Нина оглянулась через плечо.

– По-моему, уже хватит.

– Вот тут еще чуть-чуть. – Никита не удержался и поцеловал прелестную ложбинку на пояснице, а потом провел по ней ладонью. – Руки тоже надо натереть. И ноги. И спереди…

– Я сама.

– Нет, позволь мне.

– Я сама, – повторила Нина и отняла у него флакон.

Он следил, как она намазывает кремом голени, узкие стройные бедра, тонкие, хрупкие руки… Нет, вдруг подумал Никита, хрупкости в ней нет. Она выглядит бледной и изможденной, но под этой белой кожей, под изящно удлиненными мышцами угадывается сталь. И удивительно, как при такой худобе все ее женские округлости на месте. Конечно, все это маленькое, но плотно и как-то на редкость аккуратно упакованное под тонкой белой кожей.

– Вот поехали бы ко мне на яхту, там на палубе загорай себе хоть голышом.

– Спасибо, я предпочитаю песок.

Но Никите ужасно хотелось ее уговорить.

– У меня потрясающая яхта, – начал он. – Пятнадцать метров, алюминиевый корпус, тендерная оснастка, custom made…

– А это что значит?

– «Сделано на заказ». Извини, у меня иногда вылетают английские словечки, но это не от пижонства, честное слово. Просто мне очень часто приходится говорить по-английски.

– Я спрашивала про тендерную оснастку.

– Два фока на параллельных леерах… – Как всякий энтузиаст, Никита не понимал, что другим могут быть чужды его восторги.

– То есть она еще и парусная? – уточнила Нина.

– Мотор тоже есть.

– И тебе не страшно?

– Конечно, нет! Мы с Павлом и Бронюсом… это мой литовский друг, – торопливо добавил Никита, – в позапрошлом году плавали на ней на Мадейру. Это такая красота! Острова вырастают на горизонте – сперва крошечные, как соринки, а потом подходишь к ним поближе, плывешь вдоль берега и видишь деревни, поля, изгороди… На островах Мадейры делают живые изгороди из голубых гортензий. Очень красиво. Кстати, мы попали в сильный шторм, нас отнесло к Африке, но дело того стоило.

– Я этого никогда не пойму, – призналась Нина после долгого раздумья. – Давай, ты поезжай на яхту, а мы с Кузей будем с энтузиазмом аплодировать тебе с берега.

– Мы можем отойти совсем недалеко, – продолжил уговоры Никита. – Вернемся, как только ты захочешь.

– Я захочу, не ступая на борт. Не выношу безвыходных ситуаций. Когда от меня ничего не зависит, – пояснила Нина в ответ на его недоуменный взгляд. – Их и в жизни хватает, так стоит ли создавать их искусственно?

Никита задумался:

– Значит, ты и на самолете не летаешь?

– Нет. И не говори мне, что на железной дороге народу погибает больше. Меня эта статистика не убеждает.

– Ладно, не буду, – миролюбиво улыбнулся Никита. – Но как же ты можешь быть деловой женщиной, не летая на самолетах?

– А я не деловая женщина, я художник.

– Мода – такой же бизнес, как любой другой. Допустим, у тебя показ в Милане…

– Ну, до показа в Милане мне еще ехать и ехать. Но за оптимизм спасибо.

– Я знал одного горе-бизнесмена из Милана, он хотел с нашей фирмой сотрудничать. – Никита сделал паузу, ожидая, что она сейчас спросит, что за фирма, но Нина промолчала. – И в разговоре выяснилось, что он боится летать. Мы с моими партнерами сразу дали ему отставку.

– Значит, нам не суждено сотрудничать, – подытожила Нина.

– Для тебя сделаю исключение, мы же земляки. – Раз уж она не спросила, он решил сам сказать: – Я занимаюсь компьютерами. Ты ведь работаешь на компьютере?

Она перевернулась на спину и заложила руки за голову.

– Очень редко. Предпочитаю работать вручную.

– Но почему? – удивился Никита. – На компьютере гораздо удобнее.

Нина не отвечала так долго, что он потерял надежду. Наконец она заговорила:

– Я однажды видела передачу об Альфреде Шнитке…

Тут Нина повернула голову и покосилась на него, словно проверяя, знает ли он, кто такой Альфред Шнитке.

Никита добродушно усмехнулся:

– Не такой уж я серый валенок. И что же Шнитке?

