– Он вытащил свечу! Ах, какая свинья! Тайком это сделал!

Из башни высунулась Сара.

– Гарет? – спросила она.

– Нет, – ответила Вики. – Джейк.

– От него я такого не ожидала.

Сара выбралась из броневика, чтобы Вики показала ей, в чем дело.

– Все они одинаковы, – буркнула Вики. – Куда он ее спрятал?

– Скорее всего, в собственный карман.

– И что же мы будем делать? – Сара в тревоге сжала руки. – Ведь не можем мы пропустить сражение!

Вики на минуту задумалась, потом что-то пришло ей в голову.

– У меня в палатке, в сумке, лежит фотовспышка. И еще кожаная косметичка. Принеси их мне, пожалуйста.

Кинжалом, снятым с пояса Сары, Вики вскрыла сухой элемент, вытащила угольный стержень, тщательно обточила его пилкой из маникюрного набора и вставила на место свечи. С первого же оборота ручки мотор завелся.

– Какая же вы умная, мисс Камберуэлл, – сказала Сара с такой торжественной и очевидной искренностью, что Вики была тронута. Она подняла голову и улыбнулась девушке, которая стояла над сиденьем водителя, так что ее голова и плечи находились в башне, а коленями она упиралась в спинку сиденья.

– Как думаешь, ты сумеешь стрелять? – спросила Вики.

Сара неуверенно кивнула и положила свои тонкие руки на рукоятки пулемета, став на цыпочки, чтобы дотянуться до прицела.

– Только возьмите меня с собой, мисс Камберуэлл! Вики выжала сцепление, выехала из-под акации и по каменистой крутой дороге направилась к широкой, поросшей травою равнине у подножия гор.

– Я очень сердита на Джейка, – заявила Сара, едва удерживаясь на сиденье, так сильно трясло автомобиль на ухабистой дороге. – Не ожидала я от него такого поведения. Как это можно – спрятать свечу! Это больше похоже на Гарета. Я разочарована в нем.

– Правда?

– Я думаю, нам надо его наказать.

– Каким образом?

– Я думаю, в любовники надо взять Гарета, – твердо решила Сара. – Я думаю, так мы накажем Джейка.

Борясь с трудным управлением, нажимая на педали то тормоза, то сцепления, Вики раздумывала над словами Сары.

И думала о широких надежных плечах Джейка, о его сильных мускулистых руках, о буйной кудрявой шевелюре, о мальчишеской открытой улыбке, которая иногда так резко сменялась тяжелой хмуростью. И вдруг она поняла, как сильно ей хочется быть с ним и как страшно будет она скучать, если он однажды исчезнет.

– Я очень тебе благодарна, Сара, так здорово ты помогла мне разобраться с моими делами, – крикнула Вики ей в башню. – У тебя это хорошо получается.

– Я рада, мисс Камберуэлл, – откликнулась Сара, – просто я в таких вещах понимаю.

День постепенно клонился к вечеру, над горами на западе клубились облака. Они парили в бесконечной сапфировой глубине, гладко и округло серебрились над великолепной мощью горного хребта, постепенно набухая и темнея до цвета спелого винограда или заживающего кровоподтека.

Но над равниной не было еще ни облачка, солнце раскалило землю так, что воздух над ней извивался и плясал, искажая очертания предметов и дальность расстояния. В какой-то момент горы виделись так близко, что, казалось, доставали до небес и вот-вот должны были обрушиться на горстку людей, сидящих в тени двух броневиков, а через минуту внезапно отступали вдаль и представлялись совсем крошечными.

Солнце буквально раскалило автомобили, до брони невозможно было дотронуться; те, кто ожидал в засаде – кроме Джейка Бартона и Гарета Суэйлза, – раскинулись на земле; словно чудом выжившие после какого-нибудь стихийного бедствия, они забились в тень под автомобили, ища там избавления от неумолимого зноя.

Жара была такая сильная, что даже карты давно уже были отброшены, а двое белых дышали тяжело, как собаки, пот, выступая из пор, тут же высыхал, и кожа покрывалась тонким слоем белых кристаллов соли.

Грегориус посмотрел на горы, на облака над ними и тихо сказал:

– Скоро будет дождь.

Потом перевел взгляд на Джейка, который, словно изваяние, застыл на башне «Свинки Присциллы». Спасаясь от солнца, голову и верхнюю часть тела он закутал в белое шамма, на коленях у него лежал бинокль. Каждые несколько минут он подносил его к глазам, внимательно осматривал горизонт, после чего снова застывал в полной неподвижности.

