Повреждение устранено. Продолжают продвигаться вперед.

— Встретили артиллерийскую батарею, — докладывает старший лейтенант Потапов. — Виднеются и несколько танков.

— Опрокинуть заслон! — распорядился я.

Но сделать это не так-то легко. Слышу вновь взволнованный голос командира разведдозора:

— Перед нами опорный пункт. У нас создалось тяжелое положение.

Оказывается, танк лейтенанта Кулешова с ходу раздавил орудие противника, расстрелял прислугу. С закопанными танками пришлось завязать упорный бой. Тогда ему на помощь поспешили другие танки батальона.

На обочине дороги мне встретился обгоревший танк. Возле него на плащ-палатке труп механика-водителя сержанта Мурзина. Под густой кроной дерева сидит младший лейтенант Алексеев. Его уже успели перевязать, лицо полностью забинтовано. Услышав мой голос, Алексеев поднялся.

— Товарищ комбриг, не заметили «тигра», он нас с близкого расстояния…

После короткого боя бригада овладела небольшим населенным пунктом Давыдов. В бинокль уже видна окраина Львова. Еще одно усилие — и мы в городе. Тороплю второй батальон, на танках которого десант.

— Воздух! — докладывают наблюдатели.

Больше десяти «юнкерсов» на небольшой высоте шли в нашу сторону. Приказываю рассредоточиться. Почти в ту же минуту посыпались бомбы. Мы не досчитались трех танков, более десяти солдат и сержантов.

18.00 21 июля 1944 года. Мы на окраине Львова.

— «Киев», «Киев»! Я «Самара». Достиг окраины «Розы», продолжаю выполнять задачу, — доложил я комкору.

«Роза» — это Львов. Мы в старинном украинском городе. Учащенно забилось сердце. В суровый 1941 год я отходил с танковым полком по этим местам. А теперь вот возвратился.

— Скорее, скорее берите «Розу», — подгонял меня по радио комкор генерал Белов.

Стих дождь. Из-за туч выглянули лучи заходящего солнца. Танки бригады рассредоточились в небольшой роще. Капитан Гаськов расстелил топографическую карту. Отчетливо видны улицы, переулки, площади.

— Иметь бы сейчас человека, кто бы хорошо знал Львов, — произнес один из офицеров штаба.

— Из местных жителей бы, — предложил подполковник Баранов.

— Смельчаков сесть на броню много найдется, — возразил подполковник Богомолов, — на такое ответственное дело нужен проверенный человек.

Смотрю на капитана Гаськова. Офицер усиленно трет рукой лоб, словно пытается что-то вспомнить. Вдруг он оживился.

— Если память не изменяет, у нас есть такой солдат, — неожиданно сказал он.

Капитан Гаськов быстро исчез в штабном автобусе, а спустя минуты три-четыре сияющий появился в дверях.

— Гаськов редко ошибается, товарищ комбриг, — крикнул он. — Старшина Александр Марченко, стрелок-радист.

И тут я припомнил этого невысокого, стройного с грустными глазами танкиста. С ним-то я почти с одним из первых познакомился, когда принял бригаду.

— Вызвать ко мне Марченко!

Минут через тридцать старшина доложил о своем прибытии.

— Львов хорошо знаешь? — спросили его.

— Вроде бы неплохо, — ответил гвардеец.

— А ну-ка, взгляни на карту.

Старшина неловко пожимает плечами.

— В карте не очень силен, — сконфуженно признался он. — Без нее могу обойтись.

И он рассказал, что Ходоровское шоссе, по которому мы шли к городу, упирается в улицу Зеленую. Это — рабочая окраина.

— А к центру бы мог провести головной дозор? — спросил я у Александра.

— Товарищ комбриг, даже с закрытыми глазами.

Экипаж, в котором служит Марченко, решили назначить в головной дозор. Я вызвал командира танка коммуниста лейтенанта А. Додонова. Он — в бригаде новичок. Недавно из военного училища. Сам из города Ленинграда. Родители погибли в блокаду.

Лейтенант выстроил экипаж. Механик-водитель старший сержант Федор Сурков. Стрелок-радист старшина Александр Марченко. Заряжающий рядовой Николай Мельниченко.

