Через какое-то время они вернулись в дом, вошли в вестибюль. Молча поднялись на лифте на второй этаж. Майкл пошел в ванную, Бесс в гостиную. Погрузилась в подушки дивана, одну ногу положила на него, другую спустила на пол.

«Я могу остаться или уйти, рискнуть или не делать этого. Выбор за мной».

Открылась дверь ванной. Майкл вошел в комнату и остановился в метре от нее, засунув руки в карманы. Несколько минут он стоял в нерешительности.

Бесс опустила нога на пол, в последнюю минуту решив быть благоразумной.

Вынув руки из карманов, не улыбаясь, он решительно подошел к ней.

– Ты мне больше нравишься в лежачем положении.

Он схватил ее за плечи и прижал их к кремовой коже. Бросился на диван рядом, взглядом спрашивая ее согласия.

– Я не уверен, что это следует делать. – Его голос звучал напряженно.

– Я тоже.

– Но я думал сегодня об этом всю ночь.

– Только сегодня? Я думаю об этом вот уже несколько недель.

Он поцеловал ее еще раз, будто пытаясь доказать им обоим, что это нужно, долгим, нежным поцелуем. Желание разгоралось в них все сильнее. Они позволили этому жару разойтись, трогая друг друга, наслаждаясь этими прикосновениями, хотя объятие все еще не было страстным. Для последнего шага требовалось еще время.

– Что ты думаешь? – спросил он.

– Мне хорошо.

– Мне тоже.

– Все знакомое, родное.

– Да.

Он тоже отдался во власть воспоминаний, и вместе с ними пришло решение, что это правильно, что это нужно.

Майкл поцеловал ее еще раз, и в этом поцелуе уже не было ничего дружеского. Он был требовательным и горячим. Бесс ответила таким же. Они сжимали друг друга в объятиях, их ноги переплелись, страсть требовала немедленного удовлетворения. Колебания, сдержанность были отброшены. Они покрывали тела друг друга бесчисленными страстными поцелуями. Оба искали более удобное положение, вдыхая аромат друг друга. Прошлое и настоящее, смешавшись, слились в этих объятиях: желание, надежда, вражда, ошибки и неудачи прошлого, страх повторить их снова.

Их порыв друг к другу означал конец длительного отчуждения, страсть была бурной и поглощающей. Он нашел ее грудь и ласкал под одеждой. Затем уложил ее удобнее, поднял вверх свитер, поцеловал через лифчик, прижав ее бедра весом своего тела. Бесс выгнулась дугой, из горла вырвался крик восторга и наслаждения. Майкл быстро расправился с ее одеждой, затем со своей. Он вновь опрокинул ее навзничь, и она с наслаждением ощутила его губы на своей обнаженной груди и животе. Она слышала его стон, его губы опускались все ниже, к теплой живой плоти внизу живота.

– Помнишь?

Она помнила, да, она помнила, как они стеснялись, когда это случилось впервые. Потребовались годы, чтобы они стали это делать умело и не испытывать при этом смущения. Бесс закрыла глаза, отдавшись ощущениям его горячих губ, проникающих в самое интимное. Ее ноздри расширились, она чувствовала, как он вдыхает запах ее тела, в голове проносились воспоминания о тех, былых, мечтах, когда с бешено стучащими сердцами они отбрасывали все, отдаваясь этому жадному, первобытному и наслаждаясь им. За все три года связи с другим мужчиной она ни разу не позволяла ему ничего подобного. Но это Майкл, чьей невестой она была в свое время, чьих детей выносила и родила, с кем научилась тому, что они делали сейчас.

Потом и она доставила ему то же удовольствие: он лежал на диване, а она на коленях стояла рядом на полу.

– О Майкл! – выдохнула она. – С тобой это так просто и так естественно.

– Помнишь, как это было в первый раз?

– Да, мы были женаты уже два года.

– И даже тогда я боялся. Я опасался, что ты дашь мне по физиономии и уйдешь в другую комнату.

– Но ты ведь помнишь, что я этого не сделала?

Майкл улыбнулся ей, и она продолжила свою ласку. Через какое-то время он остановил ее:

– Подожди.

Встал, взял свои белые брюки, валявшиеся на полу, и вытащил из кармана пакетик.

– Нужно? – спросил он.

Улыбнувшись, она погладила его и сказала:

– Значит, ты все это запланировал заранее?

– Скажем так: я надеялся на это.

– Да, нужно. Иначе мы можем получить ребенка, который будет младше нашего внука.

Она смотрела, как он надевает презерватив, как смотрела некогда на это множество раз, и надеялась, что будет это видеть еще столько же.

– Что сказали бы наши дети?

– Лиза была бы в восторге.

– Да, ведь это она все и затеяла.

Его волосы спутались, на лице появилась дразнящая усмешка.

– Ну, давай, бабушка. – Он удобнее для себя уложил ее. – Давай освятим этот кожаный диван должным образом.

Она подняла руки в знак согласия. Закончилось их почти семилетнее расставание.

Бесс смотрела ему в глаза, когда он вошел в нее, трогала серебрящиеся виски, прижимала его к себе.

У него вырвался возглас «а-а!» – так иные мужчины выражают свое удовлетворение, отодвигаясь от стола после вкусной трапезы. Она ждала этого возгласа, и на лице ее появилась улыбка. Они лежали какое-то время обнявшись, не двигаясь, наслаждаясь чувством облегчения. Все было как раньше.

– Это прекрасно, – сказала она, – заниматься любовью с тем, кого так хорошо знаешь. Правда?

Он чуть отодвинулся, чтобы видеть ее лицо, и нежно улыбнулся:

– Прекрасно.

– Я знала, что в этот момент будет вот такой возглас.

– Какой?

– «А-а». Так было всегда.

– Всегда?

– Да, в этот момент.

Майкл усмехнулся. Как будто это было для него открытием! Он легонько поцеловал ее верхнюю губу. Затем нижнюю. Затем обе.

Она, обняв его бедра, закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на том, что будет дальше.

Время от времени они целовали друг друга нежно и бережно, словно боясь расплескать благоговейное чувство.

Они улыбались безо всякой причины.

Он что-то спрашивал, голосом гортанным, хрипловатым.

Потом они вдруг рассмеялись, недоумевая, как такое возможно в самом разгаре…

Когда они оба достигли экстаза, Бесс закричала, а Майкл застонал. В эти несколько секунд для них исчезло все, кроме переполнившего их блаженства.

Потом они лежали, каждый на боку, их горячие тела прижимались друг к другу. Благодатная прохлада раннего вечера освежала их. О стеклянную дверь бился мотылек. На столе догорали обеденные свечи.