— Что же случится завтра?
— Завтра Бэггъ выступаетъ въ Космополитэнъ-клубѣ противъ „Лопеца-Молніи“.
— Какія красивыя имена у всѣхъ этихъ людей, — удивилась лэди Джоселинъ. — Кто онъ, этотъ „Лопецъ-Молнія“?
— Онъ самъ называетъ себя чемпіономъ Европы въ тяжеломъ вѣсѣ, — съ легкимъ презрѣніемъ отвѣтилъ Тони, — онъ полуамериканецъ, полуливадіецъ. По этой причинѣ ему протежируетъ Педро.
— Педро? — повторила лэди Джоселинъ. — Ты говоришь о королѣ Педро?
Тони кивнулъ головой.
— Да. Лопецъ фаворитъ короля или вѣрнѣе говоря эксъ-короля. Мы надѣемся завтра вечеромъ облегчить карманъ его величества на 500 фунтовъ.
— Педро твой другъ?
— Да нѣтъ же. Но онъ тоже членъ Космополитэнъ-Клуба, и кромѣ того я часто встрѣчаю его на скачкахъ и на премьерахъ.
Лэди Джоселинъ на минуту задумалась.
— Я знала его только маленькимъ мальчикомъ еще до революціи въ Ливадіи, — сказала она. — А каковъ онъ изъ себя сейчасъ?
— Ну, какъ сказать, — задумчиво сказалъ Тони, стряхивая пепелъ съ рукава, — онъ низкаго роста, полный блондинъ и слишкомъ много пьетъ.
— Ага, — кивнула лэди Джоселинъ, — совсѣмъ, какъ его отецъ. А онъ также унаслѣдовалъ семейную слабость къ женскому обществу?
— Онъ довольно отчаянный донъ-Жуанъ, — подтвердилъ Тони. — Или вѣрнѣе говоря онъ былъ имъ. Теперь онъ водитъ дружбу съ Молли Монкъ изъ театра Гайети, и, насколько мнѣ кажется, она держитъ его въ ежовыхъ рукавицахъ. Она, знаешь ли, не принадлежитъ къ тѣмъ дѣвчонкамъ, которыя много позволяютъ по отношенію къ себѣ.
— Я готова повѣрить тебѣ на слово, — серьезно сказала лэди Джоселинъ.
— Можешь вполнѣ, тетя Фанни, — разсмѣялся Тони. — Я зналъ Молли еще маленькой дѣвчонкой. Она внучка стараго Монка, сторожа Хелбекскаго парка.
Лэди Джоселинъ высоко подняла брови.
— Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, Тони? Я еще хорошо помню старика. Она должна быть весьма дѣльной особой, если она такъ много добилась.
— Да, Молли славная дѣвушка. Она, впрочемъ, и довольно приличная. Можешь быть увѣрена, что она дѣйствительно любитъ Педро, иначе она бы не стала съ нимъ связываться.
— Ну, судя по твоему описанію онъ на меня не произвелъ впечатлѣнія подходящаго объекта для любви, — замѣтила лэди Джоселинъ.
— Быть можетъ, я немного несправедливъ къ нему. Въ своемъ родѣ онъ вовсе не такъ плохъ. Онъ пьетъ слишкомъ много, глупъ и изнѣженъ, но при томъ очень добродушенъ и любезенъ. Я увѣренъ, что Молли можетъ обернуть его вокругъ пальца, и, вѣроятно, это весьма пикантно имѣть поклоникомъ короля, даже если онъ въ данный моментъ не у дѣлъ. Предполагаю, что ея подруги весьма раздосадованы.
— Въ качествѣ холостяка ты не имѣешь никакого права быть настолько точно информированъ о женскихъ слабостяхъ, мой милый. Впрочемъ, тебѣ действительно слѣдовало бы жениться, Тони, — добавила она послѣ короткой паузы, — хотя бы уже потому, чтобы подѣлиться своими доходами съ людьми.
Тони разсмѣялся.
— Ты какъ разъ нащупала мое слабое мѣсто, тетя Фанни. Спроси-ка Гью.
— Но, милый мой мальчикъ, вѣдь не можешь же ты въ самомъ дѣлѣ тратить на себя одного 40 тысячъ фунтовъ въ годъ?
— О, есть достаточно людей, которые помогаютъ мнѣ въ этомъ. Впрочемъ, я не вѣрю, что нуждаюсь въ помощи для этой цѣли. Просто поразительно, что можно сдѣлать при нѣкоторомъ упражненіи съ паровой яхтой!
— Нѣчто вдвое поразительное ты бы могъ сдѣлать съ женой, — сказала лэди Джоселинъ. — Во всякомъ случаѣ ты долженъ былъ бы жениться изъ одолженія мнѣ. Я скоро буду слишкомъ стара для того, чтобы путешествовать, и мнѣ понадобится пара невоспитанныхъ дѣтей, чтобы поддерживать въ себѣ интересъ къ жизни. А близнецы Генри — отвратительныя маленькія куклы для украшенія.
Тони всталъ и поднесъ къ своимъ губамъ нѣжную, украшенную кольцами, руку старой лэди.
— Если ты разсматриваешь дѣло съ этой точки зрѣнія, Фанни, то я долженъ серьезно обдумать его. Кѣмъ она будетъ — тебѣ приблизительно безразлично.
