В русских летописях упоминается о каком-то походе новгородцев за «Железная врата» при великом князе Ярославе.

Историограф Миллер, основываясь на некоторых местах российских летописей, полагал, что под этим названием следует разуметь не каспийские железные ворота (Дербент), которые от новгородцев были слишком отдалены, но хребет Верхотурских, или Уральских гор, который прежде назывался Югорским, и заключал, что, может быть, этим походом сделан был первый опыт к покорению Пермии и Югории. Мнение это сочинителю исторических начатков о двинском народе Крестинину казалось несправедливым. Полагая, что пролив между Новой Землей и островом Вайгач носит название Железные Ворота, он думал, что означенное место новгородской летописи должно отнести к этому проливу и заключал из этого, что новгородцы в XI веке знали уже Новую Землю. Мне это мнение кажется неосновательным, во-первых, потому что означенный пролив называется не Железными, а Карскими Воротами, или просто Воротами, как я уверился из согласного показания новоземельских наших мореходов, которых я нарочно об этом расспрашивал.

Неизменность, с которой в той стране данные однажды названия переходят из рода в род, убеждает меня, что он и в старину так не назывался. То же доказывают и сведения, собранные Крестининым: так как где просто показания кормщиков приводятся, там и пролив называется просто Воротами, и кажется, что только это место в летописях навело его на мысль назвать этот пролив Железными Воротами. Есть такого названия пролив и на Новой Земле, но далее к северо-западу. Но если и предположить, что место это в XI веке действительно называлось Железными Воротами, то и тогда будет сомнительно, о нем ли повествуют летописцы, так как невероятно, чтобы о таком подвиге своих соотечественников они стали говорить так кратко, что даже не упомянули, на судах ли или сухим путем был он совершен. В какую землю за Железными Воротами пришли? И зачем туда ходили? Мы имеем в Белом море два пролива такого названия: между северной оконечностью Мудьюжского острова и материковым берегом и между островами Соловецким и Муксалмы. Мне кажется правдоподобнее, что новгородцы, поселившиеся около этого времени в устье реки Двины, делая набеги для покорения жителей берегов Белого моря, переправлялись через эти проливы и, что летописцы разумели какой-нибудь из этих походов.

По содержанию древних изустных преданий народа здешних стран, достигнувших даже до нынешнего времени, на Новой Земле, в окрестностях губы Серебрянки, новгородцы добывали чистое серебро. В выноске к этому месту сказано: «Покойный И. И. Фомин сказывал мне, что во время молодых лет его жизни уверял его старый и постоянный подьячий Архангелогородской Губернской Канцелярии Алексей Ступинцов, что есть старинное письменное дело Губернской Архивы об отправлении повелением государя царя Ивана Васильевича рудокопов искать на Новой Земле серебряную руду по примеру новгородцев. Такое свидетельство надлежит почитать уже погибшим, ибо вся Архива здешней Губернской Канцелярии в 1779 году сгорела». Свидетельство «сгоревшей Архивы» ничего не доказывает; притом же покойный академик Лепехин был в Архангельске прежде этого несчастного случая, и если б слышал об этом любопытства достойном деле, то, конечно, не оставил бы розысков его. В «Двинском Летописце» читаем мы следующее: «В лето 6999 года князь великий Иван Васильевич послал на Печору руды искать Ивана да Виктора, а с ними послал Андрюшку Петрова да Василья Иванова, сына Болшина, да грека Манойла Лариева сына. И той же осени пришли с Печоры и сказаша великому князю, что они руду нашли медную на реце на Шилме, не доходя Коемы реки за полдни, и от Печоры реки за 7 дней». Место это показывает, что летописец не пропускал без внимания подобных предприятий и, верно бы, упомянул и о поисках на Новой Земле, которые не могли ему быть неизвестны, если б только действительно были предприняты. Не эта ли выдержка составляла содержание того сгоревшего дела? Ступинцов мог смешать в памяти своей Новую Землю с Печорой, ч. 31, с. 3: «Между извлекаемыми из внутренности земли по нуждам человеческим богатствами запримечены на Новой Земле: 1) серебро, 2) каменное уголье. Знаки первого состоят в одних изустных преданиях старины». Там же, с. 59–60: «Губа Серебрянка, по имени своему и по старинным преданиям народа, скрывает в своих берегах драгоценный металл, серебро, которое, по прежним запрещениям и по приказным опасностям, частные люди, без позволения правительства, боятся отыскивать. Неутомленное человеческое старание к снисканию серебра, может быть, переменило бы Митюшевскую пустыню в главное Новоземельское становище, если бы вольность была дана нашим поморцам промышлять в тамошних горах серебро…»

Не находя в летописях ничего о первых путешествиях россиян по Северному океану, тщетно стали бы мы надеяться найти в них что-либо к объяснению предания, существовавшего в Двинском крае, о том, что новгородцы добывали некогда на Новой Земле серебро. Предание это, сделавшееся известным в конце прошедшего века через Крестинина и подавшее в позднейшие времена повод к снаряжению в тот край особой экспедиции, о которой будет упомянуто ниже, не подтверждается ни в каких исторических памятниках и едва ли имеет какое-нибудь основание. Открытие новых рудников – событие важное; особенно таковым должно оно быть в те века, когда количество дорогих металлов в обращении было гораздо менее, чем ныне.

Нет сомнения, что в разработке их приняло бы участие и правление Новгородское, тем более что операция эта в стране ненаселенной и за морем лежащей сопряжена была с большими затруднениями и требовала больших издержек. Отправления судов на Новую Землю были бы многочисленны, назначение их общеизвестно; предприятие это повлекло бы за собой другие, оно вошло бы в связь со многими другими гражданскими делами и прочее. Как же объяснить, что обо всем этом не упоминается ни в одной летописи, ни в одной наказной или уставной новгородской грамоте, ни одним современным историком[12], что не дошло это ни до одного из путешественников, в XVI столетии на Новой Земле бывших? Да и на самой Новой Земле не осталось никаких тому следов.

Крестинин намекает, что мореходам нашим и в его еще время известны были эти места, где серебро выходило на поверхность земли в виде некоторой накипи, но что они не добывали его по каким-то запрещениям. Мы не знаем ни о каких запрещениях по этому делу, разве они были секретными. Но если бы в самом деле и сделано было такое запрещение, то мог ли бы страх какого-нибудь приказного следствия удержать от обогащения людей, которые для умеренного заработка ежечасно подвергают жизнь свою опасности? Название губы Серебрянки приводят в доказательство истины этого предания. Но не вероятнее ли заключить, что последнее обязано происхождением своим первому? Мореходы наши не слишком разборчивы в распределении названий местам, ими открытым. На Лапландском берегу есть губа, называемая Золотой потому, что она окружена песчаными берегами. Что-нибудь подобное могло доставить и этой губе название Серебряной.

Сказки словоохотливых мореходов не доказывают ничего; они повторяют только без разбора слышанное ими. Людям непросвещенным свойственно принимать за золото все то, что блестит; им родственна страсть к таинственности и к преувеличению; им приятно возбуждать удивление рассказами о богатстве стран, ими посещаемых. Во всех веках и во всех странах одинаковые заблуждения производили одинаковые предания; американская басня о богатстве Дорадо[13] повторилась и на нашей Новой Земле.

Итак, мы не имеем ни одного прямого свидетельства о том, что Новая Земля в Средние века была уже открыта нашими единоземцами, но, читая писателей и путешественников других народов, не можем мы в том сомневаться. Случай этот весьма сходен с теми, какие нередко встречаются и в наше время, а именно: о собственных своих открытиях узнаем мы впервые через иностранцев.