— До свидания, мистер Иверсен! Подняла руку и исчезла из виду. Из тени деревьев Тим отозвался:
— До свидания, мисс Лорна!
Она даже не улыбнулась Харкену, но он знал, что она следит за ним, и поэтому смотрел на ее удаляющееся личико до тех пор, пока можно было различить ее черты.
Он думал о ней всю ночь, лежа на раскладушке в своей тесной каморке на третьем этаже с единственным окном, выходящим на огород. Тим сказал только одну вещь, когда он проводил Лорну и возвратился. Он вынул трубку изо рта, взглянул на Пенса единственным здоровым глазом и посоветовал: «Будь осторожен, Йенс».
Ладно, Йенс Харкен будет осторожным. Несмотря на то что сегодня они напропалую строили глазки друг другу, он был далеко не дурак, чтобы не видеть разницы между собой и Лорной Барнетт. Он очень дорожил своей работой, потому что она давала ему возможность находиться вблизи тех людей, которые имели и яхты и свободное время, чтобы предаваться парусному спорту. А вот ей зачем нужно было кокетничать с кухонным рабочим? Конечно, у нее полно кавалеров, которые сейчас крутятся вокруг дома и записываются в карточки для танцев и которые когда-нибудь станут такими же богатыми, как и ее папочка. Когда они входят в гостиную, щегольски одетые, владеющие собственными яхтами, ее мамаша просто щеки надувает, принимая их у себя, а папаша угощает их дорогим бренди.
Йенс был уверен, что как раз один из них вчера вечером сидел с ней рядом за обедом.
Она не казалась легкомысленной, просто за один день ее симпатия к нему стала настолько явной, так же, впрочем, как и у него по отношению к ней, что он вспомнил совет Тима. Ведь медленно растущее влечение опаснее, чем быстрый флирт. Ему бы, конечно, лучше заняться маленькой Раби, которая последнее время частенько засматривалась на него. Она тоже служанка по кухне, ирландка, с курчавыми рыжими волосами и вся в мелких веснушках. А Пенсу, истому норвежцу, и курчавые рыжие волосы, и веснушки, конечно, казались некрасивыми. Тяжелые, густые каштановые волосы Лорны ему нравились больше. Он вспомнил, как она вышла из лодки, разгоряченная, упругие бесчисленные кудри покрывали ее плечи, глянцевитые завитки прилипли к вискам. Йенс всегда поражался, как изящным дамам удается сохранять самообладание в самое жаркое летнее время. И в самом деле, в такую жару Лорна на лодке пересекла все озеро, чтобы затем просто снять шляпку, распустить волосы и весь пикник провести с человеком, которому она должна была выказывать полнейшее равнодушие, почти презрение. Короче, обычная картина: богатые всегда презирали тех, кто на них работал.
Хотя как будто бы сегодня мисс Лорна Барнетт презрения совсем не показывала.
Лежа в своей каморке и перебирая в памяти последние эпизоды, Йенс пытался выбросить ее из головы. Простыни ему казались жесткими, подушка жаркой, поэтому он повернулся на бок, подложил подушку холодной стороной под голову и закрыл глаза, но мысли все равно лезли в голову. Он воображал ее то в одной позе, то в другой, то она выходит из лодки, то весело улыбается, спрашивая, будет ли он собирать завтра клубнику на завтрак. Он снова и снова вспоминал славное создание с живыми глазами и чудесной улыбкой.
А что, если она тоже лежит без сна и вспоминает события минувшего дня?
Мисс Лорна Барнетт вытянулась в постели, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Когда она выходила из лодки, она даже представить себе не могла, что ей преподнесет сегодняшний пикник.
Йенс Харкен.
Она думала о его имени, не произнося его вслух, потому что для нее назвать его по имени было то же самое, что пересечь демаркационную линию, а это даже при ее независимом характере было нелегко. Но даже просто думать об этом доставляло удовольствие.
Йенс Харкен, кухонный работник… Боже праведный, что же еще предстоит ей испытать?
