– Небось с Фэр-Айла буите? – буркнул Магнус себе под нос, не слишком-то заботясь, чтобы его поняли. Не то что тогда, когда к нему пожаловали девушки. Ну да если незнакомец в самом деле местный, поймет. И тот, видно, понял.

– С Фэр-Айла буим, – ответил незнакомец. И чуть помолчав, прибавил: – Родился там. А учился в Абердине. Теперь вот работаю здесь, в Леруике. – Потом протянул руку: – Перес.

– Экое чудное для Фэр-Айла имя!

Перес улыбнулся, но пускаться в объяснения не стал.

Магнус по-прежнему не замечал протянутой в знак приветствия руки. Старик подумал, что вот ведь, сам-то он на Фэр-Айле никогда и не был. Грузовой паром как не ходил туда, так и не ходит. Добраться до острова можно на почтовом судне из Гратнесса, гавани, поблизости от которой аэропорт; три часа пути. Магнусу доводилось видеть снимки острова – в местном клубе как-то показывали слайды, и они с матерью ходили смотреть. Восточная часть острова – длинная гряда высоких скал. Однако больше он ничего не запомнил. Да вот еще священник, тот самый, который жил в доме возле часовни, раньше читал проповеди на Фэр-Айле.

– И как оно там? – спросил он.

– Мне нравится.

– Чего ж уехали?

– Известное дело – работать негде.

Тут Магнус наконец заметил протянутую руку Переса и пожал ее.

– Может, зайдете? – предложил он. Увидев поодаль, на склоне холма, констебля в униформе, пристально смотревшего на него, поторопил: – Давайте-давайте, заходите.

Входя, Перес пригнулся; оказавшись в небольшой комнате, он будто заполнил собою все пространство.

– Садитесь, – пригласил Магнус, чувствуя себя неуютно: Перес возвышался над ним словно башня. Он выдвинул стул из-за стола и подождал, пока Перес усядется. Все утро Магнус ждал: вот-вот к нему нагрянут. А теперь не знал, что и говорить, что думать.

«Садитесь», – донеслось из клетки. Птица просунула клюв между железными прутьями и повторяла, не делая пауз: – «Садитесьсадитесьсадитесь».

Магнус взял старый свитер и набросил на клетку. Он испугался, что встрявший в разговор ворон разозлит полицейского. Но Переса выходка ворона только позабавила.

– Это вы его научили? Не знал, что вороны говорят.

– Они смышленые птицы. – Магнус чувствовал, как губы снова растягиваются в дурацкой ухмылке, но ничего не мог поделать.

– А сегодня утром воронов не замечали? У подножия холма?

– Они всегда рядом, – сказал Магнус.

– Обнаружено тело. Тело молодой девушки.

– Это Кэтрин, – вырвалось у него. Само собой, помимо его воли – как ухмылка. «Ничего им не говори», – вспомнил он слова матери. Перед тем как двое полицейских увезли его в Леруик, она сказала: «Ты ничего не сделал, вот ничего им и не говори».

– А откуда, Магнус, вам известно, что она мертва? – Перес говорил медленно, отчетливо произнося каждое слово. – Откуда вы знаете, что там, на холме, лежит Кэтрин?

Магнус затряс головой. «Ничего им не говори».

– Вы видели, что произошло? Видели, как она погибла?

Магнус озирался с затравленным видом.

– Может, вы заметили в небе воронов и решили полюбопытствовать, что это их так встревожило?

– Да, точно! – Он был благодарен за подсказку.

– И вышли посмотреть?

– Да-да! – энергично закивал Магнус.

– Почему же не сообщили в полицию, а, Магнус?

– Она умерла. Я ничем не мог ей помочь.

– Но ведь о таком необходимо сообщать полиции.

– Да как бы я сказал? У меня и телефона нет.

– У кого-нибудь из соседей наверняка есть. Могли бы их попросить.

– Соседи со мной не разговаривают.

Повисла тишина. Накрытый ворон чесал себя лапой, что-то бормоча.

– Когда вы ее видели? – спросил Перес. – В котором часу спустились посмотреть?

– Да вот аккурат ребятня в школу прошла. Как выходил из дому, звонок в школе и прозвенел, – сказал Магнус, довольный, что так ловко ответил. Мать точно одобрила бы.

Снова установилось молчание.

