С одной стороны – назначение почетнейшее, близость ко двору – милость особая. Федор Петрович отдал воспитанию великого князя 16 лет, и не просто отдал – вложил душу. И, надо сказать, нашел отклик – Константин полюбил море. Под влиянием воспитателя он, возглавив в середине 1850-х гг. Морское министерство, провел целый ряд важнейших реформ. Человек либеральных взглядов, Константин Николаевич сократил срок службы на флоте с 25 до 10 лет и полностью отменил телесные наказания. При нем российский флот из устаревшего парусного быстро превратился в современный паровой и броненосный.

Таким образом, Федор Петрович, пусть и опосредованно, оказал влияние на глобальное развитие флота. Однако возможности Литке – мореплавателя и ученого – в это время были, конечно, ограничены. Впрочем, полностью для науки он потерян не был. Именно в это время Ф. П. Литке стал инициатором создания императорского Российского географического общества (ИРГО). Выступая на первом собрании 7 (19) октября 1845 г., Литке, назначенный вице-председателем ИРГО (председателем стал Константин Николаевич), обрисовал задачи общества:

«Во-первых, собирать новые материалы, преимущественно снаряжением путешествий в страны, недостаточно еще исследованные.

Во-вторых, стараться разрабатывать материалы уже существующие, и находящиеся частью в ведении разных правительственных мест, частью в руках частных лиц, имевших случай производить наблюдения и исследования географические.

В-третьих, извлекаемые из всех таких материалов результаты, до одного ли познания России или вообще до географии относящиеся, сообщать читающей публике не только в пределах отечества, но и в других государствах…»

Федор Петрович руководил работой Географического общества до 1850 г., когда был назначен главным командиром Ревельского порта и военным губернатором Ревеля. Через некоторое время он был переведен на аналогичную должность в Кронштадт. Если раньше ему приходилось проявлять себя в качестве научного организатора, то теперь – военного. И с этой задачей Федор Петрович справился блестяще. В ходе Восточной (Крымской) войны 1853–1856 гг. он организовал оборону Финского залива. В середине мая 1855 г. англо-французский флот появился перед Кронштадтом. Силы союзников превосходили российский Балтийский флот, однако оборона была так прекрасно организована, что они, не предприняв каких-либо активных действий (за исключением 45-часовой бомбардировки Свеаборга, которая, впрочем, также не причинила особого вреда крепости), были вынуждены отступить.

Заслуги Ф. П. Литке оценили по достоинству – он был возведен в чин полного адмирала и назначен членом Государственного совета. Конечно, Федор Петрович мог продолжить военную службу, но, как-только появилась возможность, предпочел вернуться к любимой географии. В январе 1857 г. он снова избран вице-председателем ИРГО. А в 1864 г. Ф. П. Литке возглавил Академию наук. За время его двадцатилетнего руководства Академией было увеличено число и размеры премий за научные достижения, расширены экспозиции и пополнены коллекции музеев, особое внимание уделялось деятельности главной физической обсерватории, метеорологической и магнитной обсерваторий в Павловске.

Ф. П. Литке руководил двумя (в те времена Географическое общество не случайно называли Академией географических наук) главными научными учреждениями страны до 1873 г., когда его на посту вице-президента ИРГО сменил П. П. Семенов (Тян-Шанский). Несмотря на преклонный возраст, Литке никогда не был ретроградом, прислушивался к мнению и активно привлекал к работе молодежь. В 1881 г., после практически полной потери слуха и зрения, Федор Петрович отошел от дел в Академии наук. Он скончался 8 (20) августа 1882 г. в возрасте 85 лет и был похоронен на Волковом лютеранском кладбище Санкт-Петербурга.

Эталонных жизней не бывает, у каждого свой путь. Не является исключением и Федор Петрович Литке. Он ошибался, не всегда достигал желаемого, был вынужден подчиняться обстоятельствам. Но это была достойная жизнь человека великой чести и долга, ученого, посвятившего себя служению Отечеству и людям. А еще он на всю жизнь остался верен своей первой любви – Арктике. Как писал на склоне лет сам Федор Петрович, ему довелось побывать во многих уголках земного шара, но его сердце навсегда осталось там – в холодных арктических льдах…

Составив по поручению Государственного Адмиралтейского департамента описание путешествий к северу, совершенных под моим начальством, я обязан предварительно сказать несколько слов о форме, ему данной.

Я начал с обозрения всех совершенных до меня путешествий к Новой Земле. Знаю, что против введений этого рода существует довольно сильное предубеждение, что их почитают вообще сухими только выписками из книг давно известных – выписками, делаемыми единственно для утолщения своей собственной книги. Я счел необходимым составить это обозрение для того, чтобы положить какое-нибудь основание собственному моему описанию, чтобы сделать его вразумительнее, сообщив читателю некоторое понятие о степени наших географических сведений в отношении того края. Мы до сих пор еще не имеем полной истории путешествий в ту сторону.

Хронологическая история Берха[2] написана больше для читающей вообще, нежели для географа, который не находит в ней многих подробностей, для первой – скучных, для него же – необходимых, и, сверх того, никакой критики. Обозрение северных путешествий, приложенное к путешествию брига «Рюрик», конечно, было бы удовлетворительно в этом отношении, если бы почтенный автор описал все путешествия с одинаковой подробностью, но так как предметом плавания брига «Рюрик» был поиск Северо-Западного прохода, то и адмирал Крузенштерн должен был ограничить подробные описания и разбор одними путешествиями на северо-запад, коснувшись остальных только мимоходом, в чем и сознается, обещая со временем сделать обстоятельнейшее описание путешествий на северо-восток[3]. К тому же в обоих этих сочинениях нет нескольких путешествий, которые мне случалось найти в старинных, частью и редких книгах, которыми изобилует библиотека Адмиралтейского департамента, – путешествий, разрешающих многие запутанности как в географии северо-восточного края вообще, так и во многих сочинениях и позднейших путешествиях в ту сторону.

Форма журнала, данная всей книге, может и должна многим не понравиться. Но я сохранил ее, считая обязанностью отдать перед публикой такой же отчет в моих действиях, какой был отдан мной моему начальству. В мореплавании вообще, а тем более в морях ледовитых, где к обыкновенным трудностям этого дела присоединяются никаким расчетам не подчиненные препятствия ото льдов и суровости климата, один потерянный час, одно обстоятельство, пропущенное без пользы, без внимания, могут причинить невознаградимые потери и даже конечный неуспех предприятия. И потому, в оправдание свое, я должен был дать читателю отчет в каждом моем шаге, представить ему полную, простую, без прикрас, картину всех моих действий, чтобы дать ему возможность быть моим судьей. Я надеялся этим показать, что более причиной невеликого успеха моих плаваний были препятствия физические, нежели недостаток рвения или решительности с моей стороны.