-- В лесу никого наших... даже не узнают...
Ребята глядели друг на друга и не знали, что делать. Почему мадьяры им не верят? Разве трудно проверить? Ведь Лыково и Верхний Карабут совсем рядом. Откуда им было знать, что за поимку партизана солдатам предоставлялся отпуск. Вот мадьяры и старались правдами и неправдами получить его. Уйдя в себя, Колька тупо уставился на мадьяр, повторяя: мы не виноваты, еду носили, ждут дома. При мысли о доме, что их сейчас уже ждут, навернулись слезы, и было трудно разглядеть Витьку, а также противных мадьяр. Солдаты же будто озверели. Коротыш выхватил у Витьки лопату, отошел чуть в сторону, очертил сверху контур, несколько раз копнул и сунул лопату Витьке.
-- Кап, кап, бистро, кап, кап, давай!.. -- То же самое и Кольке.
-- Кичи, делай свой могила, будем пук-пук! -- скалился коротыш.
-- Вот и все... -- прохрипел Витька. -- О-ох, гады, -- застонал он, но копать не стал. Колька тоже бросил лопату: стояли и не могли сдвинуться с места. Все мысли крутились вокруг могил.
Солдаты стали бить ребят прикладами по ногам, рукам, спине. И откуда в них столько злобы? Что они сделали?.. Начали медленно втыкать лопаты в землю и нехотя отбрасывать ее в сторону. "Если побегу, -- думал Колька, -- пристрелят, не побегу -- все равно убьют, а дома так и не узнают. Какое непонятное слово -- Гарус, и как вообще все непонятно.... Только что был у Шурки: смеялись, шутили, хотели сходить к ним завтра..."
Кольке вспомнилось: когда отец еще был жив, то иногда брал их с Васькой в лес по грибы. Как-то долго-долго они бродили по лесу и вышли на залитую солнцем лесную открытость. Отец огляделся и, улыбаясь, произнес:
-- Вот она, моя любимая поляна! -- Потом говорил про деревья, что там росли, про лечебные травы и про грибы... Отец присел на взгорок отдохнуть, а Колька с Васькой, прячась то в густой траве, то за деревьями и пнями, играли. Было так здорово!
"Эта поляна, -- думал Колька, -- совсем на ту не похожа. Кругом мрачные землянки, поваленные деревья, рытвины, трава повысохла, щебетанья птиц не слышно! Мадьяры издеваются и на шаг от себя не отпускают..." Как только переставали копать, они ширяли в спины прикладами. Словно простуженным голосом Витька начал читать молитву "Отче наш". Голос дрожал, срывался... А Кольку вдруг начало всего трясти: тряслись руки, ноги, голова, звонко пристукивали зубы, а язык -- не шевелился.
-- Молитву читай, молитву, -- прошептал Витька. -- Проси Господа Бога, чтоб спас нас...
"Господи, -- думал в мыслях Колька, -- ведь мы ни в чем перед тобой не виноваты! Господи, спаси меня и друга моего Витьку, помоги нам уйти отсюда домой!.."
Когда Колька выбрасывал из ямы землю, то вдруг сквозь слезы, в голубом небесном мареве, среди пушистых облаков, увидел (или показалось) двух ангелов. Будто они летели к ним, на поляну и были с добрыми детскими лицами, сказочными серебристыми крылышками...
Колька протер ладонью глаза, запрокинул голову, всмотрелся в небо, но никого не увидел. "Странно, ведь только что летели, -- подумал он, -- неужели померещилось?" Но стоять и глядеть в небо нельзя -- коротыш двинет прикладом, однако можно потихоньку бросать землю и смотреть, смотреть... Видно, ангелы скрылись в наплывших облаках, но они обязательно появятся. Как же Кольке хотелось хоть еще разок их увидеть! А пока он будет молиться и просить Господа Бога прислать к ним с Витькой ангелов-спасителей. Молиться его бабка Галя научила. Не раз слышал, как она перед сном молитвы читала. Для Кольки в этом нет ничего сложного, надо только просить Бога, чтобы не бросил их и помог. Бабке Бог всегда помогал. Лишь один раз он ее молитвы не услышал: это когда отец тяжело заболел и умер. Бабка тогда сказала, что так было Господу Богу угодно. Колька же молился, надеясь, что Бог на его просьбы откликнется... И заметил, что трясучка поубавилась, на душе стало спокойней.
