Торамалли тщательно заколола длинные каштановые волосы Велвет, а Адали надел ей на голову маленький тюрбан, морщась от неудовольствия. Он не знал, то ли радоваться, что она куда-то поедет вдвоем с его повелителем, то ли огорчаться оттого, что, стань это кому-нибудь известным — и его принцесса наверняка будет опозорена.

Весь в сомнениях, он не мог вымолвить ни слова, а Велвет была слишком возбуждена, чтобы заметить его состояние. Когда она была готова, он вывел ее на веранду и указал на узкую лесенку в углу, которой она раньше не замечала.

— ; Наш Повелитель Акбар ждет вас внизу, моя принцесса, — сказал ей Адали.

— Я хотела бы искупаться, когда вернусь, — ответила Велвет. — Я вся пропахну лошадиным потом по такой жаре. — И она спустилась по лестнице.

Адали неодобрительно пожал плечами.

Акбар был наготове и ждал ее, как и сказал Адали. Он с одобрением взглянул на нее.

— Вы выглядите как настоящий принц, моя роза.

— Я не успела даже посмотреться в зеркало, — рассмеялась она. — Мне так хочется прокатиться верхом. Я бы тысячу раз продала душу дьяволу на нашем пути из Бомбея, чтобы подо мной оказалась лошадь. Мне теперь кажется, что мои ноги никогда не станут такими, как прежде, и, вернувшись в Англию, я не смогу танцевать.

Откуда-то появился грум, ведущий двух лошадей: широкого в кости жеребца и изящную золотистую кобылку. Жеребец ржал, вставал на дыбы и пытался укусить кобылу, а та уворачивалась, пританцовывая, и при этом они чуть не разодрали конюха пополам. Акбар усмехнулся.

— Старозаветная борьба мужского и женского начала, — заметил он. — Он бы и взял свое, но она еще не готова уступить, и он не получит своего, пока она не будет согласна. — Он подсадил Велвет в седло, сложив руки ключом, и она разобрала поводья.

— Куда мы поедем, сир? — спросила Велвет.

— Просто выедем из города на дорогу в Агру, — ответил он, садясь на жеребца.

Она вдруг заметила, что они едут вдвоем, без охраны, и удивилась:

— Мы поедем без эскорта, милорд?

— Нам не нужен эскорт, моя роза. Со мной вам ничто не грозит.

Велвет удивилась. Никогда еще на ее памяти король или другой человек столь же высокого положения не осмеливался ездить без охраны. Но она ничего не сказала, последовав за ним со двора и дальше через город, все больше удивляясь тому, что видит. Ведь в тот день, когда караван пришел в город, она толком ничего не рассмотрела. Теперь же она не переставала удивляться, открывая для себя все время что-то новое.

Ее поразило, что город очень спокойный в отличие от тех, где она бывала раньше. Жителей было мало, хотя город поддерживался в прекрасном состоянии. С другой стороны, его можно было считать королевской резиденцией, где для простых жителей просто не оставалось места. Казалось, здесь жили только Акбар и его двор, и, когда они покидали его, чтобы перебраться в Лахор, Фатхнур-Сикри оставался вроде бы как покинутым, без единого купца или нищего на улицах. Его улицы казались спящими, ждущими возвращения прекрасного принца, который вернет их к жизни. Сегодняшнего приезда Акбара оказалось для этого явно недостаточно. Велвет почему-то стало очень жаль.

На первый взгляд город был очень красив, но своей особенной, искусственной красотой. Весь он был построен из местного песчаника. Широкие улицы и площади вымощены квадратными плитами. Из них же построены и все дома, начиная с бывшей правительственной резиденции и кончая дворцом Великих Моголов. Большинство фронтонов зданий украшала искусная резьба из виноградных гроздьев и листьев. Попадались и более сложные узоры. Дома с арками и куполами, искусно вырезанными окнами и резными панелями казались только что построенными. Весь город вызывал у Велвет странное чувство.

Они выехали через одни из городских ворот на агрскую дорогу, и Велвет решилась заговорить с Акбаром о своем возвращении в Англию.

— Зная, как я попала сюда, и зная, что португальцы фактически похитили меня, не будете ли вы так добры отправить меня на родину, сир? — начала она.

