— Что?

— Пистолет, который может выпустить пулю им в живот. Вот чего они боятся. — Я надвинул шляпу пониже, прикрыв огромный синяк на лбу. — Будь здоров, Пат.

— Попробую.

Я спустился вниз и мок под дождем, пока не поймал свободное такси. Не знай я, что мою квартиру обыскивали, я вряд ли бы сразу это заметил. Но кое-что все же было не в порядке. Пыль, случайно стертая рукавом пальто, пепельница, оказавшаяся немного не на своем месте, торчащая из дверцы холодильника резина — они не знали, что она плохо держится и ее надо запихивать внутрь руками. Мой пистолет 45-го калибра лежал в шкафу, где положено, но на нем виднелся отпечаток большого пальца, хотя прежде, чем убрать его туда, я протер его со всех сторон. Я аккуратно вытащил пистолет из шкафа и положил на стол. Вашингтонские ребята знают толк в таких вещах. Насвистывая нехитрую мелодию, я стал раздеваться и вдруг заметил в корзине для бумаг возле шкафа окурок сигареты не моей марки. Я вытащил его и осмотрел, а закончив, подошел к телефону и набрал нужный номер.

— Говорит Майк Хаммер, Джон. Вы впускали кого-нибудь в мою квартиру?

— Боже мой, мистер Хаммер, вы же знаете, что я…

— О'кей, все в порядке. Я только что разговаривал с ними. Я просто хотел лишний раз убедиться.

— На этот раз… у них был ордер. Вы знаете, кто они такие? Это люди из ФБР.

— Знаю.

— Но они просили не говорить вам ничего.

— Вы уверены, что это сотрудники ФБР?

— Абсолютно. С ними был еще полицейский.

— А больше никто не приходил?

— Что вы, мистер Хаммер, я бы никого к вам не впустил.

— О'кей, Джон, спасибо. — Я положил трубку и осмотрелся.

У меня не оставалось сомнений, что в квартире побывал еще кто-то. Они тоже сработали неплохо, но значительно хуже ребят из ФБР. Их следы я обнаружил повсюду.

Вокруг меня начали собираться тучи. Пока их можно было и не заметить, но они определенно сгущались. Я снова стал насвистывать, беря со стола свой пистолет.

Она пришла в половине двенадцатого. Когда она открыла дверь ключом, который я дал ей уже давно, и прошла в комнату, все вокруг словно просияло от ее тепла и нежности.

— Привет, красавица, — бросил я.

Больше я ничего ей не сказал, потому что мой голос говорил Вельде больше, чем слова. Она ласково улыбнулась, сложила губы для поцелуя, но целовать не стала.

— Ты просто безобразен, Майк, — промолвила она, — и выглядишь еще хуже, чем раньше. Но я все равно люблю тебя, и даже сильнее.

— Но я безобразен лишь внешне, а внутри я прекрасен.

— Но кто может заглянуть внутрь? — Она улыбнулась и добавила:

— Кроме меня, конечно.

— Только ты, любимая.

Она улыбнулась еще обворожительнее, сняла пальто и кинула его на спинку кресла.

Мне никогда не надоест любоваться ею, думал я. В ней было все, что мне надо. Она могла быть суровой, или нежной, или жестокой, оставаясь при этом невыразимо привлекательной. Яростная красота дикого зверя каким-то непостижимым образом сочеталась в ней с утонченностью потомственной горожанки.

Да, она была для меня всем, и на ее пальчике поблескивало кольцо — мой подарок.

Выйдя на кухню, Вельда открыла пару банок с пивом. Вернувшись, она села, и я, взяв одну банку из ее рук, подождал, пока она откупорит свою. Какая-то горячая волна поднялась у меня внутри, когда она облизывала пену с губ. И тогда она произнесла то, что я и ожидал от нее услышать:

— Это слишком крупная игра, Майк.

— Да ну?

Вельда скользнула взглядом по полу, потом — по мне, пока глаза наши не встретились.

— Я кое-что разузнала, пока ты был в больнице, Майк. Даже не стала ждать твоего выздоровления. Это не просто убийство. Его заранее спланировали, и все настолько серьезно, что власти боятся заниматься этим делом. Оно затрагивает таких людей, что даже ФБР предпочитает действовать сверхосторожно.

— Вот как? — Я отхлебнул из банки.

— Тебе безразлично, что я думаю об этом? — Я поставил банку с пивом на край стола.

