— Э, часы отдай!
— Какие часы? Нэ брал я! Чиво нада вабщэ тэбэ, а? — Выпучив глаза, спесиво закричал гость Культурной Столицы.
«Вот гнида», — подумал я, и, увидев припаркованный напротив Дома Книги милицейский бобик, пошел к нему. Открыв дверь в машину я, собравшись с духом, сказал:
— Там какой-то черный у меня часы украл, помогите, пожалуйста!
Менты, вопреки ожиданиям, сразу вписались. Один из них спросил:
— Где он?
Я показал. Наряд в количестве четырех человек бодро пошел к месту преступления.
Хачик, который не рассчитывал на такой оборот, заметался, вытащил часы и положил их рядом с собой на скамейку, после чего замер с умильными собачьими глазами и гостеприимной кавказской улыбкой.
— Подошли менты. Увидев, что ловить уже нечего, проверили прописку. Прописка была. Хачик расточал дружелюбие.
— Где часы взял?
— Здэсь лежал часы!
Наряд еще немного потоптался и отбыл обратно в машину. Гость с Кавказа, воровато оглядываясь, спешно покинул место происшествия.
Немного подумав, я опять пошел к милицейскому бобику.
— Заглянув вовнутрь спросил:
— Может, вы часы купите?
— Покажи!
Мент повертел G-Shock в руках:
— Сколько?
— 50 рублей!
— На!
Я вернулся к Горби, который нервно бродил неподалеку и невзначай бросал взгляды на милицейскую машину. Он удивленно посмотрел на меня:
— Ты нахуя опять к ментам пошел? Я думал что все, пиздец…
— Часы продал! По пивку?
— Ога, давай!
Мы пошли к ближайшему ларьку, и на перекрестке Невского и Канала Грибое́дова к нам подбежали трое: один очень крупный, и два поменьше. Здоровый румянец на их лицах не играл. Самый чахлый из тройки сразу предъявил:
— Вы чо на Ару ментов навели?
— Пошли, поговорим! — Сказал здоровяк.
Я снова взял бутылку за горлышко и напрягся. Приятели кабана занервничали и начали говорить что-то квази пацанское, типа «двое говорят, остальные стоят». Но Горби неожиданно ответил:
— Пошли! Куда?
— Во двор!
Битва являла образец бесстрашия, мужества и отваги. Горби был легче, ниже ростом и пьяный. Он падал и вставал, падал и вставал… Не выдержал здоровяк:
— Ладно, бля, харэ. Все!
Я и двое приятелей кабана облегченно вздохнули. Конфликт, который никому не был нужен, исчерпал себя. После традиционного братания и приглашений вместе забухать мы разошлись в разные стороны.
Я и Горби взяли еще по пиву и пошли не спеша к Гостиному Двору. Нырнули в трубу и увидели как какой-то низкорослый пролетарий с бритым черепом и лицом дегенерата морально давит на безобидного парня субтильной внешности с длинными волосами:
— Ты чо, панк? (Хотя парень выглядел скорее как хиппи)
Мы выдернули волосатого из зоны конфликта, отвели подальше, и очень довольные своим благородным поступком пошли к Русскому Музею, прогуляться и издали приобщиться к великой культуре. Но умиротворенная атмосфера навеянная мировым наследием была нарушена. Неожиданно со всех сторон набежала толпа толпа бритоголовых, и с криками:
— Чо, суки, панков защищаете! — Принялась нас мутузить. Били трусовато, неумело и не сильно. Мне попали в нос, я скрючился, толпа разбежалась. Последствий драка не оставила, только разозлила.
В пьяном гневе мы пробродили до темноты. Порывались найти гадов и отомстить. Подступало похмелье и усталость. Мы расслабленно проходили мимо моего дома на Итальянской, как вдруг из арки вывалила та же толпа бритоголовых (а может и не та, их тогда в городе было очень много). Они уже было прошли мимо, но Горби, разъяренный недавним эксцессом, заорал:
— Стоять!
Скины в недоумении остановились. Увидев, что серьезной опасности нет, взяли в кольцо. Я демонстративно поднял с земли кирпич, ударить которым человека все равно бы не смог. Хотел просто припугнуть, но они не испугались. Кто-то подбежал сзади и ударил меня камнем по голове.
На этом день почти закончился. Мутно, почти как во сне, мелькали менты, скины, машины… Не берусь отделить явь от бреда.
