— Если победит Майкл и работу над фильмом прекратят, — продолжила Сэнди, — мы все останемся ни с чем. Я пытаюсь спасти хотя бы каплю репутации, которая поможет мне начать все сначала.

— И еще, — дополнила Эллен, — если отцом ребенка окажется Майкл, есть шанс, что Том достанется тебе?

Сэнди ничего не ответила.

Эллен молчала, пытаясь осознать, понять смысл того, что сама только что произнесла. Все это время Том знал, что, возможно, она носит под сердцем его ребенка, и до сих пор ничего не сказал, ни слова. Он не хотел торопить события, ждал: вдруг он отец, вдруг он ей понадобится? Это вполне вероятно и совпадает с ходом мысли Сэнди.

Интересно, у Сэнди действительно есть шанс поладить с Томом, если вопрос с отцовством снимется с повестки дня? Эллен и впрямь решила, что пора развязать Чамберсу руки, ей это, в сущности, ничего не стоит.

— Есть одна деталь, о которой ты, видимо, забыла, — проговорила Эллен. — Согласно условиям, ты не можешь передавать никаких акций, не проинформировав держателя самого крупного пакета.

Сэнди разрешила себе улыбнуться.

— Если ты подробнее прочтешь эти пункты, ты увидишь, что там сказано. А именно: что Майкл Маккен является тем, кто должен быть проинформирован о любой продаже или передаче акций. Он, а не акционер, у которого самый большой пакет. Тогда же все полагали, что Майкл станет владельцем самого большого пакета. — Сэнди сделала паузу. — Очень удобная оплошность, ты не находишь?

Эллен взглянула на нее даже с некоторым уважением. Она действительно знает свое дело.

— Майкл в курсе? — поинтересовалась Эллен.

— Думаю, да, — ответила Сэнди. — А если нет, то скоро узнает. И на случай, если он согласится на передачу акций, в чем я уверена, я уже договорилась с нотариусом, контора которого находится на Сэнчури-Плаза. Он ждет нас где-то между половиной четвертого и пятью часами.

Глаза Эллен расширились.

— Ты была так уверена, что я пойду на это? — спросила она.

— Сформулируем так: я смотрела на нашу встречу с оптимизмом.

— Почему ты считаешь, что можешь мне доверять?

Сэнди засмеялась.

— О, это легко, — ответила она. — Ты не такая, как я.

Несмотря на весь ужас происходящего с детьми в Колумбии и на то, что компания находится на грани краха, Майкл не мог удержаться от смеха, когда Эллен рассказала ему о встрече с Сэнди.

— Ты знал, что только тебя следует ставить в известность относительно передачи или продажи акций? — спросила Эллен.

Он кивнул.

— И ты даже не сказал мне, — упрекнула она.

— Когда я это выяснил, мы даже не смотрели друг на друга.

— А теперь? — поддразнила она.

Он улыбнулся и обнял ее.

— Ты сама видишь. — Тон его снова стал серьезным. — Но несмотря на это, мы сейчас катимся в пропасть. Ты понимаешь это?

Она взяла его руку и положила на живот, в котором буянил их ребенок.

— Пока мы катимся вместе, — заметила она.

Майкл улыбнулся.

— Во сколько завтра собрание? — спросила она.

— В три тридцать.

Она усмехнулась.

— А что?

— Мне не терпится взглянуть на физиономию Теда Форгона, когда мы выиграем, — усмехнулась она.

Майкл тоже издал смешок, но на сей раз не так искренне. Решающий момент приближался, а он по-прежнему не знал, как поведет себя Крис Раскин.

Эллен и Сэнди вышли от нотариуса в пять часов вечера. Поздравив друг друга и признав некоторое ослабление взаимной антипатии, они разошлись по своим делам. Эллен вернулась в офис, сделав небольшой крюк, чтобы подбросить Сэнди в гостиницу. Сэнди знала, что Том в номере и ждет вестей от Алана Дэя.