— Мне не безразлично, что ты думаешь, киска, но, когда доходит до принятия решения, мне важно лишь собственное мнение. Я ведь мужчина. Не Бог весть какой умный, но пока у меня есть собственные мозги и в придачу опыт и знания, я буду решать сам.

— И ты собираешься заняться этим делом?

— А тебе бы хотелось, чтобы я его забросил?

По сосредоточенному лицу Вельды скользнула усмешка.

— Нет. Одна компашка, стоящая не меньше десяти миллионов долларов, дерется с другой, которая едва ли будет победнее, а ты хочешь вклиниться между ними. О, ты, конечно, мужчина. — Она лукаво поглядела на меня. — Но вот что, мужчина, хорошо бы ты наконец оставил свои холостяцкие замашки. Тогда я смогла бы хоть немного за тобой приглядывать.

— Ты полагаешь, это тебе удастся?

— Нет. Но по крайней мере мы могли бы немного поторговаться. — Она рассмеялась. — Я так хотела бы просто быть рядом с тобой и ни о чем не тревожиться.

— Я тоже, Вельда. Но всегда находятся дела более важные.

— Знаю, но позволь предупредить тебя. Теперь я пущу в ход женские хитрости.

— Такое случалось и раньше.

— Не совсем…

— Да, — согласился я и допил пиво. Закурив, я протянул сигарету и ей. — Так что же ты узнала?

— О, немного. Я нашла шофера грузовика, который видел твою машину. Он остановился возле нее и, не найдя никого, поехал дальше. Ближайший телефон находился в закусочной, в трех милях от того места, где стояла твоя машина. И он очень удивился, не найдя там никого, поскольку по дороге ему тоже никто не встретился. Официантка в закусочной сказала мне, что в нескольких сотнях ярдов от того места есть заброшенная лачуга. Я отправилась туда, но там толкалась куча мальчиков из ФБР.

— Отлично.

— Я бы этого не сказала. — Она растянулась в кресле и взъерошила рукой волосы; при этом свет лампы тускло замерцал в их эбонитовой черноте. — Меня сразу же сцапали, допросили и отпустили, предупредив, чтобы я держала язык за зубами.

— Они что-нибудь нашли?

— Насколько я могла понять — нет. Они проделали тот же путь, что и я, и все их находки только подтвердили то, что сообщил им ты. Хотя здесь есть кое-что интересное. Лачуга стоит ярдах в пятидесяти от дороги, в зарослях. Если не знать о ее существовании, ее трудно заметить, даже если там горит свет.

— Ты хочешь сказать, что это слишком удобное место, чтобы выбор его был случайным?

— Безусловно.

Я выпустил клуб дыма и покосился на пустую банку.

— Все же мне многое неясно… Девушка удрала из больницы. Как они могли знать, куда она направится.

— Да, и как они узнали об этой хижине?

— Кому она ранее принадлежала?

— Это еще одна загадка. — Вельда наморщила лобик и мотнула головой. — Лачуга принадлежит государству и стоит там уже двадцать лет. Пока меня допрашивали, я успела ее немного осмотреть. Никаких следов человеческого пребывания там не было. Последняя дата, нацарапанная на двери, относится к 1937 году.

— Что еще?

Вельда медленно покачала головой:

— Я видела твою машину, вернее, то, что от нее осталось.

— Бедная старая развалюха…

— Майк…

— Да?

— Что ты собираешься предпринять?

— Угадай.

— Скажи мне.

Я выпустил струю дыма и бросил окурок в пустую банку.

— Они убили девушку и попытались свалить это на меня. Они разбили мою машину, упекли меня в больницу.

Они считают всех нас щенками и хотят спасти от виселицы того, кто ее заслуживает. Негодяи! Паршивые подонки! — Я с силой стукнул кулаком по столу. — Я хочу понять, что за всем этим кроется. А там не одна голова скатится с плеч.

— Одной из них может оказаться и твоя, Майк.

— Все бывает. Но первой она не окажется. Это точно. И ты знаешь почему? Они очень обеспокоены. Они читают газеты и видят, что все развертывается не так, как они спланировали. Случай сыграл с ними злую шутку, и вместо беспомощного щенка им придется иметь дело со мной. Да, со мной! Это им, бесспорно, не нравится, и не только потому, что я — не какой-нибудь обыватель. Они достаточно умны и уже поняли, с кем имеют дело.