Никита своего непутевого дядю ни разу в жизни не видел.

– Что тут скажешь, – вздохнула Нина. – У одних суп жидок, у других жемчуг мелок… Идем домой, уже поздно. Вон и Кузя набегался.

В самом деле, пес перестал сновать челноком от одного края дороги к другому и теперь тихонько семенил рядом с хозяйкой.

Они вернулись в поселок, и Нина направилась к своему коттеджу. Когда Никита обнял ее, она сказала:

– Я хочу принять душ.

– Интересное начинание. Можем провести его совместно.

Эта идея так захватила его, что он начал раздевать ее чуть ли не на пороге.

– Погоди, – отстранилась Нина, – дай мне Кузю напоить. Ему надо водички попить.

– А потом опять гулять?

– Ну и что? Дверь не заперта, все входы-выходы он знает.

– Ладно.

Когда Кузя был обихожен водичкой, Нина разделась сама, без всякого стеснения. Перехватив взгляд Никиты, она усмехнулась:

– Раздевалки для манекенщиц быстро отучают от ложной скромности. Там все надо делать молниеносно.

Никита воспринял это как сигнал и тоже решил не разыгрывать из себя институтку. Они вместе втиснулись в душевую кабину, и он принялся усердно намыливать ее жидким душистым мылом. Очень скоро это превратилось в тайский массаж. Он медленно водил круговыми движениями по ее спине, по груди, по животу. Нина разгадала его маневр. Когда его рука скользнула ей между ног, она мгновенно повернулась к нему:

– Давай теперь я потру тебе спинку.

Никите пришлось подчиниться. Ее прикосновения безумно волновали его. К тому моменту, когда она повернула его лицом к себе, у него уже была эрекция, не оставлявшая времени на промедление. Он овладел ею тут же, в кабине, омываемый теплыми струями воды. Она прыгнула ему на талию, обвила ее своими длинными, сильными ногами, и они устроили такую скачку, что затряслись толстые волнистые стекла итальянской душевой кабины.

Нина, смеясь, выскользнула из кабины и швырнула выскочившему следом Никите банную простыню. Сама она быстро закуталась в полотенце, расчесала мокрые волосы и взялась за фен. Она что-то сказала, но за воем фена он не расслышал.

– Что?

– Хочешь, и тебе волосы подсушу? Только сядь, а то мне так не достать.

Он послушно сел на табурет, и она принялась колдовать над ним с феном, то и дело взглядывая на плоды своих трудов в зеркале.

Он был красив. Красив по-мужски, без слащавости. Не просто красив, в нем чувствовалась порода. Гордая, хорошо посаженная голова на стройной шее, золотисто-карие глаза в обрамлении золотистых бровей и ресниц, крепкий, прекрасно вылепленный нос, полные, чувственные губы.

– Ты похож на деда? – спросила Нина, отложив фен и наводя последние штрихи щеткой.

– Бабушка говорила, что да. У нее висел в квартире их с дедом портрет, и фотографии она увеличила, тоже всюду расставила и повесила. Он родственник того Скалона, Василия Юрьевича. Ну, того, который издавал газету «Земство». Дед тоже носил усы и бородку. Я однажды попробовал отрастить, и вправду получился вылитый дед, но с ними мороки много, и я все сбрил.

Он поднялся, легко, как пушинку, подхватил ее на руки и унес в спальню.

И все повторилось. Сколько он ни старался, как бы нежно ни подводил ее к заветной грани, она замирала и отказывалась следовать за ним дальше.

– Ты зажимаешься! – возмущался Никита.

– Да, зажимаюсь, – соглашалась Нина.

Он уложил ее на спину, навис над ней, заглянул в лицо.

– Ну, скажи мне, чего ты боишься?

– Отстань. Это невозможно объяснить. Я уже говорила: боюсь потерять контроль.

– И что будет, если ты потеряешь контроль?

– Не знаю, – устало вздохнула Нина. – До сих пор никогда не теряла.

– Может, стоит попробовать?

– Не стоит. Это ты у нас предприимчивый… На яхте вон плаваешь. Бизнесом занимаешься. А я… не знаю. У меня столько всего в жизни было… Я слишком долго боролась за выживание. И теперь… не люблю рисковать. А это… Можешь надо мной смеяться, но, мне кажется, это похоже на смерть.

