Локри заметил, что соперники смотрят на них, и улыбнулся.

Второй кон...

Монтроз открыл глаза и, болезненно морщась, уставился на два лица, безмолвно смотревших на него сверху вниз.

— А? — выдавил он. Отказывающийся работать мозг все же идентифицировал обоих: отец и сын Омиловы.

— Выпейте это, — пробормотал Себастьян, протягивая ему что-то.

Монтроз послушно отхлебнул, ощутил на языке одно из собственных болеутоляющих, смешанных со старым, добрым бренди. Огонь в горле, похоже, отогнал боль и прочистил мозги, по крайней мере, до такой степени, чтобы он сумел сесть. И вспомнить.

— Я повернулся спиной к Локри, — пробормотал Монтроз и сморщился от досады. — Что ж, сам дурак.

— Вы устали, — возразил Омилов, тревожно глядя на него. — А он член команды, следовательно, ему можно было дове...

— Я не доверяю никому, — сказал Монтроз и скривился, ощупывая затылок. — Черт! Кожу рассек. Видит Телос, у меня все-таки крепкая башка. — Попытка пошутить не вызвала у Омиловых ответных улыбок. — Мы готовили кофе... Он и вас оглушил?

Себастьян мотнул головой.

— Запер его здесь, — ответил за него Осри, кивнув в сторону бокса. — Я проснулся, нашел вас и выпустил отца. — Омиловы переглянулись.

— В чем дело? — спросил Монтроз, заметив, что выражение тревоги на лице старшего Омилова только усилилось. — Где Локри?

— Исчез, — мрачно буркнул Осри. — И вместе с ним Аркад.

— Третий кон, ваш выигрыш.

Локри сохранял равнодушное выражение лица, Брендон бросил на него быстрый взгляд, тоже, впрочем, непроницаемый как зеркало.

Шо-Глессин протянул Брендону маленький чип.

— Если вы когда-нибудь надумаете уйти от этого прохвоста, приходите ко мне и назовите жалованье, какое считаете нужным. — Он выложил на стол свою долю проигрыша и ушел.

Расплачиваясь, Пириаг испепеляла их взглядом, но промолчала. Мужчина в маске просто протянул им деньги.

— Что дальше? — прошептал Брендон не без любопытства.

— Убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше — у них обоих здесь наготове друзья, — так же тихо ответил Локри.

Веселые искорки в глазах Брендона сделались заметнее.

— Позвольте показать вам теперь игры Кси, — громко произнес Локри.

Получив обратно свой нейробластер, они спустились на несколько ярусов, потом он затолкал Брендона в другой лифт, и они поднялись на ярус. Выходя из лифта, Локри ткнул пальцем вниз, и Брендон рассмеялся: к лифту торопились мужчина и женщина в блестящих зеленых одеждах, с зелеными же глазными имплантами и с каким-то оружием в руках.

— Наемники Пириаг, — шепнул Локри.

Брендон кивнул. Взгляд его оставался настороже, однако непохоже было, что он особенно встревожен. Казалось, он не верит в реальность происходящего.

— И что дальше?

— Дальше? Купим себе выход отсюда, разумеется, — сказал Локри. — А теперь молчи, просто иди за мной.

— Вот она, — севшим от облегчения голосом сказал Монтроз Омилову.

Люк скользнул в сторону, и появилась капитан, высокая и подтянутая.

— Локри отключил его пеленгатор, — заметила Вийя; в голосе ее явственно слышался теперь акцент.

— Хуже, — вздохнул Монтроз. — Слушай.

Он дотронулся до клавиши, включая запись своего разговора с Марим:

— Ты не видала Локри? Он исчез, и Аркад вместе с ним.

— Что? — динамик даже захрипел от взвизга. — Я же говорила ему, как это опасно...

— Что говорила? — прорычал голос Монтроза.

— Я слышала от Рекса с «Тантайона»: Эсабиан знает, что Аркад жив, и он назначил неслыханную награду за его голову. Но, блин, сказала же я Локри не делать ничего такого: ежу ведь ясно, что будет с каждым, кто попробует получить...

— Где, по-твоему, сейчас Локри? — перебил ее Монтроз.

— Ясное дело, в «Галадиуме». Я сама схожу туда за ним. И когда я с ним разделаюсь, тебе придется сшивать его из кусочков. Его и этого гребаного чистюлю тоже!

