– Да не особо, – хмыкнула Салли. – Мало что поменялось.

– Ты говоришь, вас с Кэтрин просто обстоятельства свели вместе. У вас, то есть, общего было мало.

– Вряд ли она с кем-то сближалась. Ни со мной, ни с ее отцом. Разве что с матерью… Из ее рассказов я поняла, что они скорее подруги были… И, может, после такого…

– Угу, – кивнул Перес. – После такого трудно доверять кому-то еще.

Огонь затрещал и плюнул искрами.

– У нее был парень?

– Не знаю.

– Да ладно! Неважно, общие у вас интересы или нет. Она бы тебе сказала. Ей надо было кому-то выложить.

– Мне – нет.

– И все же?

Салли замялась.

– Все строго между нами, – заверил Перес. – Уж за себя-то я ручаюсь. А если вдруг твои родители что узнают, Мораг тут же будет уволена.

Все трое засмеялись, но тон Переса Мораг явно восприняла всерьез. Салли заметила.

– В Новый год… – сказала она.

– Так-так…

– Мне не разрешили поехать в город – родители против всяких там баров с выпивкой. Но все мои друзья и знакомые собирались в Леруике. Я была в гостях у Кэтрин, и мы решили прямо от нее поехать в Леруик на городскую площадь. Отец Кэтрин никогда ее не спрашивал, где она да с кем. А обратно нас подвезли на машине. И мне показалось, что Кэтрин и тот парень за рулем… ну, что они знакомы.

– Кто он?

– Я со спины не разглядела. На заднем сиденье нас было четверо, мы едва втиснулись. Так что лица его я не видела. Все, кроме нас с Кэтрин, ехали на какую-то вечеринку. Кэтрин сидела впереди, рядом с тем парнем. Оба и словом не перекинулись, но, казалось, были знакомы. Может, потому и казалось, что молчали. Никакой болтовни о всяких там пустяках, как бывает между незнакомыми людьми. Хотя… может, это все ерунда.

– Нет, – сказал Перес. – Я тебя понял. А кто еще был в машине?

Салли назвала студента и медсестру.

– А четвертый?

– Роберт Избистер.

Тут пояснений не требовалось – на Шетландах все знали, кто такой Роберт Избистер. Когда на острове разведали нефть, Избистеры отлично на этом заработали. Отец был строителем и смог заполучить большинство подрядов, его строительная фирма до сих пор была крупнейшей на островах. У самого Роберта было океаническое рыболовное судно, «Неприкаянный дух», приписанное к порту острова Уолса. О судне в местных барах слагали легенды. Когда Роберт только купил его, то пригнал в порт Леруика, и любой мог подняться на борт. В каютах были обтянутые кожей сиденья, цифровое телевидение. Летом Роберт брал друзей, и компания отправлялась в плавание. По дороге к норвежским фьордам гудели на борту по-черному.

– А Роберт – не парень Кэтрин? – спросил Перес.

– Нет, – ответила Салли – пожалуй, слишком поспешно.

– Ходят разговоры, он увлекается молоденькими девицами.

На этот раз Салли не стала выдавать себя, благоразумно промолчав.

– Может, это тебе он по нраву?

Вопрос прозвучал шутливо, и Салли поняла, что никакого подвоха тут нет. Но все равно покраснела.

– Вот еще, глупости какие! Вы мою мать не знаете. Да она меня убила бы.

– Так что там с водителем и его машиной? Ты правда ничего больше не помнишь?

Она мотнула головой.

– Вроде бы, за день до произошедшего Кэтрин была на вечеринке. Не с тобой ли?

– Я ж говорю, меня вообще никуда не пускают.

– А что за вечеринка? Ты что-нибудь знаешь?

– Меня туда не приглашали. Меня давно уже никуда не приглашают – знают, что я все равно не пойду.

– А в школе никто о ней не распространялся?

– Лично я не слышала.

Перес сидел, уставившись на огонь.

– Может, у тебя есть что еще добавить?

Салли молчала, но он терпеливо ждал.

– В ту ночь, когда мы возвращались из Леруика, – начала она. – В новогоднюю ночь…

– Так…

– Мы тогда завернули к старику. К Магнусу. Обе напились и плохо соображали. А у него свет в окне горел. Кэтрин предложила постучаться к нему и поздравить с Новым годом. На спор.