Ведь она и раньше приходила к Тиму разузнать побольше о яхтах, которыми увлекалась, тем более что ей не разрешали ходить под парусом, но однажды она все-таки попробовала. После этого Лорна хотела создать женскую команду парусного спорта в яхт-клубе, у которой должны были быть принципиально новые яхты, разве она не говорила об этом? Так что если папа откажется выслушать соображения Харкена, то она, наоборот, возьмет их на вооружение.
Папа — такой упрямый, несговорчивый человек. Сначала она хотела попробовать уговорить его хотя бы выслушать Харкена, рассчитывая на его снисхождение, если все-таки план Харкена будет одобрен и команда «Белого Медведя» в конце концов станет победителем. Но теперь, посидев с ним на пляже и увидев, как его сильные руки рисуют лодки на песке, она решила действовать иначе. Откуда он мог все это знать, не имея специального образования по судостроению? Она поверила в то, что он сможет построить новую яхту только благодаря силе его убеждения. В течение всего времени, пока они были вместе, он держался на расстоянии; только когда они сидели на песке и говорили о конфигурации киля, только в этот момент она почувствовала, что он говорит с ней на равных и разница в их положении исчезла. Когда она взглянула ему в лицо и спросила, где он всему этому научился, то он ответил; «Я не знаю». Иона подумала: «А ведь он действительно не знает!» С этого момента в ней начало расти чувство восхищение им и его работой.
Она стояла рядом с ним на коленях, глядя в его голубые глаза, и думала: «Он сможет осуществить эту сумасшедшую затею. Я знаю, что он сможет». А когда села на корточки, то в голову полезли совершенно другие мысли: «До чего же хорош собой!»
Его глаза и его лицо и на следующий день все время стояли перед ней, не отпуская ни на минуту, хотя дома старалась не думать об этом. Такой красивый прямой нос, чистая кожа, четко очерченный рот на гладком лице. Она привыкла к бородатым: все мужчины, которых она знала, имели какую-нибудь растительность, будь то усы или борода. Поэтому лицо Харкена поражало своей гладкостью и чистотой помимо того, что оно было просто привлекательным. Таская тяжести на кухне, глыбы льда, тяжелые котлы и, кто знает, что еще, он стал сильным и мускулистым.
Сколько времени он уже здесь пробыл? Приходилось ли ему работать в городе прошлой зимой? Работал ли он здесь в доме прошлым летом? А позапрошлым летом? Почему ей не пришло в голову спросить его об этом раньше? Она вдруг захотела узнать о нем все, решительно все — о его матери и отце, о том, как он пересекал океан, о его детстве и о годах, проведенных на Восточном побережье, и особенно ей хотелось узнать о том, сколько времени он уже пробыл на их кухне, ведь он дотрагивался до всего, чем пользовалась и она, — еды, столового серебра и прочего.
Похоже, после этой мысли она пришла к некоторым выводам.
Взглянув в темноту, она свесила ноги с кровати и обеими руками взъерошила волосы. Боже мой, хоть бы эти сверчки замолчали! И хоть бы чуть-чуть прохлады и свежего ветерка! Она глубоко вздохнула и передернула плечами.
Хватит думать про Йенса Харкена, вот и все. Если ей нужно с кем-то кокетничать, этим можно заниматься и с Тейлором Дювалем. Тем более что мама и папа хотят, чтобы она вышла за него замуж. Она это знала точно, хотя пока еще никто с ней об этом не говорил. К тому же вчера именно с Тейлором она чуть не поцеловалась. А сегодня уже кухонный слуга! Лучше вообще выбросить из головы эти дурацкие мысли!
Она повернулась на бок, подложила подушку под щеку, подняла одно колено и задрала рубашку, чтобы свежий ветер обдувал ноги.
Но заснуть все равно не могла. И перестать думать о Йенсе Харкене тоже.
На следующее утро Лорна проспала завтрак. Когда она вошла в столовую, там было тихо и пусто. На столе ни столовых приборов, ни свежей клубники, которую собирался принести Харкен. В комнате пахло лимоном, а посреди стола красовался свежий букет, говорящий о том, что Лавиния пробыла здесь довольно долго. Лорна взглянула на дверь в кухню: она могла бы пойти туда и попросить чего-нибудь перекусить — логично по сути, чтобы увидеться с Харкеном, хотя по форме может превратиться в опасную привычку.