— Я не могу, моя роза, — ответил он бесстрастно. — Сделать это — значит оскорбить португальцев, а я не хочу ссориться с ними.

— Тогда пошлите меня с каким-нибудь караваном. Португальцы никогда не узнают.

Он отрицательно покачал головой:

— Это слишком опасно. Почти наверняка такое путешествие закончится на невольничьем рынке или, того хуже, в юрте какою-нибудь грязного монгола. Нет, моя роза, судьба распорядилась так, что ваша дорожка пересеклась с моей. Я не дам вас в обиду. И потом, зачем вам возвращаться, если ваш муж мертв?

— У меня еще есть семья… — начала она.

— Ваша семья, — прервал он, — выдаст вас замуж еще раз и постарается сбыть с рук. А со мной вы будете в безопасности, в холе и неге, моя роза.

— Я хочу домой, — сказала она дрожащим голосом.

— Теперь эта земля — ваш дом, — ответил он. — Вы когда-нибудь охотились? — спросил он, переменив тему. — Хотите пойти со мной на тигра?

Как она поняла, предыдущий вопрос закрыт. Какое-то время она смотрела прямо перед собой, не в силах осмыслить происшедшее. Он вовсе не собирался отправлять ее назад. И не было никакой возможности сбежать отсюда. До побережья — сотни миль; даже если она сумеет их преодолеть, корабли О'Малли не будут ее дожидаться. Как же она попадет домой? Пути не было!!! Разгневанная и рассерженная открывшейся перед ней перспективой, Велвет вонзила шпоры в своего скакуна, бросив его в сумасшедший галоп, и понеслась вдоль по дороге, ничего не видя перед собой, в отчаянной попытке убежать от судьбы.

Акбар понесся за ней. Он не боялся, что она сбежит от него, — он прекрасно понимал ее состояние. Но дорога была не из лучших, и он опасался, что лошадь сбросит всадницу.

Она же ничего не видела перед собой, слезы заливали лицо. Все кончено. И ее жизнь, и все остальное. Алекс мертв. Своих любимых родителей она никогда больше не увидит. Все для нее потеряны: и Мурроу, и Эван, и Робин, и Виллоу, и Патрик, и Дейдра Как маленький ребенок, внезапно оказавшийся в незнакомой и пустой комнате, Велвет не видела ничего хорошего и пребывала в отчаянии. Все ее тело сотрясали рыдания, и, когда лошадь неожиданно споткнулась, она была абсолютно не готова к этому и полетела из седла кувырком.

Каким-то чудом она не разбилась. Она встала на ноги и пошла дальше по дороге в Агру, не понимая, где она и что с ней.

Акбар поскакал вслед. Он поравнялся с ней. Его душа возликовала — она не ранена. Он нагнулся, подхватил Велвет на руки. Она забилась в его руках, колотя кулачками, стараясь сбросить напряжение. Он же пытался успокоить ее, прижав ее голову к своей груди.

— Тихо, тихо, моя роза! — приговаривал он раз за разом. — Тихо. Все будет хорошо. Все будет хорошо, обещаю тебе.

Велвет теперь рыдала в голос, выплакивая все свое горе потоком соленых слез, которые катились по ее щекам, оставляя на них грязные следы. Она рыдала, пока он не решил, что его сердце сейчас разорвется из-за жалости к ней, такой она казалась беззащитной. Он никогда не встречался с таким проявлением отчаяния. С таким окончательным и безутешным. Пустив лошадь шагом, он дал ей возможность выплакаться. Так они и ехали не спеша, пока она не успокоилась. Только тогда он повернул назад, в Фатхнур-Сикри.

Постепенно Велвет пришла в себя. Она увидела испачканную рубашку, мокрую от слез. У нее под щекой, там, где она приникла к груди Акбара, сильно билось его сердце. Велвет вдохнула всей грудью исходящий от него мужской запах, смешанный с ароматом сандалового дерева. Она вдруг почувствовала все его мужское естество, и ее собственные мысли испугали ее.

— Лошадь цела? — спросила она смущенно, желая, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.

— С ней все в порядке, она ждет нас впереди. Вы, конечно, пожелаете ехать назад в город на ней?

— да сир — Вам лучше? — спросил он.

— Испуг прошел, — ответила она, — но я никогда не перестану мечтать о возвращении в Англию.

— Что там для вас, моя роза? — спросил он.