Колька не только бросал землю и искал на небе исчезнувших ангелов, но и не упускал из вида коротыша. Вот тот опять нацелился ткнуть прикладом Витьку, но вытянутая рука с карабином вдруг замерла, а сам он вытянулся, поджал пузо и стал поправлять на себе китель, пилотку. Быстро встал, приставив к ноге карабин со штыком, длинный солдат-увалень. До этого он сидел на бугорке, срывал цветы и общипывал с них лепестки. "Хмурый, мрачный, видно, потому, что постоянно думает о чем-то страшном и эти мысли не дают ему покоя", -- думал Колька.
Он оглянулся. Со стороны землянок к ним легким шагом шел подтянутый военный: в сапогах, галифе, но китель без наградных колодок. На петлицах четыре кубика. "В доме Витьки живет военный, у него тоже четыре кубика, и все зовут его господином фельдфебелем", -- вспомнил Колька. Фельдфебель остановился, посмотрел на солдат, на Витьку с Колькой и на ямы, что они копали. Нагнувшись, поднял Колькину корзинку, вытряхнул попавшую в нее землю, потом осторожно поставил на землю. Спросил Витьку:
-- Твоя?
Витька обрадовался, что военный спросил по-русски, с готовностью ответил:
-- Нет-нет, вот его! -- И указал на Кольку. -- Он в ней помидоры нес.
-- Помидор? Куда?
-- Сестре Шурке, в Верхний Карабут.
-- Кто Шурка? -- Фельдфебель повернулся к Кольке.
-- Шурка -- моя сестра, -- поспешил ответить тот. -- Она траншеи в Карабуте копает.
-- Карабут? -- переспросил фельдфебель. Колька закивал и стал вытирать ладонью со лба пот. "Фельдфебель-то не злой, -- подумал он. -- Говорит по-русски, и корзинку поставил, а не поддал пинком". Тут Витька добавил, что в Верхнем Карабуте копает и его сестра, и много людей из Лыково, а они еду туда носили и никакие они не партизаны. Фельдфебель слушал, не перебивая. Указав на лопаты, спросил:
-- Окопы? Траншеи?
Витька с Колькой долго-долго глядели на него, а потом грустно покачали головами.
-- Нет, -- выдохнули. -- Не траншеи, а себе могилы... -- Глаза ребят наполнились слезами, а Колька заревел в голос.
-- Могил? -- Фельдфебель повернул голову к солдатам. Размахивая руками, коротыш стал что-то быстро-быстро ему объяснять. Длинный, выпучив глаза, молчал. По лицу фельдфебеля ребята заметили, что на коротыша он злится и решил все проверить. Уточнив фамилии сестер и место, где они работают, фельдфебель с коротышом пошли к землянкам. Длинный остался их караулить. Проходя мимо, фельдфебель приостановился, поглядел на ребят, и его губы, глаза тронула ободряющая улыбка.
-- Ты видел, Коль, ты видел, он нам улыбнулся! -- обрадовано воскликнул Витька.
-- Не кричи так, услышит. -- Колька показал глазами на мадьяра, но солдат опять сел на бугорок и о чем-то задумался.
-- Он по-русски ни бельмеса, -- махнул Витька рукой. -- Как думаешь, отпустит?
-- Отпустит, -- уверенно сказал Колька. -- Это наш ангел.
-- Какой ангел? -- не понял Витька.
-- Ангел-спаситель! -- И Колька рассказал другу про свое недавнее видение: в пушистых облаках два ангела...
Обхватив голову руками, Витька радостно забормотал, что это к ним снизошла благодать Божья. Потом вдруг недоверчиво спросил:
-- А не врешь?
-- Вот те крест, -- перекрестился Колька.
Витька завздыхал и с вдохновением несколько раз перекрестился. -- Здорово!.. -- прошептал.
Длинный мадьяр с любопытством смотрел на ребят.
-- Знаешь, -- воскликнул Витька, -- пока не придет фельдфебель давай молиться, чтоб он нас не забыл. Молись и проси Господа Бога, чтобы даровал нам жизнь!..
Могилы копать они перестали и с нетерпением ожидали возвращения фельдфебеля. А Кольке так пришлись по душе слова Витьки: "Проси Господа Бога, чтобы даровал нам жизнь...". Как здорово -- "даровал жизнь!" Уйдя в себя, он читал молитвы, но при этом не забывал поглядывать в сторону землянок. Наконец фельдфебель вышел и направился к ним. Коротыша с ним не было. Солдат поправил форму и встал во фрунт.
Какими же глазами глядели ребята на подошедшего фельдфебеля! Сколько в них было надежды! Неужели ангелы Кольке только померещились? Сердце подсказывало, что человек с добрыми глазами их непременно отпустит. Фельдфебель, окинув ребят внимательным взглядом, вдруг улыбнулся и мягко сказал:
