 1950-х годов, для съемки научно-фантастического фильма о Марсе.

— А ты не слишком ли молод, чтобы иметь кризис среднего возраста? — спросила я его, забираясь в машину, пока тонкое бирюзовое платье колыхалось вокруг моих ног на ветру.

— А ты не слишком молода для высасывающей душу вампирши? — парировал он, показав мне язык, как будто семилетний пацан. — Я хочу сказать тебе, что «Бетти» это классика.

— Ты дал имя своей машине, — спросила я, приподняв брови.

— Я даю имена всем своим машинам, — сообщил он мне. Та, с которой ты знакома лучше всего — Хепберн.

Его глаза танцевали от смешинок, и я ничего не могла сделать, как не рассмеяться в ответ. Я собиралась поражать его новыми нарядами, но мне потребуется еще несколько дней, чтобы распаковать все.

Сегодня был солнечный день, Грант выглядел стильно в обтягивающей красной рубашке и брюках цвета хаки, и я ничего не могла сделать со своей дрожью, когда его глаза поднялись по моим ногам до подола платья.

Я была частью этого фарса, и я могла с таким же успехом развлекаться. Для этого и были созданы фарсы, не так ли?

Настроение было светлым и задорным, он ехал по покатым холмам Долины Напа, пейзаж становится все более наполненный зеленью, мы спускались в самое сердце винной страны.

Ряды виноградных лоз растянулись до самого горизонта, налившиеся виноградные гроздья проглядывали, словно отполированные сапфиры и аметисты, между широкими листьями, пока мы проносились мимо, поднимая пыль по проселочной дороге.

— Фамильный виноградник Девлин был создан первоначально из множества лоз Нового Света, — говорил Грант. — Хотя в последние годы мы экспериментировали больше со Старым Светом, в частности Chardonnay. Мы делаем очень мягкое, богатое вкусом Merlot, и White Zinfandel по-прежнему наше самое популярное винтажное вино. Мы используем те же сорта винограда, переданные нам братьями Корбел…

Он тараторил о methodé champenoise и уровне кислотности, и еще каких-то технических вещах, которые порхали над моей головой, словно колибри, увлеченно жестикулируя, с блеском в глазах, которому могло бы позавидовать любое десертное вино. И кого собственно волновало, что я не понимала ни слова из того, что он говорил, когда был так этим увлечен?

Я однозначно не заметила, как он закатил рукава, обнажив мускулистые руки, когда серьезно увлекся некоторыми техническими деталями, или как он расстегнул верхние три пуговицы на рубашке, словно они его в чем-то сдерживали.

— Для тебя это действительно много значит, да? — спросила я. — Место, где мы собираемся.

— Мои первые воспоминания, связаны с этим местом, — тихо ответил он, и я запереживала, что спросила что-то неправильное, вытаскивая его из счастливых мыслей и обрекая нас на неловкое молчание. — Знаешь, я просто с трудом вспоминаю своих родителей. Но я помню полет сюда из Австралии, как я смотрел в иллюминатор. И я помню это место. Мой отец держал меня за руку, когда мы шли через ряды виноградника, солнце сквозь листья, витраж на потолке церкви, и мама, сидящую на краю нашего поместья и делающую эскизы для акварели, стакан лимонада готовый для нас, когда мы петляя долго шли обратно к ней.

Его глаза слегка сверкнули, но прежде чем я успела присмотреться, мне показалось, что я увидела слезы, или мне только показалось, он вытащил солнцезащитные очки из бардачка.

— Ты скучаешь по ним? — спросил я.

— Я едва ли помню их, — повторил он. — Я думаю... скучаю по целеустремленности, которая была им присуща. И, возможно, они смогли бы мне ее передать. Я, возможно, был бы лучше, если бы... ну, мой дед старался изо всех сил. Но во мне было всего так много, что у него не всегда получалось с этим справляться.

Его плечи были настолько напряжены, а голос был исполнен такой ненависти к себе, что это пронзало мое сердце.

Я дотронулся до его руки.

— Ты не такой уж плохой человек, знаешь ли.

— «Единственное, что необходимо для триумфа зла для хороших людей ничего не делать», (Эдмунд Берк) — процитировал он, продолжая смотреть на дорогу. — Иногда мне кажется, что я потратил всю свою жизнь, так ничего и не делая.

Опровергнуть это было действительно трудно. Но...

— Еще не все потеряно. Чтобы сделать что-нибудь. Чтобы сделать много разных вещей.

— Я чувствую себя... настолько ответственным, — он кашлянул, видно запершило в горле. — За компанию. За тебя. За… удостоверится в том, что все закончится хорошо. Иногда кажется, что самый простой способ избавиться от этой тревоги решить вопрос в целом.

— Но от этого получается только хуже, — сказала я. — Поверь, я знаю.

— Ты легкомысленна? Так я и поверил.

— Это правда, — ответила я. — В выпускной год я должна была спланировать день рождение Кейт. Но оно как раз выпадало на время экзаменов, и я все откладывала и откладывала, больше, по-моему, беспокоясь об этом, чем что-то делая, в конце концов, ну... скажем так, хорошо, что Кейт снисходительна и имеет слабость к дешевому вину, которое можно купить на авто заправке, — я пожала плечами смутившись, что перевела разговор на себя, как требующая повышенного внимания шлюха. — Прости, я знаю, что это даже близко не стоит с тем, что ты…

— Не извиняйся, — сказал Грант, и на мгновение накрыл мою руку. — Ты права, с откладываем это явно стараться избегать чего-то. Я думаю, я всегда знал это в глубине души. Когда я унаследовал все, я полагал, что только все испорчу. У меня было предложение о продажи, и я почти продал.

Его подбородок напрягся, и я положила руку ему на бедро. В знак утешения, конечно.

— Вся эта ответственность, и появились люди, которые готовы выплатить мне деньги, чтобы убрать эту ответственность с моих плеч… но покупатели планировали разделить компанию, переместить рабочие места за границу, понизив качество нашей продукции. Я не мог на это пойти. Что-то…, — он покачал головой, видно сам не веря, что у него могла возникнуть такая идея. — Что-то внутри меня останавливало, и неважно насколько я боялся, но я не мог позволить себе так уйти.

Я вгляделась в его профиль, когда он въехал за еще один поворот, ощущение нового осознания и восхищения наполнили мое сердце. Он испытывал искушение легкой жизни, но он не поддался ему. Он столкнулся… и по-прежнему сталкивается… со своими страхами. Может, он не только недоразвитый плейбой после всего этого.

Автомобиль въехал на парковку в винограднике, и заходящее солнце покрывало огнем невысокие холмы, в то время как яркий разноцветный свет отбрасывал радужные тени сосен и виноградных лоз, переливающихся тысячами различных оттенков зеленого, оранжево-коричневого, освещая блестящими крупицами света, как звезды. У меня перехватило дыхание от такой красоты.

— Это место очень много значит для меня, — Грант выключил двигатель и накрыл мою ладонь своей. — Я рад, что ты приехала.