– Я не буду над тобой смеяться. Англичане в Викторианскую эпоху называли оргазм смертью. И у французов есть такое выражение: petite morte – «маленькая смерть». – Никита нежно провел губами по ее губам. – Но это не значит, что не стоит попробовать. Я не дам тебе умереть.

Но Нина была непреклонна.

– Прошу тебя, я устала. Мне надо выспаться.

Он тяжело вздохнул и встал.

– Ладно, до завтра.

На следующий день ярко светило солнце, как будто и не было накануне никакого дождя. Никита, верный своему слову, с утра пораньше сгонял на машине в город, разбудил хозяина прокатной конторы и привез Нине велосипед. После завтрака, как она ни отнекивалась, он вывел ее из дому и начал застегивать на ней весьма профессиональные на вид налокотники и наколенники.

– Что это еще за колодки? – нахмурилась она.

– Это чтобы предохранить тебя от травм.

– Они мне будут велики, – ворчала Нина.

– Они регулируются, – ответил Никита, наклонившись, чтобы застегнуть наколенник.

– Это ты мне мстишь за вчерашнее, да? – спросила она жалобно. – Наказываешь?

– Да, – прорычал Никита, скроив зверскую физиономию, – моя месть будет страшной! – и усадил ее на машину.

Ему было забавно наблюдать, как Нина чисто по-бабьи взвизгивает, чувствуя, что теряет равновесие.

– Почему женщины первым долгом начинают кричать, когда им страшно?

– Заглушают свой страх, – тут же нашлась она с ответом.

– Понятно. А с ним что делать?

Кузя разволновался: он оглушительно лаял и лез прямо под колеса.

Нина приказала ему молчать и сидеть тихо, но как тут было усидеть на месте, когда любимая хозяйка взгромоздилась на какую-то непонятную махину, раскачивается из стороны в сторону и поминутно вскрикивает?

Никита присел на корточки.

– Собака, – сказал он тихо и грозно, – я из тебя коврик сделаю.

– Р-р-ряф! – ответил Кузя и оскалил зубки.

– Ты что такое говоришь? – Нина возмущенно соскочила с велосипеда. – Да я из тебя самого коврик сделаю!

– Он вполне может сам за себя постоять.

– И вообще, надоела мне вся эта бодяга! – не слушая его, продолжала Нина. – Я хочу на пляж! Смотри, я совсем не загорела, а сегодня такой чудный день! Я бы уже давно была на пляже!

– Это тебе только кажется. На велосипеде гораздо быстрее. Сейчас ты сядешь и поедешь, нужно только поймать баланс. Между прочим, «велосипед» означает «быстрая нога».

– Похоже на прозвище индейца, – отозвалась Нина. – Молодой вождь Быстрая Нога из племени ирокезов.

– Мне нравится, – улыбнулся Никита. – А теперь давай, молодой вождь, заноси свой зад на «быструю ногу», и мы почешем на пляж. Быстрее ветра.

Он оказался прав. Нина «поймала баланс», как он говорил, и под возбужденный лай Кузи, теперь звучавший как салют, поехала. Сначала велосипед слегка петлял, но потом выровнялся и пошел увереннее.

– Не стискивай руль, – руководил Никита, – только руки устанут. Рулем надо маневрировать, а от падения он все равно не спасет.

Он показал ей, как трогаться с места, не заваливаясь, как поворачивать и тормозить. Нина объявила, что для первого раза достаточно.

– Ездить на одном колесе без рук будем учиться в следующий раз. – Она соскочила с седла. – Я пошла за пляжной сумкой.

И тут, под предупреждающий лай Кузи, к ним подошли мужчина и женщина в легких спортивных костюмах. Им обоим было уже за пятьдесят, но выглядели они подтянуто и моложаво, и как-то сразу было видно, что они муж и жена.

– Ой, кто это у нас тут такой хороший! – заворковала женщина, наклоняясь к Кузе.

Она протянула руку… Никита мысленно вздрогнул, но ничего страшного не случилось. Кузя обнюхал протянутую руку и вильнул хвостом. Женщина погладила его.

– Простите, – извинилась Нина, – он вам, наверное, мешает…

– Да разве такой красавец может помешать!

Никита между тем поздоровался с мужчиной:

– Здравствуйте, Сергей Дмитрич. Решили открыть сезон?