— Я ставлю только два условія: она не должна быть негритянкой и ея обувь не должна скрипѣть.
— Обѣ вещи могу съ увѣренностью обѣщать тебѣ, — разсмѣялся Тони.
Онъ подошелъ къ окну и посмотрѣлъ на узкую улицу, которая во всю ширину была занята большимъ сердитаго вида двухмѣстнымъ автомобилемъ системы Пюжо.
— Я долженъ понемногу улетучиться. Я еще хочу сходить въ клубъ, посмотрѣть все ли въ порядкѣ для завтрашняго дня. И потомъ я долженъ отправиться домой переодѣться для маскарада сегодня вечеромъ въ Альбертъ-холлѣ. Потребуется немного усилій, пока я стану похожимъ на Карла II.
Лэди Джоселинъ нагнулась и позвонила.
— Заходи опять поскорѣе, Тони, если тебѣ не предстоитъ ничего лучшаго. До конца іюля я во всякомъ случаѣ останусь въ городѣ.
Тони наклонился и нѣжно поцѣловалъ старую лэди.
— Если ты позволишь, — сказалъ онъ. — Ты знаешь, что какъ-то такъ выходитъ, что я чаще всего сажусь въ лужу, а ты единственный человѣкъ, у котораго я могу разсчитывать найти немного симпатіи и пару ободряющихъ словъ.
— Если моя моральная поддержка имѣетъ для тебя значеніе, то ты, понятно, всегда можешь разсчитывать на меня.
На улицѣ вокругъ большой машины собралась кучка уличныхъ мальчишекъ. Подъ аккомпаниментъ ихъ изумленія и комментаріевъ Тони завелъ моторъ, потомъ забрался на сидѣніе и исчезъ за угломъ.
Космополитэнъ-клубъ — главная квартира англійскаго бокса — находится въ Ковентъ-Гарденѣ. Въ глазахъ нѣкоторыхъ достопочтенныхъ гражданъ онъ является позорнымъ пятномъ, которому навѣрно суждено быть смытымъ подымающейся волной гуманной цивилизаціи. Впрочемъ, всѣ лакеи и шоферы въ окрестности ни въ коемъ случаѣ не раздѣляютъ этого мнѣнія. Для нихъ клубъ является представителемъ самаго лучшаго и прекраснаго, что есть въ англійской цивилизаціи. Когда автомобиль Тони остановился передъ клубомъ, люди, шатавшіеся вокругъ, дружески привѣтствовали его, и нѣсколько человѣкъ поторопились открыть ему дверцы.
— Какъ же будетъ завтра, сэръ? — спросилъ его хриплымъ голосомъ огромнаго роста кучеръ. — Можно немножко рискнуть, поставивъ на Тигра?
— Вы можете держать пари на вашу лошадь и экипажъ, — сказалъ Тони, — и если вы проиграете, я куплю вамъ все заново.
Тони толкнулъ вращающуюся дверь клуба, принялъ изъ рукъ швейцара нѣсколько писемъ и, пройдя вестибюль, вошелъ въ уютно обставленный баръ. Единственные гости бара, сидѣвшіе за своими коктейлями, обернулись при его появленіи. Одинъ изъ нихъ былъ Доджи Дональдсонъ, импрессаріо, человѣкъ низкаго роста, съ добродушнымъ лицомъ и круглой, какъ кегельный шаръ, головой. Его сѣдые со стальнымъ отливомъ волосы были коротко острижены. Во рту у него торчала потухшая сигара.
— Алло, Тони, — воскликнулъ онъ. — Ты приходишь какъ разъ во-время. Вѣдь ты знакомъ съ маркизомъ Да-Фрейтасъ?
Тони слегка кивнулъ и собесѣдникъ Дональдсона — толстый, хорошо одѣтый господинъ лѣтъ 50, съ желтоватымъ отливомъ лица и извѣстной аристократичностью во внѣшности — отвѣтилъ на поклонъ любезнымъ движеніемъ руки.
— Мы встрѣчаемся врагами съ сэромъ Тони, — улыбаясь замѣтилъ тотъ.
— Я забѣжалъ сюда на секунду, посмотрѣть все ли въ порядкѣ на завтрашній вечеръ, — заявилъ Тони. — Нашъ мальчуганъ выглядитъ великолѣпно, какъ этого никогда не бывало. Надѣюсь, что у васъ такое же счастье?
Маркизъ почти незамѣтно пожалъ плечами.
— Думаю, что такъ, — сказалъ онъ. — Я самъ не авторитетъ въ подобныхъ вещахъ, но его величеству они доставляютъ удовольствiе.
— Значитъ, все въ лучшемъ видѣ, — съ удовлетвореніемъ въ голосѣ обратился импрессаріо къ Тони. — Сегодня утромъ мы продали послѣдніе билеты, и все еще продолжаютъ поступать запросы. Это будетъ лучшимъ вечеромъ за весь сезонъ. Можно надѣяться, что джентльмэны позаботятся о томъ, чтобы ихъ ребята были здѣсь во-время. Не правда-ли?
Лакей тѣмъ временемъ поставилъ передъ Тони коктэйль, который буфетчикъ, не задавая лишнихъ вопросовъ, мѣшалъ для него.
— Хорошо, Доджи, — сказалъ онъ. — Какъ обстоитъ дѣло съ пари?