– Он замечательно ответил на этот вопрос. Его спросили, пишет ли он музыку на компьютере, и он сказал, что это слишком легко. Ничего не надо сочинять, придумывать, все уже готово, все под рукой. Можно конструировать. А он любит – любил – чувствовать сопротивление материала. Вот и я люблю. – Нина вдруг стремительно и грациозно вскочила на ноги. – Пойду пройдусь вдоль берега.

– Я с тобой.

– Тебе не обязательно меня провожать, если хочешь позагорать.

– Нет, я с удовольствием прогуляюсь. А загар на ходу еще лучше пристает.

Они не спеша двинулись вперед вдоль берега, и Кузя, конечно, увязался за хозяйкой. Он принялся играть: преследовал отступающую волну и удирал от набегающей.

– Слушай, давай, я научу тебя плавать, – предложил Никита. – Я не отпущу, не брошу, пока ты не почувствуешь… Это только вопрос дыхания. Как только научишься правильно дышать, ты увидишь: вода сама тебя держит.

– «Если тело вперто в воду, не потонет оно сроду». – Нина улыбнулась, но улыбка вышла невеселая. Она безнадежно покачала головой. – Я уже пробовала. Даже на курсы в бассейн записывалась. Стоит мне оказаться в воде без опоры под ногами, как я начинаю задыхаться. Меня охватывает приступ паники. И ничего тут не поделаешь.

– Значит, он будет торжествовать?

– Кто?

– Папаша твой. Болярин. Пока ты не научишься плавать, выходит, победа за ним.

– Да ну его к богу в рай! – отмахнулась Нина. – Я о нем не вспоминаю… – Она запнулась. – …последние сто лет.

– А я бы все-таки попробовал, – упрямо проговорил Никита, – хотя бы ему назло. Если тебе станет плохо, я сразу вынесу тебя на берег, обещаю.

– Ну, не знаю… Не сейчас.

Но он подхватил ее на руки. Она была почти невесомой.

– Мы только окунемся. Я тебя не отпущу. Не бойся.

Широко шагая, он стремительно пересек растянувшееся далеко вглубь балтийское мелководье. Нина молчала. Лицо у нее было напряженное, сосредоточенное. Когда Никита зашел в воду поглубже, она обвила руками его шею.

– Ничего не бойся. Я с тобой.

Вдруг до них донесся отчаянный лай. Кузя, пометавшись у самой кромки воды, бросился в волны и поплыл к ним.

– О боже, он утонет! – испугалась Нина.

– Он умеет плавать. Смотри, как хорошо плывет.

– Он может выбиться из сил. Он же маленький!

Никита хотел сказать, что этого быть никак не может, что у животных инстинкт, но Нина уже ничего не слушала. С криком «Кузя! Кузя!» она разжала руки, оттолкнулась от него и бросилась навстречу своему любимцу. И тут Никита увидел, что она имела в виду, когда говорила об удушье и панике. Нина мгновенно захлебнулась и ушла с головой под воду.

Он вытащил ее и, держа на руках, бегом кинулся к берегу. К счастью, она не успела наглотаться воды. Никита опустил ее на светлый балтийский песок в кружевной полосе прибоя. Ее глаза открылись, она сплюнула воду, откашлялась и несколько раз судорожно перевела дух.

– Зачем ты прыгнула?

– Кузя… – проговорила Нина вместо ответа.

– Да вот он – живехонек-здоровехонек!

Возмутитель спокойствия прыгал вокруг них с радостным лаем.

– Кузя. – Нина протянула к нему руки, и он тут же облизал ей все лицо. – Ты мой герой! Ведь это он за мной поплыл! Меня выручать.

– Интересно, как он себе это представляет. Что такой малыш может сделать?

– Кузя считает себя большой собакой.

– В следующий раз оставим его дома.

– Ты тут не командуй, – нахмурилась Нина. – Если оставить его дома, он решит, что его наказывают.

– А как же в Москве? Ты берешь его с собой на работу?

– В Москве – другое дело. Кузя понимает, что на работу я его взять не могу. Он все понимает.

Нина поднялась и направилась обратно к дюнам.

– Мы все в песке, – заметил Никита. – Давай еще разок окунемся. Большую собаку возьмем с собой.

Подхватив ее вместе с Кузей на руки, Никита снова зашел в воду. Больше всего в этой истории его поразило то, что Нина, смертельно боящаяся воды, не раздумывая, бросилась на помощь псу. И как быстро она овладела собой! Не устроила сцену, не закатила истерику… Мысленно он поклялся, что обязательно научит ее плавать. И покатает на яхте.