Давайте же продолжим. Вы использовали слова «на самом деле»; чем мы являемся на самом деле, то есть реально? Средний человек использовал бы слово «реальный» для обозначения того, что воспринимаемо чувствами. Тело воспринимаемо чувствами, но будет ли тело «реально», на самом деле вами? Мы должны использовать слова правильно, несмотря на все их ограничения. Мы считаем «реальным» все, что воспринимаемо чувствами, и все же каждая вещь, которую можно себе представить и которая воспринимаема чувствами, должна пройти процесс интерпретации со стороны ума, прежде чем она будет познана. И то, что таким образом познается, является, со всей очевидностью, всего лишь видимым проявлением в сознании познающего. Если все, что воспринимаемо чувствами, является лишь видимостью, где же тогда реальность физической формы, которая кажется очень «реальной» и осязаемой?
Не вернуться ли нам — хотя бы концептуально — к тому состоянию, которое преобладало до возникновения этой физической формы, этого психосоматического механизма, даже до появления концепции этой формы? Если бы я попросил вас рассказать мне что-нибудь о вашем состоянии до того, как вы были зачаты в утробе матери, ваш ответ мог бы быть только таким: «Я не знаю». Это «я», которое не знает об этом состоянии (на самом деле это «я» вообще ничего не знало до появления сознания) — это то, чем мы являемся на самом деле — Абсолют, ноумен, безвременье, беспространственное, невоспринимаемое бытие; в то время как в относительном, феноменальном смысле мы конечны, связаны временем и воспринимаемы чувствами. Это то, чем мы кажемся как обособленные объекты.
Состояние непроявленности, ноумен — это состояние, в котором мы (строго говоря, следовало бы использовать не слово «мы», а слово «я») не знаем даже о своем бытии. Когда мы начинаем осознавать свое бытие, состояние единства перестает быть господствующим, поскольку дуальность является самой сутью сознания. Проявление того-что-мы-есть в виде феноменальных объектов влечет за собой процесс объективации, который всегда основан на разделении: субъект (то, что воспринимает или познает) — объект (то, что воспринимается или познается).
Интересный момент насчет этого процесса объективизации состоит в том, что он обязательно имеет место в сознании, которое является источником всей концептуализации и, следовательно, так называемые познающий-субъект и познаваемое-объект, оба являются объектами, феноменализованными в сознании в виде фигур сновидения. Но этот познающий-объект (который познает познаваемое-объект) принимает на себя роль субъекта как обособленной сущности («я») и рассматривает познаваемый объект как нечто «другое». Таким образом посредством иллюзии, силы Майи, или как бы вы это еще не назвали, рождается концепция «индивидуума».
Как только происходит это отождествление с якобы обособленной сущностью, концепция дуальности расширяется, а обусловленность усиливается. Этот обособленный субъект-сущность принимает на себя роль арбитра, анализирующего и подвергающего критике различные объекты, и тогда возникает полная картина взаимосвязанных противоположностей (хорошее и плохое, большое и маленькое, далекое и близкое), создавая простор для осуждения и одобрения.
Субстратом всего создания этой феноменальной вселенной является, конечно, концепция пространства-времени. Пространство необходимо для объективизации, а время — для измерения этой протяженности в пространстве. Как бы объекты могли без пространства иметь форму, для того чтобы быть видимыми и как они могли бы восприниматься без времени (продолжительность видимого проявления)?»
«Ну как, — спросил Махарадж, — получили вы ответ на свой вопрос?»
Посетитель, который слушал его, как загипнотизированный, полностью поглощенный вниманием, внезапно осознал, что ему был задан вопрос. Он был настолько переполнен всем услышанным, что некоторое время не мог вымолвить ни слова, поскольку он, похоже, пребывал в чистом слушании, свободном от вводящих в заблуждение слов. Он был полностью сонастроен с Махараджем.
