Стеф, развернувшись, на вскрик Дэна, одним прыжком, словно кошка, подскочила к нему и в последний момент, где-то в метре у пола, присев успела схватить колбу двумя руками.
Склянка оказалась зажатой у неё между ладонями, и женщина увидела, как жидкость начала пузыриться и менять цвет из белого в розовый.
- Стой, не шевелись. И постарайся даже не дышать, - Дэн бегом подбежал к столу, взял что-то и, подойдя к Стеф, потихоньку открыл колбу и капнул в нее какую-то маслянистую жидкость, которая покрыла все внутри прозрачной пленкой. Спустя несколько секунд содержимое стеклянной посудины вновь приобрело белый цвет, перестав пузыриться.
- Фу, - облегчённо вдохнув и посмотрев на Стефанию, улыбнулся ей, Дэн, вытерев испарину, которая проступила у него на лбу.
- Кажется, пронесло.
Стеф осторожно отдала ему колбу и спросила:
- А что бы было?
- Что? - страж поднял брови вверх.
- Да ничего, вернее - здесь бы уже не было абсолютно ничего, дыра, в несколько сотен метров.
- Одной капли этого раствора хватит, чтобы уничтожить здание целиком до состояния пыли, а тут их вон, сколько этих капель.
- Ты молодец, - реакция, что надо. Прости. Я не всегда был добр к тебе, вернее никогда не был…. Ну ты сама понимаешь, ваши отношения с Даниэлем выбили меня из колеи. Мы с ним как братья, а тут вот ты, я переживал за него, но, честно, больше никаких выпадов в твою сторону не будет, раз он так сильно любит тебя, то я желаю вам счастья.
- Вот тебе моя рука, жена моего друга - мой друг, - он протянул ей руку и засмеялся, - я теперь у тебя в неоплатном долгу, можешь рассчитывать на мою помощь и покровительство во всем.
По возвращению на Землю, Даниэль действительно сдержал данное жене слово, и они со Стефанией проводили вместе целые дни и ночи напролет. Он много рассказывал ей об устройстве Солнечной системы, как создавались планеты, каким образом происходило заселение Земли, как зарождается жизнь, каково воздействие закона мироздания на всё живое, вследствие чего образуется временное изменение вселенной. Работая над проектом безопасности Земли, и замечая, как Стеф с интересом наблюдает за ним, муж охотно делился с ней своими наработками по организации единой защитной системы территории, само собой разумеется, не вникая в технические подробности.
Иногда, то ли проверяя Стеф, то ли действительно - его интересовало мнение жены и её взгляд на решение того или иного проблемного вопроса - Даниэль спрашивал у Стефании совета.
По первости, теряясь и тушуясь, она потихоньку привыкала вести с ним беседы разноуровневого плана, высказывать и обосновывать свое видение обсуждаемого момента, училась грамотно выражать свои мысли, буквально, как губка, впитывая в себя то, что он ей рассказывал, во что посвящал, чему учил.
У него дома было такое количество книг, карт, и другого вида информации, что у бедной Стеф разбегались глаза, и захватывало дух, иногда слушая объяснения Даниэля, и поражаясь немыслимой по её меркам широте его познаний, Стефания чувствовала себя ребенком. Отдать должное Даниэлю, он никогда не указывал Стеф на недостаток или пробелы в знаниях, напротив, восполнял их и, настолько деликатно, что она в эти моменты совсем не ощущала себя ущербной по сравнению с ним.
Вместить невместимое, понять мудрость Творца, наверное, нам простым смертным это не под силу – думалось ей.
Даниель показал ей всю Землю, они даже были в городе Богов, где огромные пирамиды, созданные руками стражей казалось, держали собой небеса. Их там было так много, что у бедняжки просто разбегались глаза. Технология строительства напоминала какое-то волшебство, ну или магию, хоть Даниэль и говорил: «наука и магия – сестры близнецы, но чтобы камни огромных размеров носились по воздуху, а потом сами собой укладывались в причудливые террасы, для парковки кораблей или пирамиды, предназначенные для создания единой системы защиты земного порядка от вторжения из космоса. Все это было за гранью понимания молодой женщины.
С каждым днём Стеф всё сильнее привязывалась к мужу, ей было невыносимо тоскливо, когда он пропадал куда-то на несколько часов, оставляя её одну дома или под присмотром Дэна, в его лаборатории на Земле. Это помещение ничуть не уступало по своей защищенности и строгой секретности, лаборатории на диске. Только здесь сооружение находилось глубоко под землей, действительно - бункер, самый настоящий подземный бункер.
