Выражение лица Броуди осталось прежним, но бровь, рассеченная шрамом, чуть приподнялась. На кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь бульканьем соуса на плите.

– Дело в том, что несколько лет назад у вашего отца был инсульт, – снова заговорила Тори. – После этого он оказался прикованным к инвалидной коляске. И вот недавно он слишком близко подъехал к плавательному бассейну, по неосторожности упал туда и утонул.

– Вы абсолютно уверены в том, что это был несчастный случай?

«Что за странный вопрос?» – подумала Тори, а ее отец, повернувшись от плиты, облек эту мысль в слова:

– А почему вы об этом спрашиваете?

– С ним рядом кто-нибудь находился, когда это случилось? – вопросом на вопрос ответил Броуди.

– Нет, – сказала Тори, – он был один. Его обнаружила домоправительница, но было уже поздно.

– В таком случае, это не было несчастным случаем.

Мрачная уверенность, прозвучавшая в голосе Броуди, заставила Тори поежиться.

– С чего вы решили?

Несколько секунд Броуди смотрел ей в лицо, размышляя, насколько можно быть откровенным с этими двумя. Может быть, лучше связаться с полицией? После недолгих раздумий он решил, что перед тем, как разговаривать с властями, будет лучше выяснить, что известно отцу с дочерью. Вынув из заднего кармана брюк отцовское письмо, он протянул его Тори. Лу встал рядом с дочерью, и они внимательно прочитали письмо. Судя по всему, их обоих поразили последние слова: «Сынок, приезжай поскорее. Мне нужна твоя помощь. Мои враги – все ближе. И никому не верь».

– Да, похоже, это почерк Джана, – промолвила Тори. – После инсульта он мог писать, только зажав ручку в кулаке наподобие кинжала. Вот почему его каракули так трудно разобрать.

– Кто-то пытался его убить, – уверенно сказал Броуди. – Ему было известно, что у меня есть опыт общения с убийцами, поэтому он и позвал меня на помощь.

– С убийцами? – растерянно переспросила Тори, а ее отец сделал шаг вперед.

– А кто вы, позвольте спросить, по профессии?

– SEAL. Подразделение «тюленей». Морской спецназ и борьба с терроризмом.

Он сказал это так просто и бесхитростно, будто его профессия была из самых что ни на есть прозаических. На мгновение в памяти Тори промелькнула ее первая встреча с Коннором. Он сообщил ей, что работает профессиональным каскадером, таким будничным тоном, будто половина американцев занимаются тем же самым. «И вот новая встреча с еще одним любителем опасностей, – подумала Тори, ежась как от озноба. – С человеком, который ходит по лезвию бритвы и играет в пятнашки со смертью».

– Послушайте, – подчеркнуто спокойно проговорил Лу, – мне кажется, вы драматизируете ситуацию. Думаю, Джан написал эти последние строчки, так как боялся, что с ним случится новый удар, который окончательно убьет его. А под врагами он, видимо, подразумевал братьев Корелли.

– Они тоже производят игристое вино, – пояснила Тори. – Корелли – давние конкуренты Джанкарло и отдали бы все, чтобы купить его виноградники.

– Джан просто хотел повидаться с вами, – добавил Лу. – Вот и все.

Броуди упрямо мотнул головой:

– Нет. Если бы отец хотел повидаться со мной, он мог бы это сделать много лет назад. Однако он ждал – до тех пор, пока я ему не понадобился. Все очень просто и ясно.

Впервые Тори увидела, что ее отцу нечего сказать. Чуть раньше он уже высказал ей свои подозрения относительно того, что Джанкарло, возможно, был убит, и теперь в ее голове мелькнула мысль, что отец, скорее всего, прав.

Было уже около полуночи, когда ужин закончился и Тори вернулась в коттедж, который после смерти мужа считала своим домом. Броуди оказался великолепным гостем: он расхваливал стряпню ее отца и задавал бесчисленные вопросы о здешних местах. Разговор о том, отчего умер его отец, больше не возникал.