Перес делал у себя пометки. Закончив, поднял голову:

– А давно вы живете один?

– С той поры, как мать померла.

– Это когда?

Магнус задумался. И сколько же лет прошло? Но на этот счет у него не было никаких догадок.

– Агнес тоже умерла, – сказал он, не желая производить вычисления в уме.

– Кто такая Агнес?

– Моя сестра. Десяти лет заболела коклюшем. Нам и невдомек было, что это серьезно, – сказал Магнус и плотно сжал губы. Не годится полиции совать свой нос еще и в это.

– Наверное, с тех пор как мать умерла, вам тут одиноко?

Магнус ничего не ответил.

– И вы рады были компании, а?

Он по-прежнему молчал.

– Кэтрин ведь была вашим другом, так?

– Да, – сказал Магнус. – Другом.

– Вы виделись вчера? На автобусной остановке? Она как раз из города ехала.

– Она была на вечеринке.

– На вечеринке? – переспросил Перес. – Всю ночь? Вы точно знаете?

«А и правда, была ли?» Магнус задумался. Но он плохо помнил. Да и в тот раз Кэтрин вообще мало говорила.

– Она выглядела усталой, – сказал он. – Понятное дело: всю ночь веселилась. Вроде так и сказала: мол, была на вечеринке.

– Во что она была одета?

– Ничего нарядного, – заметил Магнус. – Правда, нынче молодежь и на вечеринки-то не слишком наряжается.

– Вы ведь были там, в поле, подходили близко? Наверняка видели, что на ней? Она была в той же одежде?

– Да вроде нет, – сказал Магнус. И задумался: так ли ответил? Ну как вопрос с подвохом? – Помню только красный шарф.

– Она рассказывала, у кого была?

– Нет, не говорила. Она не сразу меня заметила – потом уже, когда вместе с автобуса сходили.

– И как она выглядела?

– Так я уже говорил: усталой.

– А все-таки? Была она при этом усталой, но довольной? Или усталой и печальной?

– Она зашла ко мне, – вдруг сказал Магнус. – На чай.

Тишина.

Магнус понял, что оплошал. И торопливо прибавил:

– Она хотела снять меня – для школьного задания. Она правда хотела зайти.

– И как, сняла?

– Да, сделала пару-тройку снимков.

– А раньше она у вас бывала?

Похоже, гость не насторожился: не стал подступаться с расспросами, не угрожал, не сыпал проклятиями.

– В Новый год. Вместе с Салли. Они шли домой, увидели у меня в окне свет и зашли поздравить с Новым годом.

– Салли?

– Салли Генри, дочка учительницы.

– А вчера Кэтрин была одна?

– Одна, да.

– И долго она у вас пробыла?

– Так, выпила чаю с пирогом.

– Значит, она не сидела у вас в гостях весь день?

– Нет. Она недолго пробыла.

– А в котором часу ушла?

– Да я уж и не припомню.

Перес оглядел комнату:

– Симпатичные у вас часики.

– Это материны.

– Точные?

– Каждый день по радио сверяю.

– Наверняка вы заметили, в котором часу девушка ушла. Часы-то на каминной полке. Когда провожали девушку, наверняка бросили взгляд на часы. А? Машинально.

Магнус открыл рот, но не мог выдавить из себя ни слова. Казалось, мысли заледенели, мозги еле шевелились.

– Нет, не припомню, – наконец повторил он.

– Она ушла засветло?

– Да-да, было еще светло.

– Сейчас ведь вечереет рано… – Перес замолчал и посмотрел на Магнуса, ожидая, что тот вспомнит. Но, не дождавшись, продолжил: – И куда она отправилась?

– Домой.

– Кэтрин сама так сказала?

– Нет, но она пошла в том направлении – к дому, который на полпути от насыпи, он еще с пристройкой. Ну, где фасад весь стеклянный. В нем она и живет.

– Вы видели, как девушка зашла в дом?

«Не здесь ли подвох?» Магнус глянул на полицейского. Почувствовав, что его собственный рот раскрыт, тут же его захлопнул.

– Ну что вы, ведь ничего такого в этом нет, – сказал Перес. – Наверняка вы проводили ее взглядом, пока она спускалась с холма, правда? Нет ничего предосудительного в том, чтобы любоваться красивой молодой девушкой. Вы же частенько сидите у окна и смотрите на улицу, а? В такую погоду ничего иного и не остается.