А утром я обнаружил себя в больнице живым, хотя и с зашитой головой. За окном золотом блестела осень, рядом лежал алкоголик с татуировкой «КУБА» на плече, и диалектически начинался новый виток жизни, полный других событий, которые все равно случатся, хочешь ты того, или нет…
Гурзуфская здравница
Вот и настал долгожданный день отъезда. И день этот был — пятница. Непростой день, он вносит свои коррективы, и поэтому я купил бутылку виски не 0.5, а 0.7. Хотя никакого смысла в этом не было. Ведь походная фляжка вмещала всего 10 унций (менее 300 гр.). А излишки выпил. Не выливать же? И в купе вошел уже в излишне веселом настроении.
Соседи, оценив перспективы совместного путешествия, сразу выкатили свои припасы: один — бутылку водки, второй тоже ее. Поезд тронулся и начался отдых. А я ведь до этой поездки почти два месяца не пил…
Время в пути из памяти стерлось. Сохранились лишь какие-то расплывчатые образы. На задворках восприятия шум поезда, вагон-ресторан, вымогательство пограничников, которые потеряв всяческий стыд выдумали нелепый предлог и требовали денег. Отчетливо запомнился лишь печальный финал…
Это случилось уже возле самого Симферополя. Я отравился. Видимо алкоголем. Прихватило меня так, что с верхней полки я спрыгнуть не успел. Облевался прямо там. Проводница была очень не довольна. Ее зарождающийся визг пресекла денежная купюра, и меня аккуратно ссадили с помощью сотрудника вагона — ресторана. Который, не взирая на свою протокольную морду, оказался почти приличным человеком. Но об этом потом.
Симферополь той ночью я тоже помню смутно. Непривычное для жителя Петербурга сентябрьское тепло, мелькание домов в окне такси, да в общем и все. Главное, что нас довезли куда надо и заселили в номер. Без приключений.
Проснулись мы рано. Светало. Ощущение похмелья жизнь не портило. Не на работу же. Весь отпуск впереди. И спросив на ресепшене дорогу к ближайшему круглосуточному магазину, мы отправились за пивом.
В шесть часов утра, в шаговой доступности, работал только один магазин. И нашли мы его достаточно быстро, при этом старательно пытались запомнить маршрут, ведь адрес гостиницы в памяти как-то не задержался. Взяли по первой и сели неподалеку на ступеньки. Ранние прохожие спешили по своим делам, редко проезжали автомобили, пели птицы.
— Хорошо! — Сказал я и сделал первый глоток. Пиво, что называется, пошло.
— И ведь весь отпуск еще впереди, Санек, — сказал Валера и отпил тоже.
Мы пили пиво и прищуренными глазами смотрели на незнакомый южный город. Зелень, тепло и ожидание чего-то хорошего приятно обволакивали нас. На удивление, совсем не было охотников за тарой. Прохожие смотрели беззлобно и равнодушно. Это все выглядело непривычно для Санкт-Петербурга. Покой и умиротворение.
А меж тем незаметно пришло время чекаута. Мы сдали ключи от номера, сели в вызванное такси и поехали к основному месту отдыха. В Гурзуф. По пути заглянули в какое-то кафе на свежем воздухе, где вместе с таксистом плотно перекусили. И выпили еще пива.
Через некоторое время, уже изрядно под шафе, мы стояли на центральной площади Гурзуфа, возле фонтана, и осоловело смотрели на бабушек, которые на местном волапюке агрессивно предлагали нам жилье. В результате не совсем понятной процедуры, осталась лишь пара бойких старушек. Эти две коллеги по риэлтерскому бизнесу, скорбно качая головами, подозрительно смотрели на нас некоторое время, потом одна из них горько вздохнула, и как бы про себя произнесла:
— Ну, если сейчас они нажратые, то потом пить-то и не будут… Вы на сколько дней?
— На десять. — Собравшись, ответил я, и не угадал. Мы приехали на девять дней. Валера это понял, но спорить не стал.
После этой прелюдии мы отправились в апартаменты. Они представляли собой 2-х комнатную квартиру с хорошим ремонтом в самом центре культурной жизни этого поселка. Одна половина окон смотрела на фонтан, а вторая — аж на море. К тому же присутствовал почти собственный дворик с качелями. Почти потому, что существовали еще одни соседи. Не моргнув глазом и не заморачиваясь с нудным процессом выбивания скидки, Валера отсчитал заявленную бабушками сумму — 5000 гривен. 500 в сутки. Ошеломленные свалившимся богатством старушки отдали ключи и поспешили откланяться. Ну а мы, утомленные долгой дорогой и нелимитированными возлияниями, рухнули спать…
