— К черту, — коротко ответила Марим.

— Тогда желаем приятно провести время. — Буквы погасли.

— Нам надо знать какие-то особенные правила? — поинтересовался Брендон.

— Никаких особых правил, — ответила Марим. — Представь себе, что ты в чьем-то дворце, и все будет в порядке.

— Возможно, ему понадобится помощь по части этикета в невесомости, — пробормотала Вийя. Судя по голосу, у нее имелся опыт в этой области, и Осри вспомнил, как Марим говорила: «Они с Маркхемом были почетными членами Бабулиного тонга...»

— Когда входишь в помещение, держи голову так же, как люди в нем, если только они не сидят кто как — значит, они все нуллеры, а им все равно. — Марим сморщила нос. — И кстати, похоже, у тебя аллергия, так вот: не вздумай чихнуть — лучше уж зажми нос, и пусть лучше у тебя барабанные перепонки лопаются. — Продолжая, Марим закатила глаза к потолку, пытаясь вспомнить вещи, естественные для нее с детства.

Осри вспомнил все свои посещения орбитальных поселений. Припоминая ту легкость, с которой Марим перемещалась по тоннелю от шлюза, он вдруг сообразил: «Должно быть, она провела немало времени на осях».

Вокруг них царила тишина, и все тело его немного расслабилось. Если им повезло, с проблемой, с которой столкнулись владельцы этого заведения, разобрались и без их помощи.

— Что-то здесь не слишком оживленно, — заметил Брендон, пересекая черту. — Это нормально?

— Может, все сейчас на другом полюсе, или вообще у них тихий час, — беззаботно ответила Марим.

И тут же страх обжег Осри леденящим холодом, когда в голове его возник переданный босуэллом голос Вийи:

(Нет. Слишком тихо. Сохраняй внешнюю беззаботность, но будь начеку. Возможно, немного ваших панархистских ля-ля будет кстати).

«Панархистские ля-ля». Осри вспомнил, что это еще одно из излюбленных выражений Маркхема, знакомое ему еще по самым давним воспоминаниям о друге Брендона, — в те времена Маркхем находился в центре всеобщего внимания в кадетском клубе. Помнится, подобные выражения из уст отпрыска знатного семейства Тех, Кто Служит, едва не шокировали тогда Осри, но кадетам это казалось потрясающе смешным.

«Ну, уж и этим рифтерам наверняка тоже», — подумал он, тщательно стараясь не транслировать эти свои мысли на босуэлл.

(Это будет нетрудно), — послышался ответ Брендона. — (За последние десять лет у меня была уйма практики).

Неожиданно они услышали негромкое шипение эйя, и Вийя зажмурилась. Они стояли теперь по другую сторону черты, на территории планетоида, и Осри заметил, что они держатся под странным углом к поверхности пола, словно подчиняясь другим гравитационным законам.

(В чем дело?) — спросил Брендон.

(Не знаю — возможно, эффект момента вращения. Им никогда еще не доводилось быть в поселениях с искусственной гравитацией, созданной вращением), — послышался ответ Вийи.

Вращение маленького мирка Бабули Чанг не создавало затруднений людям; возможно, чувство равновесия эйя делало их более чувствительными.

(Они говорят, они хотят идти дальше, но лишены ориентации. Возможно, мы не сможем на них положиться).

По мере того как их маленький отряд двигался дальше, Марим продолжала беззаботно щебетать, сообщая Брендону и Осри все, что было ей известно о Бабуле, — не слишком, впрочем, много.

Улыбка Брендона сделалась еще шире, когда они дошли до конца вестибюля. Осри повернул голову, борясь с острым желанием протереть глаза, и заглянул в обитель Бабули Чанг.

