-- Верно. А мне об этом когда-то отец сказывал. Он до войны в Карабуте работал и меня с собой иногда брал. -- Виктор вздохнул, вспомнив о погибшем отце.

-- Дед столько интересного знает -- не перечесть, -- сменил тему разговора Колька. -- Он в крепости Баязет служил и даже помнит номер своей винтовки...

-- А где такая крепость?

-- На Кавказе, где живут черкесы и разные кавказцы. Он про них песню поет, а мы с Васькой подпеваем. Послушай:

Ой да гололобые черкесы,

Вы-ы не злитеся на нас...

Правда -- здорово! -- Колька хотел дальше напеть, но Витька спросил:

-- Почему гололобые?

-- Наверно, подстригались наголо, вот и гололобые. -- Помолчав, Колька продолжил: -- А еще дед говорил, что в лесу была батарея... Пушки возили на лошадях, а солдаты в Белогорье жили. Давно это было, после войны с французами...

-- Давай постоим, совсем задыхаюсь, -- сказал Витька. --Может, пиджаки снимем?

-- Я не буду, плечи болят.

Пошли дальше. Впереди показались крайние дома Верхнего Карабута.

-- Почти пришли, -- повеселел Витька. -- Представляю, как Машуня обрадуется.

-- Шурка тоже. Но их надо разыскать?

-- Погляди вон туда, может, наши? -- Витька махнул рукой на копошившихся в поле людей. Их было много. Ребята долго смотрели, но угадать, кто это, так и не сумели. -- Может, сбегаешь? -- попросил Витька. -- Сам бы мотнул, да быстро не смогу.

Кольку упрашивать не надо. Витька помог снять со спины сумку, но свою снимать не стал. Колька побежал, даже корзинку забыл оставить.

-- Корзинку-то зачем? -- крикнул вдогонку Витька, но Колька не оглянулся. И в этот раз ребятам повезло: Витька только присел, как вернулся радостный Колька, а с ним -- Шурка с Машей.

Встреча была такой, будто целый год не виделись: обнимались, смеялись, плакали. Даже у Шурки глаза заслезились.

-- Отойдем вон на тот бугорок,-- сказала она и потащила Кольку с обочины дороги. Оглядываясь, говорила, что охранники отпустили всего лишь на час и они должны на бугре их видеть. Девчонки набросились на еду и стали расспрашивать, как там дома. Ребята отвечали, но и сами не забывали о наказах.

-- Мальчики! Какие вы молодцы! -- восклицала Шурка. -- Как только догадались! А знаете, недавно нас свои обстреляли... -- При слове "свои" Шурка кивнула в сторону Дона.

-- Было так страшно, -- добавила Маша. -- Они-то, наверно, думали, что тут немцы.

-- И как же вы? -- спросил Виктор, обнимая сестру.

-- А нас дядя Ефрем в овраг увел. Вернулись, а тут вот такие ямы! -- Маша развела руки. -- И как раз там, где копали.

-- Да-а, -- ребята почесали головы. -- Выходит, дядька Ефрем всех спас?

Шурка с Машей закивали.

-- А живете где? -- спросил Колька. -- Мадьяр тетке говорил, что в старом сараюшке.

-- Во-он наше гнездышко, -- показала Шурка рукой на видневшийся в низине сарай.

-- Все-все в этом сарае? -- не поверил Витька.

-- Угу, -- кивнула Маша. -- Тесно, зато ночью тепло. Только дома не говорите, и что наши стреляли, тоже не надо...

Как же быстро пролетел час встречи: они даже друг на друга не успели наглядеться. Почти ничего не рассказали. Так хотелось побыть еще...

От работавших отделился и пошел в их сторону охранник. Он несколько раз крикнул -- "кичи"1 и помахал рукой в сторону леса.

-- Чего это он? -- спросил Колька.

-- "Кичи" -- по-ихнему мальчики, а рукой машет -- вам пора уходить, -- пояснила Шурка.

Мадьяр ждал.

-- Стоит как столб, -- поморщился Витька.

-- Боится, как бы его начальник вас не увидел. Он еще отпустил, а тут есть такой злюка...-- Маша покачала головой.

Прощание было невеселым. Девчонки остались, а ребята вышли на дорогу и медленно, то и дело оглядываясь, пошли в сторону леса. Шурка с Машей махали платками, пока они не скрылись из вида.

