Как ни странно, за этой вакханалией вовсе не следовал обряд посвящения. Вербовка новых членов секты происходила постепенно, не спеша; скопцы умело доводили человека до стадии горячего поклонения Господу, затем вызывали у него чувство вины и, наконец, искреннее желание участвовать в собраниях группы, которая, по мнению кандидата, обладала таинственной властью.

Не будет преувеличением сказать, что, найдя жертву, вербовщик не отпускал ее ни на миг вплоть до появления судорожного желания присоединиться к этим ‹высшим существам›. В своем последнем обете перед ритуалом кастрации жертва клянется ‹идти к Искупителю по собственной воле, хранить тайну о святых делах, не открывая ее ни императору, ни князьям, ни родителям и друзьям; выдержать преследования, пытки, огонь и саму смерть, но не выдать врагу даже малую толику священных тайн›.

Скопцы тщательно планировали помещения для своих собраний, чтобы ни один нескромный взгляд не смог проникнуть внутрь; разумеется, они объясняли такую необычную планировку магическими причинами. Как правило, такие здания строили как можно дальше от всякого жилья, вокруг возводили сараи и другие служебные пристройки. Радения проходили или во дворе, или внутри здания. Многочисленные потайные ходы вели в поля и леса, и каждый член секты знал, через какую дверь ему нужно бежать в случае опасности. Такой порядок позволял избегнуть толчеи и давал максимальному числу людей шанс скрыться. Руководители секты должны были уходить через пасеку, так что их преследователям пришлось бы несладко.

На свои церемонии скопцы надевали особую одежду: мужчины - просторные белые рубахи, с длинными рукавами, затянутые вокруг шеи и очень напоминающие восточные одеяния, и широкие шаровары с поясом. Женщины ‹носили обычно синие или цвета морской волны платья из китайки, а голову они покрывали белым платком›.

По торжественным дням скопцы надевали белые носки, в остальное же время они ходили босыми. Обязательной принадлежностью их костюма был белый платок, который носили в руках и называли ‹знаменем›. Еще не кастрированные члены секты назывались ‹ослами› или ‹козами›, а прошедшие обряд - ‹белыми ягнятами› и ‹голубками›.

В знак причащения к телу своего святого - Шилова - скопцы ели кусочки хлеба, полежавшие перед этим в отверстиях памятника, воздвигнутого в его честь. Один священник, шпионивший за сектой по приказу православной Церкви и связанный с руководителями скопцов, утверждал, что те ‹причащаются человеческой плотью и кровью›. Подтверждения этому нет, но такая практика, как особо отвратительный вид каннибализма, была бы вполне достойна сообщества, проповедующего добровольную кастрацию.

Саму процедуру оскопления называли ‹огненным крещением›, потому что вначале ее выполняли раскаленным докрасна ножом; правда, впоследствии ее немного облегчили и стали использовать просто острый нож. Скопцы утверждали, что через этот обряд прошел и Христос, и первые христиане. По всей видимости, сам акт имел более важное значение, чем орудие его совершения, что подтверждает опубликованная властями статистика: нож применялся в 164 случаях, бритва - в 108, топорик - в 30, коса - в 23, осколок стекла, кусок жести и др. -в 17 случаях.

Операции проходили в самых разных местах. Из 620 случаев, выявленных полицией, 96 раз они имели место в доме, 19 - в тюрьме, 41 - в бане, 32 - в сарае, 6 - в подвале, 136-в лесу, 223 - на дорогах и в поле. Власти не могли ни объяснить, ни искоренить странные обычаи скопцов, зато они тщательно регистрировали ‹место совершения преступления›.

Среди фанатичных последователей учения было сорок процентов женщин. ‹Для них операция была и ужасна, и отвратительна, и все же находились женщины, которые брались за нее. Из сорока трех крестьянок, проводивших кастрацию, пятеро даже оперировали мужчин›.