Монтроз выключил запись и покосился на Вийю. Та смотрела на Омилова.

— Вы знали об этом?

— Нет, — ответил он.

— Марим сказала Локри про награду! — рявкнул Монтроз; и без того некрасивое лицо его перекосилось от гнева. — Он такого может...

Вийя легким, нетерпеливым движением остановила Монтроза. Локри ее ничуть не беспокоил.

— То, что Аркад жив, уже ни для кого не новость, — сказала она. — Нам надо только узнать, кому еще известно о награде, и почему об этом не объявляли открыто.

Она прищурилась, задумчиво уставившись на монитор. Омилов смотрел на нее, пытаясь определить, при ней ли Сердце Хроноса. Бессильная злость сменилась досадой. Сделать он ничего не мог.

Осри пересек помещение и сел рядом с отцом.

— Если Брендон ушел с корабля, — тихо сказал он, — мы можем никогда больше не увидеть его.

— Я в это не верю, — пробормотал Омилов. — Мне кажется, он вернется, и мне кажется... — Он не договорил: Вийя подняла на него взгляд.

Она подошла к пульту Монтроза и нажала несколько клавиш. Лицо ее не изменилось, но поза сделалась менее напряженной. Она набрала еще одну команду.

Все хранили молчание. Она вдруг выключила монитор, пробормотала несколько слов по-должариански, потом резко встала и вышла.

Осри повернулся к отцу.

— Что это?

— «Вот и началось», — перевел Омилов. Монтроз, кряхтя, поднялся с места и прошел к кухонной нише.

— Не сделать ли нам вторую попытку выпить кофе? — предложил он.

Урианское устройство связи оказалось еще уродливее, чем ожидала Лиска-си. Она подошла к светившейся изнутри багровым свечением, будто оплавленной внутренним жаром машине, дотронулась до нее рукой и тут же отдернула ее; ощущение было как от живой, слегка пульсирующей плоти.

— Фу!

Нистан только ухмыльнулся, глядя на то, как она садится. Они были ровесниками, и, хотя взрослые их синдикатов находились в состоянии закулисной борьбы, крысиные стаи Нистана и Лиска-си были союзниками — в тайне от взрослых, разумеется.

Первый час дежурства они ничего не делали, только просматривали поступающие сообщения. Те, что не были зашифрованы — переговоры между рифтерскими кораблями, иногда даже видео, — смотреть было интересно, хотя бывало и немного страшно.

Нистан с видом заговорщика улыбнулся ей.

— Может, запишем эту чушь? Я потом попробую вырезать отсюда то, что поинтереснее.

— Идет, — согласилась Лиска-си.

Пришло еще несколько пакетов шифрованной информации, потом наступило затишье: Барродах, этот невидимый слизняк-бори, через которого проходили все приказы Эсабиана, был сегодня занят. Они попытались ради забавы разгадать шифры, но, разумеется, не смогли. Лиска-си сделала копию списка адресатов, которым предназначались шифровки. Собственно, в этом и заключался основной смысл чередования дежурств на урианской рации: отслеживать перемещение информации. Любой синдикат, получавший шифровки с Должара больше, чем остальные, пусть их содержимое и осталось неизвестным, неминуемо попадал под подозрение в сепаратной сделке.

По мере того как тянулась вахта, интерес к содержимому шифровок у них все убавлялся, и Лиска-си едва не предложила выключить запись. Им могло бы не поздоровиться, если бы кто-нибудь из шефов застал их за этим занятием. Но тут приемник снова запищал — пошла очередная шифровка, и когда она закончилась, Лиска-си едва не поперхнулась.

— Это почтовый пароль Шнуркеля.

— От кого почта? — спросил Нистан, хмурясь на свой монитор.

— Не знаю. Да от кого угодно.

— Давай-ка сделаем чип, — предложил Нистан. — Я могу потом отнести его к Корбису — не знаю спецов по дешифровке лучше него. А лучше, — продолжал он, колдуя с присоединенным к урианскому устройству пультом, — скачаем все, и пусть он просчитает статистику. Может, нарисуется чего любопытного.

— Будем обязаны, — официальным тоном сказала Лиска-си. Вообще-то это было рискованно: она знала, что ее мать терпеть не может Й'Мередов и вряд ли согласится, чтобы ее дочь помогала им. Но по причинам, разобраться в которых она сама не могла, Лиска-си никак не могла разделять эту вражду.