— На вас, товарищи, на ваш экипаж «Гвардия», — сказал я, — возлагаются трудные, но очень важные и почетные задачи: первыми пробиться к центру города и поднять над ратушей красное знамя — символ освобождения Львова. Дорогу вам будет показывать коммунист старшина Марченко.

Я крепко пожал танкистам руки и передал алое полотнище. Саша Марченко срубил молодой дубок и, гладко обстрогав его, прикрепил к нему знамя.

Уже начало темнеть, когда комбат капитан Чирков ставил конкретную задачу. Рядом оказался наш фотограф Николай Григорьевич Чиж.

— Сфотографируй товарищей, — попросил я Чижа.

Щелчок. Пять человек оказались в кадре.

Экипаж танка «Гвардия». Слева направо командир танка гвардии лейтенант А. Додонов, стрелок-радист гвардии старшина А. Марченко, заряжающий гвардии рядовой Н. Мельниченко, командир танкового батальона гвардии майор Б. Чирков, механик-водитель гвардии старший сержант Ф. Сурков.

В 12 часов ночи танк «Гвардия» первым ушел вперед. Стояла лунная ночь. Справа роща Погулянки. Танкисты движутся медленно. Связь работает безупречно.

— «Гвардия», «Гвардия», торопитесь! — кричал я в микрофон.

— Все идет хорошо, все идет отлично, — сообщал лейтенант Додонов.

Потом на этой волне начала доносится музыка, чужая речь. Но связь мы не теряли. Экипаж в сопровождении 15 автоматчиков скрытыми путями к рассвету вышел к улице Зеленой.

— Впереди танки и пушки, — радирует мне Додонов. — Прислуга отдыхает, только часовые.

— Атакуйте, поддержим.

Раскаты орудийных выстрелов взорвали утреннюю тишину. Танк Додонова с ходу раздавил орудие, меткими выстрелами подбил один за другим два танка.

— Слева атакуют пять танков, — вновь докладывает мне Додонов. — Открываем огонь.

Выстрелы гвардейцев на редкость оказались меткими. Все пять танков были подбиты. Загорелись баки, начались взрываться боеприпасы. Во Львове немцы объявили тревогу. Слышу по радио:

— Русские с тыла атакуют.

Со всех сторон нас начали осаждать гитлеровцы. На левый фланг на перекрестке улиц поставил 76-миллиметровую батарею старшего лейтенанта Шабашова.

Продвигаться вперед нельзя. Бьют тяжелые минометы. Из-за угла двухэтажного дома огонь ведет «пантера». Со свистом проносятся снаряды.

Фашисты упорно атакуют левый фланг. Батарея старшего лейтенанта Шабашова оказалась в тяжелом положении. Выдвигаю танковый взвод Потапова, который шел вплотную за разведдозором.

— Попытайтесь удержать натиск гитлеровцев, — просил я старшего лейтенанта Потапова. — Обеспечьте левый фланг бригады.

Выслушав меня внимательно, офицер четко ответил:

— Удержим, товарищ полковник.

— Не медлить, быстрее спешите на помощь Шабашову.

Потапов бегом направился к своим машинам. Вскоре он скрылся в танке. Маневрируя по узким переулкам, взвод Потапова продвигался вперед. Опасность подстерегала на каждом шагу. Танк Потапова выскочил на перекресток. Из-за угла ударила «пантера». Снаряд, коснувшись брони, срикошетил. Механик-водитель сержант Федор Кожанов увел машину в укрытие. Танкисты решили выжидать. Фашисты вначале молчали. Минут через пять-семь из-за угла выползла «пантера». Башенный стрелок сержант Мартьянов в упор выстрелил по гитлеровской машине, и «пантеру» в ту же секунду охватило пламенем.

Коммунист старший сержант Левшунов подбил самоходное орудие «фердинанд», осколочными снарядами рассеяло приближавшихся гитлеровских пехотинцев.

Однако гитлеровцы скрытым путем обошли батарею старшего лейтенанта Шабашова и ворвались на огневую позицию. Завязалась рукопашная схватка. Батарейцы убили более двадцати солдат и пленили человек восемь. В неравном бою были убиты старшина Алексюк и рядовой Паномарев, тяжело ранены Ф. Ширшов, орудийные номера Скобликов и Канарский.

А тем временем головной дозор с боем продвигался к центру города. Когда наступили вечерние сумерки, мы приостановились: продолжать наступление было небезопасно, фашистские фаустники могли принести нам немало беды.