Если Перес и удивился – а Салли, вполне возможно, думала его удивить, – он ничем себя не выдал.

– Вы зашли к нему?

– Да, посидели немного. – Чуть помолчав, Салли прибавила: – Кэтрин его вроде как с ума свела. Так и пялился на нее – будто она привидение.

Прямо из врансуикской школы Перес двинул обратно в Леруик. Службы аэропорта объявляли о задержках, в авиакомпании «Логанэр» ничего вразумительного о том, когда ждать рейс из Абердина, не говорили. И Перес надеялся успеть побеседовать с Робертом Избистером. Казалось, весь день он только тем и занимался, что сновал туда-сюда. Но хотелось предъявить команде из Инвернесса хоть что-то. Пусть знают: дожидаясь их, он не сидел сиднем.

До сих пор Перес толком не знал, что и думать о Роберте Избистере. Избалованный парень, ясное дело. Отец Роберта – хороший человек, и внезапно привалившее богатство застало его врасплох. Он был щедр с друзьями и близкими, но тайком, будто стеснялся. Роберт от души вкалывал рыбаком, но все понимали, что такое шикарное здоровенное судно было ему не по карману. Майкл Избистер дал ему денег, точно. А еще ни для кого не было секретом, что родители Роберта между собой не ладили, хоть и жили в достатке. Мало приятного, когда все судачат с эдакой улыбочкой – наполовину насмехаются, наполовину сочувствуют.

Роберта вечно сравнивали с отцом. И оправдать ожидания было куда как непросто. Перес понимал, каково парню. Потому что его собственный отец ходил капитаном на почтовом судне Фэр-Айла, и во всем, что касалось жизни острова, местные прежде всего советовались с ним. Только вот положение Роберта было еще тяжелее. Несмотря на тихий нрав и скромность, Майкла Избистера знали на всех Шетландских островах. Он был музыкантом, разбирался в местных диалектах и любил народные песни. Уже с юных лет состоял в комитете по празднованию Апхеллио[4]. В этом году его удостоили особой чести – избрали Стариной Ярлом[5]. Выше награды быть не могло, пусть даже Майкла отметила бы сама королева. Он возглавит процессию на фестивале огня, его будет снимать телевидение, у него возьмут интервью радиостанции. Весь год он будет представлять Шетланды. Роберт войдет в его свиту и, как отец, нарядится викингом. И тем самым как бы подтвердит свое намерение идти по стопам отца. Все до единого жители Шетландов будут пристально следить за каждым его шагом.

Вечер только начинался, а значит, дома Роберта не застать. Иногда парень выходил в море, но недавно Перес встречался с друзьями на Уолсе и видел «Неприкаянный дух» – судно стояло у причала, заметно выделяясь среди более скромных рыболовецких посудин.

Перес проехал через весь город и направился к докам. Свернув в переулок, заглушил мотор и вышел на ледяной воздух, от которого дыхание перехватило; в лицо пахнуло рыбой и мазутом. Перес очень надеялся застать Роберта одного. Разговаривать в присутствии Робертовых дружков совсем не хотелось.

Он толкнул дверь бара, и его обдало жаром – огонь в заправленном углем камине гудел. Сам камин маленький, но и бар небольшой, с побуревшими от табачного и угольного дыма стенами. Повсюду висели фотографии разных лет с фестиваля огня, снятые очень давно и уже закоптившиеся, – викинги на них смотрели серьезно и в то же время чуть смущенно. Умникам ученым, может, традиция древней-то не мнится, но эти мужи праздник свято чтили. Они верили в то, что олицетворяют собой культуру островов, местный уклад.

В углу сумрачного бара сидел Роберт Избистер. Его взъерошенная шевелюра выделялась светлым пятном, оживляя мрачную обстановку. Он выливал пиво из бутылки «Северного сияния» в стакан и имел такой сосредоточенный вид, будто эта бутылка – далеко не первая. Вошедшего Переса Роберт не заметил. За барной стойкой на высоком стуле примостилась миниатюрная худенькая женщина; она читала книгу в мягкой обложке, согнув ее пополам и держа одной рукой – как журнал. Женщина нехотя оторвалась от книжки.