Мариетта отложила в сторону вязанье и встала с кресла.

— Вам, наверное, лучше сейчас уйти, миссис Кейган. Я чувствую себя неважно.

Элизабет оторвалась от вязания.

— Я заметила, что в последние дни ты плохо выглядишь, но решила, что сейчас ты просто расстроилась из-за Мэтью, а кроме того, в вашем положении это вполне естественно…

— Миссис Кейган, — резко оборвала ее Мариетта, у которой действительно заныли виски, — я впервые в жизни сталкиваюсь с подобным нахальством! Вы могли бы поучить моего отца, как надо манипулировать людьми, хотя он в этом деле мастер.

— Мариетта, пожалуйста, успокойся, — мягко сказала Элизабет. — Вредно волноваться, когда… когда чувствуешь себя плохо. Не знаю, что произошло у вас с Мэтью… я ничего об этом не знаю, но, по-моему, нам нужно поговорить.

Мариетта испугалась, что сейчас начнет плакать. Она никогда не позволяла себе распускаться, но в последнее время… Она прижала пальцы к вискам.

— Нет, я не хочу говорить с тобой о маршале Кейгане. Я хочу, чтобы ты ушла.

Элизабет задумчиво посмотрела на ее руки.

— Я толком и не знаю, что было в этом письме. Джеймс только начал читать, как меня отвлекли дети. Но одно место особенно понравилось мужу, и я его слышала, где говорилось, что, — она подняла глаза на Мариетту, — Мэтью не отправят на пенсию, как он ожидал. Маршал Браун сказал, что ошибся, и извинился перед ним. Он просил его остаться на прежней должности. На любой срок. Думаю, что Мэтью вряд ли скоро вернется в Санта-Инес.

У Мариетты перехватило дыхание и задрожали губы.

— Прости, Мариетта.

— Глупости, — ухитрилась выговорить Мариетта, хотя лицо Элизабет расплывалось у нее перед глазами. — Это прекрасная новость. Я очень рада за маршала К… — Она судорожно всхлипнула. — И вы с мистером Кейганом, наверное, очень…

Мариетта зажала рот рукой и отвернулась.

— Пожалуйста. — Элизабет встала, обняла ее и отвела к кушетке, — не расстраивайся так. Я знаю, тебе сейчас трудно, но ты можешь навредить ребенку. Успокойся, я принесу тебе воды.

— Я не знаю, почему плачу! — сказала Мариетта, когда Элизабет вручила ей стакан и чистый носовой платок. — Я не хочу, чтобы он знал об этом!

— Ну, конечно, — мягко сказала Элизабет и погладила ее по спине. — Он поступил очень дурно. У тебя есть причины огорчаться.

Мариетта почувствовала, что все пошло прахом: и самоконтроль, которым она так гордилась последние две недели, и бравада, за которую прятались ее неуверенность и страх.

— Боже милостивый, Элизабет! Что я натворила? Что скажут люди? Я в ужасе!

— Чепуха, — заявила Элизабет и принялась энергично вытирать ее влажное от слез лицо носовым платком. — Все будет хорошо, я обещаю. Конечно, есть некоторые трудности, но мы их преодолеем. А теперь выпей воды, успокойся и давай поговорим как разумные люди.

Мариетта послушно поднесла стакан к губам, несколько раз глубоко вздохнула и взяла себя в руки.

— Вот так-то лучше.

— Лучше?! — с иронией повторила Мариетта. — Ты только посмотри на меня. Я ношу траур по мужу. — В ее голосе звучала неподдельная горечь. — Еще и года не прошло. Дэвид был так добр ко мне! Он мне дорог. А я предала его память, забыла все, что он для меня сделал. И во имя чего? Зачем? — На Мариетту с новой силой нахлынули угрызения совести, терзавшие ее каждую ночь. — Чем я отличаюсь от любой шлюхи?

— Пресвятые небеса! — воскликнула шокированная Элизабет. — Что ты говоришь? Я согласна, что неженатым людям не следует вступать в такие близкие отношения. И, конечно, я не оправдываю ни тебя, ни Мэтью, но я уверена: вы искренне любите друг друга, и вы не первые мужчина и женщина на нашей грешной земле, кто нарушает божьи заповеди. Конечно, жаль, что ребенок был зачат до свадьбы. Но что поделаешь? Любишь кататься — люби и саночки возить. Расплата не так уж и велика. Через пять лет никто в городе и не вспомнит об этой истории. Будь уверена: на ребенке это не отразится. Здесь по крайней мере имя Кейган вызывает уважение.

— Какая разница? Ни я, ни ребенок не будем носить это имя. Мэтью не любит меня и не захочет жениться. Я не собираюсь вынуждать его жениться на мне.

