– Нет. Мы в чем-то переросли этот дом. Он был очень удобен для нас, когда дети были маленькими. А сейчас – я не знаю, у нас новый этап жизни, можно двигаться дальше. Здесь живут и печальные, и радостные воспоминания. А квартира… это новое, и, в конце концов, мы оформляли ее в соответствии с нашими общими вкусами. Нет, было бы здорово там жить! Она более новая, вид из нее не менее великолепный, чем здесь. Не нужно заниматься двором, близко к моему магазину – минут пятнадцать, и ты в центре Сент-Пола, там есть пляж, парк и…

– Бесс, меня не надо уговаривать, я буду страшно рад жить там, но есть еще один вопрос.

– Какой?

– А Рэнди?

Она положила руки на его грудь, погладила рубашку и сказала спокойно:

– Пора дать Рэнди свободу. Ты так не думаешь?

Майкл не ответил. По сути дела, он ведь сказал ей то же самое в тот самый вечер, когда Лиза заманила их к себе на квартиру.

– У него теперь есть работа, – продолжала Бесс. – Друзья. Ему пора стать самостоятельным.

– Ты уверена?

– Уверена.

– Меня волнует вот что. Родители считают, что должны одинаково любить своих детей, но это не всегда возможно. Кому-то из них мы нужны больше. Мне кажется, что Рэнди всегда будет больше нуждаться в нашей помощи, чем Лиза.

– Может, это и так, но я думаю, он все равно должен жить отдельно.

Они закрепили это решение поцелуем и по-прежнему стояли, прислонившись к машине. В гараж проникало полуденное солнце, шумел кондиционер, от ближайшей газонокосилки пахло бензином.

Майкл поднял голову, лицо его было безмятежным.

– На этот раз я не уйду, не дождавшись Рэнди, и мы поговорим с ним вместе.

– Согласна.

Бесс улыбнулась, обняла его и повернула к кухонной двери.

В доме звонил телефон. Бесс взяла трубку, совершенно не готовая в своей радостной безмятежности к голосу на другом конце провода.

– Миссис Куррен?

– Да.

– Это Дэни Скарфелли. Я играю вместе с Рэнди в оркестре. Послушайте. Я не хочу вас пугать, но с ним что-то случилось. Я думаю, что это серьезно. Его увозят на «скорой помощи» в больницу.

– Что? Авария, вы хотите сказать? – Полные ужаса глаза Бесс не отрывались от глаз Майкла.

– Нет. Мы просто играли, и вдруг он оказался на полу. Он говорит, что у него что-то с сердцем. Он попросил меня позвонить вам.

– Какая больница?

– В Стилуотере. Они уже уехали.

– Спасибо. – Она повесила трубку. – Рэнди. У него что-то с сердцем, его увезли на «скорой» в больницу.

– Поехали.

Он схватил ее за руку, и они выбежали к машине.

– Я поведу.

Всю дорогу они сидели окаменев от страха и не могли не думать: «Почему именно сейчас? Почему? Наша жизнь только стала налаживаться, и мы заслужили неомраченное счастье». Майкл не обращал внимания на светофоры и ограничения скорости. Вцепившись обеими руками в руль, он думал: «Я должен что-то сказать Бесс, коснуться ее плеч, погладить по голове». Но продолжал, как и она, молчать. Страх за сына подавлял все прочие чувства.

Сердце? Что может быть с сердцем у девятнадцатилетнего парня?

Они подъехали к больнице одновременно со «скорой» и успели лишь взглянуть на Рэнди, торопясь вслед за носилками, которые внесли через небольшой вестибюль в отделенную занавесом часть зала. Количество мгновенно появившегося медицинского персонала пугало. Они быстро перебрасывались профессиональными терминами. То, что все так спешили, не оставляло сомнений: речь шла о жизни и смерти. На Бесс и Майкла не обращали внимания, и они жались в стороне, взявшись за руки.

– Как давление?

– Восемьдесят на сто.

– Дыхание?

– Слабое.

– Аритмия?

– Сильная. Сердце бьется, как мешок с червями. Очень нерегулярно и быстро. Подсоединяем к машине.

На груди Рэнди уже было три наклейки. С руки свисала манжета аппарата, измеряющего давление. Кто-то уже подключил трубки к монитору. Глаза Рэнди были широко открыты, когда над ним наклонился доктор в белом.

– Рэнди, ты меня слышишь? Ты меня слышишь, Рэнди? Ты что-то принял?

Врач отодвинул веки Рэнди, изучая глазную периферию. Женщина в голубой маске сказала:

– Его родители здесь.

Доктор увидел Бесс и Майкла, поддерживающих друг друга:

– Вы его родители?

– Да, – ответил Майкл.

– Есть врожденный порок?

– Нет.

– Диабет?

– Нет.

– Расстройство движений?

– Нет.

– Он от чего-нибудь лечился?

– Насколько нам известно – нет.

– Кокаин?

– Не думаю. Иногда марихуана.

Сестра сказала:

– Давление падает.

На одной из машин прозвучал сигнал тревоги.

Доктор сложил пальцы в кулак и с силой ударил Рэнди по грудине.

Бесс вздрогнула и приложила руку ко рту. Ее охватил такой ужас, какого она никогда не испытывала. Ее сын умирал, а бригада врачей действовала так, как она видела только по телевизору.

Подбежал новый персонал, медсестра, техник, чтобы помочь снимать сигналы. Радиолог, анестезиолог, который ввел пару трубок в нос Рэнди, еще врач.

– Смажьте лопасти, – скомандовал он. – Придется применить дефибриллятор.

Бесс и Майкл сжали пальцы до побеления.

Сестра включила машину, взяла две педали на шнурах и чем-то смазала их. Врач скомандовал:

– Отступить.

Все сделали шаг назад. Сестра приложила педали к левой стороне груди Рэнди.

– Удар!

Сестра нажала сразу две кнопки. Тело Рэнди выгнулось дугой. Руки и ноги напряглись, а затем обмякли.

У Бесс вырвался тихий крик, она спрятала лицо на груди Майкла.

Кто-то сказал:

– Хорошо. Среагировал.

Сквозь слезы Бесс в ужасе смотрела на стол, не понимая, почему все это делается. Электрический разряд пропущен через тело ее сына, дорогое тело, которое когда-то было одним с ее собственным. «Пожалуйста, не надо! Не делайте этого больше!»

В комнате стало тихо. Все глаза устремились на зеленый экран и на ровную-ровную линию на нем.

«Боже мой, они убили его! Он мертв. Сердце не бьется!»

– Давай же, давай, – прошептал кто-то. Это был врач. Он ударил кулаком по матрасу. – Работай, черт возьми…

Строчка оставалась ровной.

Бесс и Майкл смотрели, сцепив руки, на монитор, пораженные тем, как быстро все это случилось.