«Интересно, – думала Тори, – есть ли у него какая-нибудь собственная версия происшедшего, которой он не пожелал с нами поделиться?» После сегодняшнего разговора она сделала вывод, что Броуди очень замкнутый человек и в душе его имеется множество тайников, доступ в которые закрыт для всех посторонних. Стоило Тори подумать об этом, как на ум ей тут же пришел Эллиот, с которым она была знакома давным-давно, но понять до конца так и не смогла. Оба брата были закрытыми людьми, постичь которых очень и очень сложно.

– Ты поел, Пини? – спросила она своего черного лабрадора, хотя была уверена, что пес ни за что не вернулся бы домой, не набив предварительно пузо вкусными объедками, которые ему выносили из кухни «Серебряной луны».

Пини издал глухое довольное ворчание, и этот звук согрел душу Тори. Он являлся свидетельством того, что под этим кровом есть живое существо, которому она не безразлична. И все-таки привычное чувство одиночества и пустоты не мог ей компенсировать даже самый любящий пес. Правда, сегодня Тори не чувствовала себя столь сиротливо, как обычно, поскольку ее мысли занимал Броуди Хоук.

Она со смешанным чувством стыда и удовольствия вспоминала о том, как страстно ответила на его поцелуй. Что за бес в нее вселился! Она словно до сих пор ощущала на своей талии его сильные руки, мощную эротическую энергию, исходившую от него. Как могла она не разобраться в первые же секунды и перепутать его со своим женихом? С Эллиотом они целовались множество раз, но никогда она не испытывала столь головокружительного возбуждения.

Было в Броуди что-то такое, что будоражило, вызывало к жизни сдерживаемые обычно инстинкты. Этот человек существовал по другую сторону общепринятых правил и руководствовался не условностями, а бессознательными эмоциями. Он и его брат представляли собой две стороны одной медали. Если Эллиот был предан семейным ценностям и традициям, то Броуди, судя по всему, жил ради опасности и больше всего ценил адреналин, бегущий в крови.

Когда Тори попросила рассказать о его работе в морском спецназе, о борьбе с террористами, он ухмыльнулся и сказал:

– Если я расскажу вам об этом, мне придется вас убить. Это секретная информация.

Его слова и то, как он их произнес, сказали ей все, что она хотела узнать об этом человеке. В нем была одна черта, которую Тори распознала безошибочно, поскольку ей уже приходилось сталкиваться с подобным.

Коннор Андерсон был точно таким же. То, как он жил, предопределило то, как он умер. Он погиб, пытаясь осуществить отчаянный, головокружительный трюк, от выполнения которого его отговаривали все окружающие. А после его смерти свет в жизни Тори погас и до сих пор не зажегся.

Чтобы не думать о грустном, она вернулась мыслями к их разговору за ужином. В отличие от Коннора, который редко интересовался ее работой, Броуди проявил неподдельный интерес к дизайнерскому бизнесу Тори.

– Значит, это вы придумали великолепную этикетку для «Аббатства Бельмарк»? – спросил он.

Тори и сама знала, что это была удачная работа, но от его похвалы ей почему-то стало вдвойне приятно.

– Что вообще сейчас новенького в мире вин? – поинтересовался Броуди и с искренним интересом стал слушать ее пояснения.

– Виноделие сейчас превращается в большой бизнес – такой же масштабный, каким является, к примеру, банковское дело, автомобилестроение, торговля недвижимостью, – рассказывала Тори. – Одной семье, владеющей виноградником, становится все труднее конкурировать с гигантами и при этом добиваться успеха.

– Однако в любой области обязательно найдутся умельцы, которые смогут переплюнуть даже промышленных монстров, – заметил Броуди.

– Это верно, – согласилась Тори. – Взять, к примеру, Энн Колгин. Она одна из последних «звезд», взошедших на небосклоне нашей «виноградной страны». Она заткнула за пояс всех. Точно так же, как и Алекс Абруццо с его «Виноградниками Фэрэллон». Кстати, его отец служит в «Хоукс лэндинг».

Разумеется, Тори не стала упоминать о том, как дьявольски хорош собой Алекс, и о его трениях с семьей Хоук.

– Еще одна любопытная вещь – это периодическая смена вкусов потребителей в отношении вин. Тут как в одежде: мода постоянно меняется. Например, в сороковых годах безраздельно царил зинфандель, затем знатоки вин отдали предпочтение шардонне и каберне совиньон, а теперь в моду входят мерло и совиньон бланк.