Какое-то время ребята шли молча. На душе у Кольки грустно -- переживал за сестру. Он-то идет домой, а она -- траншеи мадьярам копает и спит в дырявом сарае. Охранник никуда не отпускает. Наши из-за Дона стреляют, а ведь так и убить можно! Как они с Машей уплетали творог и помидоры! Маша совсем не плакала. Теперь к ним можно чаще приходить: в дороге не страшно, а часовые на них -- ноль внимания. Колька толкнул друга в спину.

-- Может, пробежимся?

-- Ты же знаешь, -- буркнул тот недовольно, с присвистом.

-- Ах, совсем забыл.

Витька приостановился.

-- Коль, ты заметил, как Машуня изменилась?

-- Да-а, совсем не плакса.

-- Маме расскажу, вот обрадуется. Подумать надо -- ни слезинки! -- Встречей с сестрой Витька доволен. -- Ты тоже скажи маме про Машуню, а то подумает, что вру, -- попросил он Кольку.

-- Скажу, скажу. А знаешь, можно и завтра к ним сходить.

-- Это ты здорово придумал, -- похвалил друга Витька. -- Так и будем ходить, пока не вернутся. -- Витька повеселел. Размечтавшись, ребята совсем отключились от дороги и что только не выдумывали, какие планы не строили.

...Послышался резкий окрик: ребята от неожиданности вздрогнули и оглянулись. С карабинами наперевес из леса вышли два солдата-мадьяра: один длинный и темный, как цыган, другой -- невысокого роста, но полный, как колобок. Он-то им и кричал. "Коротыш, -- подумал Колька, -- а орет так, что в Лыково слышно." Подходя к ним, коротыш несколько раз сказал: "Кичи-партизан, кичи-партизан". -- "Чего мелет, какие мы партизаны, -- не понял Колька. -- Он что, чокнутый?"

Ребята поначалу думали, что все это шутка, а солдаты хотят поглядеть, что у них в корзинке. Откуда им знать, что в ней пусто. Ребята стали наперебой пояснять, что носили сестрам в Верхний Карабут еду, что сестры роют для них же окопы и траншеи... Но мадьяры твердили, что они партизаны. Тогда Витька попытался солдат разжалобить: дома мать и две маленьких сестренки ждут и будут плакать. Но на солдат это не подействовало. Подталкивая ребят карабинами в спину, мадьяры повели их вглубь леса к землянкам. Около одной землянки остановились, коротыш что-то сказал часовому, и тот их всех пропустил вовнутрь землянки. Солдаты сели за стол из необструганных досок и стали ребят допрашивать.

-- Кто вы и откуда? Куда и зачем ходили?

Приставал в основном коротыш: он немного понимал по-русски. Высокий мадьяр сидел с ним рядом и делал страшные глаза. Допрашивали долго, спрашивали о разном. Ребята повторяли то, что уже говорили раньше, и это злило мадьяр. Наконец допрос прекратили, а может, им надоело. Бросив на ребят недобрые взгляды, мадьяры встали и начали между собой переговариваться.

-- О чем это они? -- спросил Колька, вытирая ладонью вспотевший лоб.

-- Небось думают, что с нами делать, -- сказал Витька поникшим голосом. В землянке было душно, воздуха Витьке не хватало и дышал он тяжело, с хрипом.

-- Как бы узнать?

-- Лучше не узнавать.

-- Почему?

-- Не понимаешь, да? -- Витька постучал пальцем по голове. -- Запросто могут тово, ну, сам должен догадаться...

-- Ты что? -- прошипел Колька, и его глаза чуть не вылезли из орбит.

Солдаты вытолкнули ребят из землянки. Коротыш принес откуда-то две лопаты. Их повели к опушке леса, что метрах в пятидесяти от землянок. В одной руке Колька нес корзинку, в другой -- лопату. Остановились. Солдаты стали опять о чем-то договариваться. Ребята с тревогой глядели на них, но ничего не понимали.

-- Кому записка даваль? -- крикнул коротыш Витьке. -- Если не отвечать -- буду пук-пук, -- и задвигал стволом карабина.

-- Чего разорался? -- сказал Колька совсем тихо, а у самого руки дрожат.

-- Спрашивает про какую-то записку, если не признаемся, кому отдали -- убьют, -- вздохнул Витька.

-- О-о! -- застонал Колька. -- Скажи ему, что не было никаких записок, мы носили сестрам еду, ам-ам.. Не было секретов у нас, не было, а было ам-ам...

Витька хриплым голосом вновь стал с помощью рук, жестов, мимики пояснять, что носили в Карабут сестрам еду, но их не слушали. Голос у Витьки совсем сорвался и он громко застонал: оо-ох, оо-ох! Дышал открытым ртом, но воздуха все равно не хватало. Колька еле разобрал, что тот прошептал.