Берк действительно рассмеялся и сказал:

— О'кей, увидимся в среду.

Прозвище «Юнец» подходило к Вилли Армстронгу не меньше, чем к мистеру Футу кличка «Детка». Рост его превышал шесть футов, а весил он двести тридцать фунтов. Говорить он мог, как выпускник колледжа, из которого ушел, не окончив учебы. Но мог он и использовать диалект, на котором говорил его отец — владелец плантации в Джорджии. Зубы его были исключительно белыми, что так контрастировало с темным лицом. Все свои зубы он продемонстрировал в широкой улыбке, приветствуя Джила Берка в своих апартаментах на Ленокс-авеню в Гарлеме.

— Конечно, вам, как белому, было не очень-то приятно идти сюда, — сказал он.

Джил крепко пожал его руку.

— По утрам ваши котята не выступают. Вы выглядите очень довольным типом.

— Не котята, а «пантеры».

— Пантеры, когда заходит солнце. Как Камми?

— Великолепно. Стряпает лепешки и пироги.

— А мне, Юнец, захотелось попробовать колбаски и блинов.

— Все будет, дружище. Все, как в былые времена. Помнишь Луни Муни, повара, который проходил основной курс?

— Старо. «Берегись отрядов Луни Муни!» — отозвался Берк.

— Именно, друг. Кулинарные способности Камми делали его грустным, как сама печаль.

Этот завтрак напомнил им о былых горячих денечках.

Армстронг открыл вексельную контору, обслуживающую соседей. Он пережил экономические неурядицы, но, главное, стал видным лидером негритянской общины. Его тяжелая рука и разнообразные контакты позволили району его обитания избежать многих трудностей. Он знал почти все, что творилось в окрестностях.

Когда они позавтракали, Камми, прелестная маленькая супруга Вилли, единственный человек, голоса которого он боялся, оставила их в гостиной за чашкой кофе, а сама убирала со стола.

Юнец предложил Джилу свои сигареты и протянул зажигалку.

— Как пережил увольнение?

Берк выпустил в потолок струю дыма.

— Нормально.

— Меня, дружище, можешь не обманывать.

— Конечно, все это было неприятно, — ответил Джил и, улыбаясь, мягко добавил: — Но теперь я снова в строю.

Юнец кивнул, не выразив никакого удивления. Молча выслушав Джила, он вновь понимающе кивнул.

— Тебе нужна помощь?

— Да.

— Какая?

— Нужно найти одного молодого парня — Генри Кэмпбелла. Ему около двадцати пяти лет. Он снимал меблированную комнату на Бликер-стрит, но не оставил адреса, куда переехал.

— Когда это было?

— Два года назад.

— Чертовски давно.

— Я понимаю, но не так уж много мест, куда он мог уехать.

— Ясно. Если ты черный, твое место известно. Можно выбирать разные места, но все равно останешься в гетто. Ну, а если он уехал из города?

— Сомнительно. Родился он здесь. Родители умерли, два его брата работают в почтовом отделении, но уже несколько лет ничего не слышали о нем. Среди занятых или безработных он не числится. Специальности у него, вероятно, нет никакой. Последний раз, когда я его видел, он работал на стоянке у заведения, принадлежащего Синдикату.

Юнец стряхнул пепел с сигареты.

— Стало быть, он свидетель, который не вовремя смылся?

— Точно.

— И ты хочешь привлечь его?

— Нет, я просто хочу знать, почему он изменил показания. Может быть, его кто-то уже привлек.

— Может оказаться, что у него дырявая память.

— Меня он, пожалуй, помнит, а тебя еще лучше.

— Мне бы не хотелось, чтобы у него были неприятности.

— Мне тоже.

— Конечно. Но он, видимо, не позаботился о себе вовремя.

— Есть разные трудности и разные пути справиться с ними, Юнец. Если он пойдет мне навстречу, я гарантирую ему, со своей стороны, поддержку. Что ты на это скажешь?

Армстронг некоторое время молча курил, потом, согласившись, кивнул.

— Всем рано или поздно необходима помощь. Посмотрим, что я смогу сделать. Когда тебе сообщить?

— Еще вчера…

— А завтра устроит?

— Альтернативы?