Ей было невыносимо тяжело от того, что он отдалился, отказываясь понять ее позицию. Она хотела рассказать ему, что она предприняла, как пытается помочь, но ведь, возможно, только что продала его ребенка другому мужчине…

Эллен пошла на сделку с легкостью, но положение Майкла настолько тяжелое, что она готова на все, лишь бы помочь ему. Бог знает, будут ли в результате голосования съемки прекращены, но в любом случае Сэнди решила, что сделала вполне безопасную ставку: Эллен поддержит Майкла, она не такая, чтобы свернуть с правильного пути. Даже Сэнди, прежде никогда ни к кому не испытывавшая большой жалости, не могла смириться с гибелью детей. С другой стороны, ей вовсе не хотелось смириться с потерей миллионов, крахом своей карьеры, взять и выкинуть все это в помойку.

Том ставил жизнь детей на первое место, и она сделала все возможное, чтобы поддержать его, но и себя Сэнди попыталась обеспечить гарантиями. Она не сомневалась, что получит от этого ублюдка Теда Форгона своего рода «откат» в сделке, и это тоже повлияло на ее решение. Ей не терпелось увидеть его физиономию, когда он выяснит, что она натворила, особенно если Крис Раскин поддержит при голосовании Майкла. Прикинув, насколько это реально, она хихикнула.

Уже третий ребенок убит. Самой последней жертвой стал еще мальчик, Мануэл. Торговать телом его заставил отчим в десять лет, мальчишка работал на улицах и в грязных порнобарах, пока его не встретили социальные работники и не забрали в реабилитационный центр. Ему было уже тринадцать. Дэй сообщил, что мальчик делал успехи, учился на повара. Но люди Галеано добрались до него вчера, поймали в центре города по дороге из ресторана, в котором он три недели назад стал учеником.

Чамберс скрежетал зубами от гнева и отчаяния, ему было нестерпимо жаль юной загубленной жизни, столь безжалостно отнятой в то самое время, когда на горизонте забрезжила надежда. И из-за чего? Из-за фильма, который, как предполагалось, должен помочь восторжествовать справедливости. Да Рейчел бы сотню раз вынесла то, что вынесла, только бы не трогали этих детей. После бессонной ночи Чамберс понял, что не может ждать собрания акционеров, которое решит его судьбу.

В самом начале десятого он снял трубку — позвонить Майклу. Пробиться через Мэгги оказалось нелегко, и в конце концов он передал просьбу позвонить ему после беседы с Крисом Раскином. Он надеялся на благоприятный исход, но даже в этом случае, пока новость дойдет до Боготы, вполне вероятно, что еще один ребенок будет мертв. А сколько еще дней понадобится на сворачивание съемок?

Думать бесполезно, сейчас надо действовать. У него полно дел, которые надо завершить для осуществления его плана. И Том Чамберс начал звонить по длинному списку, заранее им составленному.

Прошло больше двух часов, пока он наконец поговорил с каждым, начиная от своего адвоката в Вашингтоне до руководителя съемочной группы в Мексике. Он сделал по меньшей мере полдюжины звонков в Колумбию, еще больше по Штатам и в Европу и наконец позвонил Эллен. Он договорился с ней о встрече в доме Вика Уоррена, положил трубку и пошел в ванную, чтобы принять душ.

В соседней комнате сидела Сэнди и думала о том, что она натворила. Она взяла с Эллен слово, что та никогда не разгласит условий передачи акций, да и не в ее это было интересах. Но все равно что-то тревожило Сэнди, а ведь еще недавно она была совершенно убеждена, что результат оправдывает любые средства. Тем не менее способ, с помощью которого она освободила Тома от Эллен, заставлял ее чувствовать себя неловко, и она никак не могла успокоиться.

Утро разгоралось, а она чувствовала все большее возбуждение и волнение, более того, ей стало страшно. Впрочем, это не так уж удивительно, ведь к четырем часам дня весь ее мир может рухнуть. Она пыталась предугадать будущее, просчитать то, что может случиться, но голова не работала, и мозги отказывались функционировать.

В конце концов, слегка обезумев, Сэнди попыталась позвонить Тому, но никто не ответил. Она долго сидела перед телефоном, а потом, сама не зная зачем, набрала номер и попросила соединить ее с Эллен. Но и Эллен не было.

— Ты знаешь, где она? — спросила Сэнди у Мэгги.