Его глазам нижнестороннего представилось, что они стоят на краю головокружительной пропасти. Цилиндр вестибюля открывался в пространство огромного шара — сбитый с толку невесомостью, он даже не мог определить его истинных размеров. Прямо над его головой тянулся от стены довольно широкий мостик, упиравшийся в маленький шар, расположенный в самом центре этого пространства; он ощутил некоторый дискомфорт, заметив, что мостик расположен по отношению к ним вверх ногами, а на некотором отдалении от них стоит на нем вниз головой какая-то фигура.

Маленький шар, в котором, как он предполагал, и обитала сама Бабуля, был почти скрыт от него ярко освещенными вывесками, варьировавшими от огромных плоских плакатов в старомодном стиле до светящихся голограмм и предлагавшими умопомрачительный выбор товаров и услуг.

Звукового сопровождения у вывесок не было, но до Осри доносились слабые звуки музыки и другой шум. Он заметил, что его босуэлл мигает, обозначая поступающий на него сигнал на открытых частотах. Он потянулся, чтобы послушать его — так, из любопытства, но Марим остановила его руку.

— Не стоит, если ты не хочешь, чтобы все это, — она махнула рукой в сторону цветовой какофонии перед ними, — оказалось у тебя в голове.

Но Осри не смотрел больше на вывески; проследив источник тех слабых звуков, что доносились до него, он наконец-то обнаружил остальную часть поселения. Ему приходилось бывать на нескольких орбитальных поселениях, но те были так велики, что можно было забыть, что ты находишься на орбите — если, конечно, игнорировать висящий в нескольких километрах над головой пейзаж.

Здесь все было совсем по-другому. Планетоид Бабули Чанг был меньше обычного синхропоселения, и интерьер шара разделялся кольцами террас, увеличивавшимися в диаметре от полюсов к экватору. Он понял, что каждое кольцо обозначает определенный уровень тяготения, давая посетителям возможность выбора. На всех террасах виднелись люди — одни прогуливались по галереям, другие ехали в небольших открытых вагончиках по направляющим в центре каждого кольца. Головы у всех, разумеется, были направлены к оси вращения сферы — поняв это, Осри почувствовал себя заметно уютнее и начал ориентироваться.

Центрального освещения здесь не было, так что интерьер сферы представлял собой головокружительную сумятицу фонарей и ленточных огней; приглядевшись, он вдруг заметил, что многие из них образовывали огромные символы, чем-то напоминавшие тенноглифы, которые так уверенно использовал Брендон.

Остальные начали пристегиваться к направляющему тросу, тянувшемуся вдоль мостика над их головами, и по одному, сделав кувырок, становились на него ногами. На полпути к центральному шару их встретил высокий молодой человек с раскосыми глазами и кожей цвета старого пергамента. Он небрежно помахивал бластером, перегораживая им дорогу.

— Прошу прощения, генц и капитаны, но это частное жилище. Могу я предложить вам взамен неописуемые развлечения... — Он осекся, явно узнав Вийю.

Она поклонилась ему — странный жест в невесомости — и произнесла что-то на певучем наречии: его гласные словно застревали в горле. Осри не смог его определить. Ему показалось, будто он услышал несколько искаженных слов из уни, но интонации не дали ему опознать их точнее.

Глаза юноши вспыхнули, и он поклонился в ответ.

— Честь моя и моих предков, — официальным тоном произнес он. — Простите меня. — Взгляд его скользнул вбок, а губы едва заметно шевельнулись — он явно связывался с кем-то по босуэллу.

(Что-то определенно не в порядке), — послышался голос Вийи. — (Ему полагалось ответить на хане: кто-то явно наблюдает за ним).

Спустя несколько секунд лицо юноши застыло и он снова поклонился Вийе.

— Приношу свои глубочайшие извинения, сестра капитан, но божественная Чанг не может принять вас сейчас.

Вийя сунула руку в карман и достала маленькую резную фигурку — какую-то напоминающую собаку тварь с разинутой пастью и развевающейся гривой — из зеленого камня. Осри узнал ее и в первый раз за все эти дни не испытал обычного гнева: это была часть добра, награбленного в Аванзале Слоновой Кости.