— Никаких, — усмехнулся Юнец, обнажая великолепные зубы.

Джил уже поднялся, когда Юнец спросил:

— Обеспечить тебе эскорт до белой части города?

— Шутишь? Пока еще не вечер, — улыбнулся Джил.

— Для котят — да, — согласился негр, — а мы так любим природу.

Джил рассмеялся и, показав на окно, спросил:

— Конечно, однако скажи, кто ухаживает за этими цветочками на подоконнике?

— Камми. Она их поливает.

— Да, Юнец, ты любишь природу.

Располневшая старая леди, хозяйка дома в Вест-Сайде, не любила выходить на улицу. Ей было слишком удобно греться на солнышке в своем старом кресле, никуда не выходя. Джил Берк разговаривал с ней, стоя на ступеньках крыльца. Какие-то парни брели по улице, пара алкоголиков на обочине распивала бутылку.

Конечно же, она помнила Теда Проктора, хотя бы потому, что его прикончили всего за день, как он должен был уплатить за комнату. Эту плату она, конечно, так и не получила. То, что осталось после него, она выбросила в мусорный бак. Бак, конечно, увезли — могла ведь приехать санитарная комиссия. Его чемодан она продала за доллар уезжавшей проститутке, остались лишь сломанные часы, которые она взяла себе и до сих пор не отдала в починку.

— У него были какие-нибудь друзья?

— Есть деньги — есть друзья, — печально вздохнула женщина. — Вы же знаете, как это бывает.

— Но кто-нибудь посещал его?

На ее заплывшем жиром лице появилась необъяснимая гримаса.

— Иногда заходил Энди, его сосед, когда думал, что у Проктора найдется для него выпивка.

— А где Энди сейчас?

— Этот идиот прошлым январем заснул у своих дверей, простудился и умер от воспаления легких.

— Вы часто заходили в комнату Проктора, когда он был здесь? — Задумавшись, она смотрела на Джила. Он достал пятидолларовую бумажку и засунул в карман ее платья.

— Каждую неделю я меняла простыни и наволочки.

— Что он держал в шкафу?

— Ничего, кроме грязной одежды. Он не… Понимаете, я не могла следить и совать свой нос в чужие дела и вещи…

— Говорите, говорите, я вам уже заплатил.

Она передернула жирными плечами.

— Ничего интересного. Старые письма и открытки, корешки оплаченных счетов… Вы знаете, он просто работал…

— Иногда работал.

— Но он регулярно платил за комнату.

— Вы же знаете, что полиция нашла в его комнате.

— Не знаю. Обо всем я только читала.

— Вы никогда не заглядывали в нижний ящик? Там обнаружили бумажники.

— Ни об одном из них я и не догадывалась.

— Кроме того, кое-что нашли и в двух других ящиках.

— Когда я заглядывала в них, там ничего не было, кроме грязного белья. Так я и сказала полиции.

— Сколько времени прошло с того дня, когда вы заглядывали в его комнату, до его убийства?

Она на мгновение задумалась.

— Он скончался за день до уплаты, а в этот день я меняю белье. Значит, прошла неделя.

— У него был пистолет?

— Где ему было его взять?

— Я спросил не об этом.

— У него не было ничего, что я не видела. У него не было никаких пистолетов.

— Когда его застали в ломбарде, у него был пистолет, еще неиспользованная штуковина, которая стоит сто десять долларов в магазине и примерно двадцать из-под полы. Пистолет был украден в магазине спортивных товаров. На черном рынке такие стоят двадцать долларов.

— Послушайте, мистер, — возразила женщина, — если бы Проктор заимел двадцать долларов, то никогда бы не истратил их на пистолет, за это можно ручаться. Он сразу же отправился бы в забегаловку к Барни и так напился, что не мог бы идти домой. Правда, приполз бы и завалился спать. Ему всегда не хватало на выпивку и если бы он где-нибудь нашел пистолет, то постарался бы поскорее продать его.

— Если парень был таким алкоголиком, то ради выпивки мог бы далеко зайти.

— Продать пистолет — да. Стрелять — нет, — настаивала она. — Он был обыкновенным пьяницей. Если хотите знать больше, то не скупитесь.