Солнце медленно опускалось к горизонту, слепящие лучи его понемногу слабели, приобретали желтовато-красный оттенок. Джейк снова поднес бинокль к глазам, осматривая горизонт, но на середине уже привычного обзора вдруг захотел приглядеться повнимательнее. Серо-коричневое пыльное облако, виденное прежде, снова дрогнуло там, где бесцветная земля сливалась с еще более бесцветным небом.

Он наблюдал за облаком минут пять, и ему показалось, что пыль медленно оседает, но извивающиеся кверху столбы раскаленного воздуха помешали как следует все разглядеть.

Джейк опустил бинокль; со лба, заливая глаза, полились теплые струи пота. Он тихо выругался, вытер лоб полой шамма и несколько раз сморгнул. Потом снова поднес бинокль к глазам, и вдруг волосы у него на голове зашевелились.

Марево раскаленного воздуха внезапно рассеялось, и пыльное облако, которое, как казалось еще несколько минут назад, было от них так же далеко, как берег океана, теперь приблизилось и выросло настолько, что совсем заполнило собой объективы бинокля. Сердце у Джейка екнуло: под облаком он ясно различил черных жуков – быстро движущиеся автомобили. Видимость снова изменилась, изменились и очертания приближавшейся колонны – сквозь пыльную завесу машины выползали как кошмарные чудовища, с каждой секундой становясь все ближе и ближе и более угрожающими.

Джейк позвал Гарета, и тот мгновенно оказался рядом.

– Ты что, спятил? – спросил тот задыхаясь. – Они же нас подомнут через минуту.

– Заводи! – рявкнул Джейк. – Заводи!

И нырнул на водительское место. Все бешено засуетились вокруг автомобилей. Моторы нехотя заводились, они чихали и фыркали – слишком перегрелось топливо.

Полдюжины вооруженных людей подсадили раса в башню броневика Гарета и установили позади пулеметы «викерс». Покончив с этим, они кинулись к своим лошадкам, но рас что-то громко кричал им, указывая на свой отверстый беззубый рот величиной с хорошую пещеру, в которой мог бы преспокойно перезимовать медведь.

После короткого замешательства старший телохранитель достал из седельной сумки кожаную шкатулку, вернулся к автомобилю, стал одним коленом на бортовой выступ и протянул ее расу. Рас, сразу успокоившись, вынул из шкатулки великолепные фарфоровые зубы, с ярко-красными деснами, большие, белые и острые, которые вполне подошли бы скакуну – победителю дерби.

Недолго повозившись, он вставил их в рот, щелкнул ими, как щелкает хвостом форель, взлетая из воды в воздух, а потом растянул губы в улыбке, достойной ухмылки черта.

Его сподвижники закурлыкали от восторга, а Грегориус гордо заметил:

– Эти зубы мой дедушка надевает, когда идет в бой или к даме.

Джейк на мгновение отвлекся от продвижения итальянской армии, чтобы обозреть шедевр протезиста.

– Они очень молодят его, старик выглядит никак не старше девяноста, – высказал свое мнение Джейк неосторожно маневрируя, повел автомобиль туда, где под прикрытием берега мог бы наблюдать за итальянцами. Рядом шел броневик Гарета – майор Суэйлз высунулся из люка и улыбнулся Джейку. Улыбка у него была озорная, и Джейк понял, что Гарет не без удовольствия предвкушает стычку.

Между тем в бинокле уже никакой необходимости не было. Итальянская колонна находилась на расстоянии чуть больше трех километров, она двигалась параллельно высохшему руслу мимо затаившейся в отрогах засады, в сторону открытой местности. Если бы итальянцы продолжали двигаться в том же направлении и с той же скоростью, через пятнадцать минут они бы обогнули эфиопов с фланга и, не встретив никакого сопротивления, вошли бы в ущелье. А Джейк уже прекрасно понимал, что никакой надежды перестроить свою так называемую кавалерию у них нет. Он инстинктивно угадывал, что они будут биться, как великаны, пока их несет приливная волна, используя все представившиеся им преимущества, но, если придется отступить, сразу же превратятся в беспорядочную толпу и разбегутся по своим горам, как рабочие по домам после смены. Они привыкли воевать в одиночку, не ввязываться в большие сражения, использовать любую возможность, всячески избегая регулярных военных действий.