— Мариетта!

— Я не шучу, — твердо заявила Мариетта. — Я уже решила, что ничего ему не скажу о беременности. Мэтью не давал мне никаких обещаний, да я их и не просила. Почему ты считаешь, что он должен отвечать за последствия? Он боялся, что я забеременею, а я сказала, что вряд ли это возможно, так как с Дэвидом… — Мариетта вдруг совсем смутилась и умолкла.

— Я понимаю, — быстро промолвила Элизабет. Мариетта сидела с поникшей головой.

— Дэвид очень хотел ребенка. Все годы замужества я мучилась, корила себя за бесплодие… — Она прижала руку к животу, словно не веря, что носит в себе новую жизнь. — Мне тоже больше всего на свете хотелось ребенка. И я рада. Я буду любить его и сделаю все, чтобы он был счастлив.

— Но и у Мэтью есть право любить своего ребенка.

Мариетта встала.

— Нет, У Мэтью есть право делать то, что он хочет, то есть быть заместителем федерального маршала. Не надо обременять его нелюбимой женой и нежеланным ребенком.

— Понятно, — сказала Элизабет и деловито добавила: — Это несколько осложняет дело.

— Осложняет, — согласилась Мариетта.

— Ты ничего не скажешь Мэтью?

— Нет. Обещай, что и ты не проговоришься.

Элизабет молчала.

— Дай слово, Элизабет!

— Это неправильно! — заупрямилась молодая женщина. — Он должен знать.

— Тебе известно, как он любит свою работу! Неужели ты хочешь, чтобы он лишился ее?

— Не понимаю, почему Мэтью не может жениться на тебе и оставаться федеральным маршалом? Другим это как-то удается.

— Другим, но не Мэтью, — возразила Мариетта. — Вот почему он до сих пор и ходит в холостяках. Он не хотел жениться, а потом надолго бросать жену… Надолго или навсегда. Он считает, что это плохо.

— О!.. — Упрямство Элизабет значительно убавилось, когда, она поняла, что знает о Мэтью гораздо меньше Мариетты. — Господи, мне такое и в голову не приходило.

Мариетта снова села рядом с Элизабет.

— Я думаю, мне надо уехать из Санта-Инес.

— Нет! — категорично запротестовала Элизабет.

— Другого выхода нет. Если я уеду куда-нибудь, где меня никто не знает, можно будет сказать, что это ребенок Дэвида. — Мариетта судорожно сжимала и разжимала руки. — Деньги не проблема, у меня их много. Я недавно купила этот дом на собственные средства. Пока я оставлю его за собой, по крайней мере до следующего месяца. Надо подготовиться к отъезду. Жаль, конечно, что так вышло, ведь мое место некому занять. И мне очень хотелось помочь школьному комитету со строительством новой школы. Но ничего не поделаешь, я должна в первую очередь думать о своем ребенке.

— О Мариетта! — воскликнула Элизабет, чуть не плача.

— Я могу уехать в Европу, — продолжала Мариетта. — Там мало кто знает моего отца. Может быть, в Англию… Нет-нет, в Англии полно родственников мамы! Ну, тогда во Францию или в Италию.

— В Теннесси тоже хорошо, — грустно заметила Элизабет. — Пожалуйста, Мариетта, может, ты передумаешь и расскажешь обо всем Мэтью?

— Нет. Ни за что! Он сразу начнет настаивать, чтобы мы поженились, потому что так положено! Но такой брак мне не нужен.

— Но я уверена, что он тебя любит, — стояла на своем Элизабет. — Без сомнения, любит, раз… раз захотел близости.

— Иногда мне кажется, что ты всю жизнь прожила в монастыре, — сказала Мариетта, недоверчиво глядя на подругу.

Элизабет покраснела.

— Я знаю, что Мэтью, как и другие мужчины, склонен к пороку, но я уверена, что он питает к тебе глубокие чувства. Если бы ты видела его в тот вечер, когда он приехал в «Лос Роблес» и не нашел там тебя!

— Его волновала моя безопасность, и только. Наверное, Мэтью стало неловко оттого, что его задание выполняют братья Дроганы, и ему нужно было убедиться, что все закончилось благополучно.

— Это ему и так было известно. Он следовал за вами по пятам от самой Марипозы. Клянусь! — сказала Элизабет, заметив, что Мариетта потрясена до глубины души. — Мэтью говорил мне, что не выпускал тебя из виду ни на минуту. И только когда вы приехали в Санта-Инес, он отлучился ненадолго: зашел к шерифу Броудмену, а потом очень сожалел об этом. Потому что тебя увезли сюда, а не в «Лос Роблес», как он предполагал.