Махарадж продолжил: «Если вы действительно осознали то, что я сказал, вы можете точно ответить, как и где возникает так называемое рабство, связанность, и кому она причиняет страдания. Поймите это очень ясно. Проявление феноменов — это не что иное как процесс функционирования сознания, в котором нет никаких вопросов насчет индивидуального существа. Всё является объектами, фигурами в сновидении, функционирующими согласно своей роли. Наши страдания возникают только из-за принятия на себя ответственности в силу того, что мы считаем эти роли в сновидении собой и в процессе объективизации отождествляем то-что-мы-есть с элементом «познающий-субъект». Именно это иллюзорное и абсолютно ненужное отождествление вызывает «связанность» и приводит ко всем вытекающим отсюда страданиям иллюзорного индивидуума.
И еще раз: То-чем-мы-не-являемся есть лишь концепция, и эта концепция стремится обнаружить то, чем-мы-являемся. Обусловленность — неверное понимание — может быть устранено только посредством правильного понимания того, чем-мы-являемся и чем-мы-не-являемся. И тогда будет ясно, что и «рабство», и «индивидуум», который от этого рабства страдает, оба являются просто концепциями, а то-чем-мы-являемся, ноумен, может проявиться только как тотальность феноменальных объектов. И вы обретете покой — или, вернее, покой обретет сам себя — когда будет достигнуто осознавание того, что то, что мы ищем, не может быть найдено по той простой причине, что то, что осуществляет поиск, и искомое — не отличны друг от друга!»
Посетитель продолжал молча сидеть со сложенными руками, закрыв глаза, из которых по щекам текли слезы. Он находился в состоянии экстатического безмолвия, более красноречивого, чем любые слова.
26. Жизнь как комедия-фарс
Однажды вечером один из посетителей начал разговор такими словами: «Махарадж, вы иногда говорите, что весь проявленный мир — это иллюзия, он подобен кинофильму или спектаклю, и что...»
Махарадж, засмеявшись, перебил его: «Но это не обычное кино, снятое с определенной целью; это потрясающая комедия, настоящий фарс, если вы только можете ясно видеть все это, как оно есть. Посмотрите, вот я, у себя дома, никого не трогаю, делаю то, что естественно приходит мне в голову. Предположим, однажды у моих дверей появляется полицейский и обвиняет меня в нападении и грабеже, совершенных в Калькутте тогда-то и тогда-то. Я отвечаю ему, что никогда никуда не уезжал из своего родного города, не говоря уже о том, чтобы быть в Калькутте и принимать участие в нападении и грабеже. Уверенность, с которой я говорю это, уменьшает его решительность, он продолжает допрос и обнаруживает, что сказанное мною — правда. И тогда он извиняется и оставляет меня в покое. Так должно быть.
Но теперь начинается комическая часть. Вам также предъявляют подобное обвинение; вы также никогда не были в Калькутте, но присутствие полицейского вселяет в вас такой страх, что вы не в состоянии сказать что-либо в свою защиту и позволяете ему арестовать вас. Позже, находясь за решеткой, вы сокрушаетесь по поводу своего заточения и плачете о свободе! Разве не смешно?
В своем изначальном состоянии единства и целостности я даже не знал, что существую. И вот однажды мне сказали, что я «родился», что определенное тело является «мной»; а такая-то супружеская пара — моими родителями. С тех пор я начал принимать всю дальнейшую информацию о себе как истинную, день за днем, и таким образом я принялся возводить целую псевдоличность; и все только потому, что я принял обвинение в рождении, хотя я полностью осознавал, что у меня не было переживания того, что я родился, что я никогда не давал свое согласие на то, чтобы рождаться и мое тело было навязано мне. Постепенно обусловленность становилась все сильнее и сильнее, и, наконец, углубилась до такой степени, что я не только принял обвинение в том, что я был рожден как конкретное тело, но я принял и то, что когда-то в будущем я «умру», и само это слово «смерть» стало для меня ужасающим, символизируя какое-то травматическое событие. Может ли быть что-нибудь более смешное? По милости своего гуру я достиг осознания своей истинной природы, а также того, какую большую шутку со мной сыграли.