Несколько десятков метров до него, приходилось спускаться в лифте, потом по туннелю - пешком, благо пол был уложен ровными плитами, и идти было достаточно легко. Дверь, сделанная из огромного куска гранита, метровой толщины, с внутренней стороны обшита толстым куском металла, матового, абсолютно не блестящего с рыхлой, словно избитой чем-то острым поверхностью, напоминала собой скалу.
Стеф поначалу просто просиживала там часами, изнывая от тоски и наблюдая, как работает Дэн. Отношения теперь между ними были ровными и спокойными, он даже иногда объяснял ей результаты своей работы, смысл её проведения. Страж стал больше доверять Стефании, после того дурацкого происшествия со склянкой.
Постепенно её просиживания стали носить уже какой-то целенаправленный характер, она поначалу помогала ему по мелочам, вроде - принеси то, подай это. Постепенно он объяснил ей, как вносить информацию в систему хранения и расшифровки данных лабораторных анализов и экспериментов, потихоньку даже доверял прибирать тот бардак, который буквально следовал за ним попятам.
Несколько раз он даже попросил Даниэля оставить ему на несколько часов Стеф, чтобы помочь в разборке, как он говорил, завалов вековой давности. Прямо так и говорил: «я могу показать эти данные только тебе, но ты вечно пропадаешь со своей безопасностью, значит остается только Стеффи, она твоя жена, и только ей, получается, я могу доверять как тебе, а самому мне не справиться».
«Вековые завалы» представляли собой кучи исписанных листов, которые были буквально повсюду, их надо было собирать, порой стоя на четвереньках и доставать из самых неожиданных мест, таких как спинка дивана, приборы для освещения лаборатории, даже шкафчик хранения пищи для легкого перекуса.
Дэн особо не загонялся, по поводу, где оставить свои черновые наработки:
- Ведь у меня и так все в голове, это так для подстраховки на случай амнезии, ну и для отчета твоему муженьку, он бывает редко, но метко, ему все распиши, расскажи и покажи.
- А, зачем? Все равно через минуту все выбросит из головы, у него профиль работы другой: он - стратег и тактик, а я ученый, так что придется тебе, как его второй половинке и удовлетворять его нездоровое любопытство по моим исследовательским наработкам.
Затем данные с этих листов вносились в систему, а распечатку или программный файл забирал Даниэль.
На закате Стеф с Даниэлем возвращались домой, это были незабываемые вечера, муж, что только не придумывал, то они разжигали на берегу костер и проводили все ночь, под ослепительное сияние звезд, слушая рокот волн, и занимаясь любовью. «Стражи не спят», - говорил он, «ты спи, я буду караулить твой сон». Караульщик из него был некудышний, как правило, все его такие благие начинания и порывы заканчивались новым актом любви.
Но в память Стеф, на долгие годы врезалась совсем другая ночь. Они как всегда уютно устроились на берегу, но вдруг подул сильный ветер, налетел шторм, и началась страшная гроза. Прожив на Земле не полных двадцать лет, Стеф никогда не видела такой бури, природа казалось, сошла с ума, ветер приносил на берег огромные волны, молнии сверкали одна за другой, озаряя тяжелые черные тучи, нависшие над океаном подобно покрывалу. Даниэль подхватив Стефанию на руки, и бегом побежал к дому.
Грохотало так, что казалось, рушился мир. Закрыв дверь, он отнес жену в спальню. Порывы ветра грозились разнести дом на кусочки, дождь стоял стеной, молнии растекались огромными огненными волнами все небо. Казалось, наступил судный день.
Даниэль, как будто находясь под влиянием этого буйства стихий, положил жену на кровать, и заворожено смотрел, как молнии освещают её прекрасное молодое тело. Присев рядом он коснулся губами ее ног, покрывая их поцелуями, нежно обнял, посадил к себе на колени. При очередной вспышке молнии, Стеф увидела его глаза, казалось, они прожигали её душу, и будили какое – то досель неведомое чувство, от которого все внутри, то замирало, то взрывалось непонятным порывом страсти. Покрыв поцелуями её шею и грудь, приникнув к губам, он снова уложил её на постель, опускаясь поцелуями к животу, руками лаская тело, которое извивалось под напором его ласк.