Скопцы распространяли свое учение во всех слоях общества. К 1815 году представителей высших слоев населения в их рядах было значительно меньше, чем крестьян, но объясняется это тем, что в России вообще преобладало крестьянское население. В одном докладе указывалось, что ‹среди сектантов наблюдается примерно та же пропорция между крестьянами и дворянством, что и в целом по стране›.

Вот дошедшая статистика по сословиям: 4 дворянки и 4 дворянина, 10 офицеров армии и 5 флота, 14 правительственных чиновников, 19 священников, 148 торговцев, 220 мещан, 2736 крестьян. (из них 827 женщин), 119 помещиков, 443 солдата, солдатские жены и дочери.

Попытки уничтожить секту приводили лишь к росту ее могущества, что использовали в пропагандистских целях сами сектанты. Скопцы, отправленные под надзор монахов, обращали в свою веру целые монастыри, хотя поначалу вызывали у их обитателей священный ужас. Непопулярность у населения духовенства и полиции тоже играла на руку скопцам, увеличивая число сектантов. Единственным способом остановить распространение культа была массовая депортация его приверженцев в безлюдные северные районы, где они постепенно бы вымерли. В начале XX века было отмечено, что уничтожению культа препятствовало и то обстоятельство, что скопцы много жертвовали на Церковь и на благотворительность, поэтому многие люди считали их благодетелями и не торопились выполнить свой гражданский долг - защитить общество от сектантов.

Загадка могущества скопцов была до определенной степени объяснена новейшими психологическими исследованиями. Отмечая, что добровольное членовредительство и кастрация являются одной из древнейших форм религиозной деятельности, д-р К.А.Меннингер пишет в труде ‹Человек против самого себя› (Лондон, 1938), что корни этого культа, как и некоторых других, лежат, очевидно, в стремлении к саморазрушению, которое в том или ином виде присуще психологии. Как и большинство его коллег, д-р Меннингер считает, что оно является причиной самоубийств, совершенных во имя идеи - религиозной или любой другой.

В различных частях света до сих пор есть люди, считающие, что добровольная кастрация дает доступ к мистическому озарению. Но один вопрос остается пока спорным: все ли формы ритуального членовредительства можно объяснить психическими отклонениями - или существует все же некая внутренняя сила, которую можно обрести подобным способом? Мало сейчас найдется людей, готовых пойти на необратимый по своим последствиям скопческий эксперимент. Причина их прошлой популярности, возможно, зиждется на фанатизме проповедников, отлично умевших внушать свои идеи простым людям. Если это так, то не существует никакого тайного знания, о котором говорили скопцы, и у культа нет никаких шансов на будущий успех. Тем не менее в русских изданиях регулярно приводятся факты, свидетельствующие, что секта все еще жива, а в Румынии нашли себе приют потомки первых беженцевскопцов.

С политической точки зрения ни одно из итальянских тайных обществ не добилось такого влияния, как карбонарии[35]. В 20-х годах прошлого века это была разветвленная международная организация, действовавшая, кроме Италии, в Польше, Франции и Германии. А начинается их история в Шотландии.

Легенда утверждает, что в эпоху правления шотландской королевы Изабеллы король Франции Франсуа 1[36], заблудившись у границ своего королевства, набрел как-то на поселение шотландских мистиков, счастливо живших в своем демократически устроенном мирке. Тем, кто утверждает, что в Шотландии никогда не было королевы с таким именем, напомним, что Изабеллой звали первую жену Роберта Брюса[37] и в начале XIV века она жила в изгнании в собственном поместье. Правда, вопрос о наземной границе между Францией и Шотландией объяснить несколько сложнее.

В ту пору, если верить истории карбонариев, на этой суровой земле жили люди с благородной душой. Бежав от ига диктатуры, они нашли прибежище в лесах. Чтобы ни у кого не вызывать подозрений, они стали продавать уголь: ведь угольщик - исконная профессия шотландцев.