7. «Должно быть – за той рощей…» Должно быть – за той рощей Деревня, где я жила, Должно быть – любовь проще И легче, чем я ждала. – Эй, идолы, чтоб вы сдохли! – Привстал и занес кнут, И окрику вслед – охлест, И вновь бубенцы поют. Над валким и жалким хлебом За жердью встает – жердь. И проволока под небом Поет и поет смерть. 13 мая 1916 8. «И тучи оводов вокруг равнодушных кляч…» И тучи оводов вокруг равнодушных кляч, И ветром вздутый калужский родной кумач, И посвист перепелов, и большое небо, И волны колоколов над волнами хлеба, И толк о немце, доколе не надоест, И желтый-желтый – за синею рощей – крест, И сладкий жар, и такое на всем сиянье, И имя твое, звучащее словно: ангел. 18 мая 1916 9. «Как слабый луч сквозь черный морок адов…» Как слабый луч сквозь черный морок адов – Так голос твой под рокот рвущихся снарядов. И вот в громах, как некий серафим, Оповещает голосом глухим, – Откуда-то из древних утр туманных – Как нас любил, слепых и безымянных, За синий плащ, за вероломства – грех… И как нежнее, всех – ту, глубже всех В ночь канувшую – на дела лихие! И как не разлюбил тебя, Россия. И вдоль виска – потерянным перстом Все водит, водит… И еще о том, Какие дни нас ждут, как Бог обманет, Как станешь солнце звать – и как не встанет… Так, узником с собой наедине (Или ребенок говорит во сне?), Предстало нам – всей площади широкой! – Святое сердце Александра Блока. 9 мая 1920 10. «Вот он – гляди – уставший от чужбин…» Вот он – гляди – уставший от чужбин, Вождь без дружин. Вот – горстью пьет из горной быстрины – Князь без страны. Там все ему: и княжество, и рать, И хлеб, и мать. Красно твое наследие, – владей, Друг без друзей! 15 августа 1921 11. «Останешься нам иноком…» Останешься нам иноком: Хорошеньким, любименьким, Требником рукописным, Ларчиком кипарисным. Всем – до единой – женщинам, Им, ласточкам, нам, венчанным, Нам, злату, тем, сединам, Всем – до единой – сыном Останешься, всем – первенцем, Покинувшим, отвергнувшим, Посохом нашим странным, Странником нашим ранним. Всем нам с короткой надписью Крест на Смоленском кладбище Искать, всем никнуть в черед, Всем………., не верить. Всем – сыном, всем – наследником, Всем – первеньким, последненьким. 15 августа 1921 12. «Други его – не тревожьте его!..»
Други его – не тревожьте его! Слуги его – не тревожьте его! Было так ясно на лике его: Царство мое не от мира сего. Вещие вьюги кружили вдоль жил, – Плечи сутулые гнулись от крыл, В певчую прорезь, в запекшийся пыл – Лебедем душу свою упустил! Падай же, падай же, тяжкая медь! Крылья изведали право: лететь! Губы, кричавшие слово: ответь! – Знают, что этого нет – умереть! Зори пьет, море пьет – в полную сыть Бражничает. – Панихид не служить! У навсегда повелевшего: быть! – Хлеба достанет его накормить! 15 августа 1921 13. «А над равниной…» А над равниной – Крик лебединый. Матерь, ужель не узнала сына? Это с заоблачной – он – версты, Это последнее – он – прости. А над равниной – Вещая вьюга. Дева, ужель не узнала друга? Рваные ризы, крыло в крови… Это последнее он: – Живи! Над окаянной – Взлет осиянный. Праведник душу урвал – осанна! Каторжник койку обрел – теплынь. Пасынок к матери в дом. – Аминь. Между 15 и 25 августа 1921 14. «Не проломанное ребро…» Не проломанное ребро – Переломленное крыло. Не расстрелыциками навылет Грудь простреленная. Не вынуть Этой пули. Не чинят крыл. Изуродованный ходил. Цепок, цепок венец из терний! Что усопшему – трепет черни, Женской лести лебяжий пух… Проходил, одинок и глух, Замораживая закаты Пустотою безглазых статуй. Лишь одно еще в нем жило: Переломленное крыло. Между 15 и 25 августа 1921 |
