— Хирург и повар, — задумчиво сказал Омилов. — Монтроз интереснейший человек. Я знаю, что у него неплохая коллекция оперных записей, и он один из немногих известных мне людей умеет играть в шахматы, хотя мы с ним еще ни разу не встречались за доской.

Осри поморщился.

— Тимберуэлл, — с отвращением произнес он.

«Еще один синдром разложения под внешним блеском».

Тимберуэлл изгнал своего архона — Шривашти, так, кажется, его звали, — и провозгласил режим народного террора, заработав в результате карантин второго класса.

— Вряд ли найдется много бывших аристократов с Тимберуэлла, обладающих обеими этими профессиями, — продолжал Осри. — Судя по произношению и некоторым манерам, он вышел из среды Тех, Кто Служит. Вот мама — она вспомнила бы. Она хорошо помнит все, что связано со скандалами... — Осри замолчал, с досадой тряхнув головой. — Но ты ведь всегда терпеть не мог сплетен, не правда ли?

Омилов не спеша выключил монитор, обдумывая слова. Его сын, возможно, сам того не желая, эффективно изолировал его от Брендона; он не хотел терять еще и Осри.

— Как ты считаешь, — продолжал тот, — то, что она должарианка, создает нам какую-то дополнительную угрозу?

«Он тоже боится потерять меня».

Омилов снова поерзал на месте, пытаясь унять усилившуюся боль в груди.

— Я не верю, что она как-то сотрудничает с Должаром, — сказал он. — Совершенно очевидно, что она бежала оттуда, а судя по тому, что я знаю об этой планете, с нее можно бежать только ценой неимоверных усилий — так просто на это не пойдешь. Но как бы то ни было, она должарианка; меня беспокоит не столько то, что она будет делать с нами, сколько то, что она может сделать с Сердцем Хроноса.

Злости на лице Осри немного поубавилось.

— Его считают ключом от какого-то урианского устройства невиданной мощности. Больше нам о нем ничего не известно. Я боюсь, что она может выяснить, как им пользоваться.

— Эйя... — вздрогнул Осри. — Они знали, что он у нас, с самого момента нашей аварийной посадки на тот астероид. Первым делом она забрала у меня именно его... — Он нахмурился. — А Брендон сидел и смотрел.

— А что ему оставалось делать? — спросил Омилов. Осри покачал головой.

— Не знаю. Но почему то, что она должарианка, хуже того, что она одна из этих поганцев-рифтеров?

— Ты забыл Анариса? Не того, каким он стал позже, когда научился чему-то у Панарха, а такого, каким он к нам попал?

— Ну да, ты уже говорил, — с досадой буркнул Осри. — Но ты в свою очередь забыл — а может, и не замечал, — что Брендон — да и Гален тоже, пока его не отослали в школу, — делали все, что в их силах, чтобы я с ним почти не встречался. Полагаю, за все мои посещения Мандалы я обменялся с ним полудюжиной слов, не больше.

Омилов устало откинулся назад; память его воскресила картину многолетней давности: Гален, высокий подросток, со сломанной рукой в гипсе, и Брендон, младше и меньше ростом, лежащий в пониженной гравитации со сломанной ключицей.

«Не говори ничего отцу, — сказал Гален. — Он отошлет его обратно, и это испортит всю забаву».

«Мы все многому научились, — добавил Брендон с кашляющим смехом. — Мы знаем теперь, что он силен как тинкер...»

«Да и весит не меньше», — весело добавил Гален.

«А он узнал... Ну, или поймет очень скоро, что цивилизованным можно быть, только научившись смеяться. Мы проследим, чтобы он научился смеяться».

Хитрая улыбка Галена вдруг сделалась необычно для него мрачной.

«Угрозы убить при первой же встрече не способствуют беседе».

«Не говоря уже о попытках осуществить эту угрозу», — добавил Брендон.

«Но это дело серьезное, — услышал Омилов собственный голос. — Прошу вас, разрешите мне поговорить об этом с вашим отцом».

Младшие сыновья Панарха энергично замотали головами.

«Мы уже неплохо постарались, и он поучится правилам поведения у взрослых учителей. Мы будем учить его только чувству юмора, — пообещал Гален. — С безопасного расстояния».

«Но если он подстережет вас поодиночке...»

«Значит, мы проследим за тем, чтобы он не заставал нас поодиночке», — пообещал Брендон.

Омилов поднял взгляд на сына.

— Любая конфронтация с должарианцами выливается в испытание силой. Капитан выглядит достаточно цивилизованно, но не пытайся разозлить ее. — Он помолчал, вспоминая фигуру Вийи в бесформенном противоперегрузочном костюме, туго перехваченном у шеи, щиколоток и запястий. — Но если тебе удастся вывести ее из себя... — Он вздохнул, вспомнив давние слова Брендона, — постарайся не дать ей застать тебя одного.

— Довольно!

Голос капитана Нг оборвал все разговоры в штабной каюте.

Коммандеры Крайно и Тотокили сели, с трудом сдерживая эмоции. На экране застыл стоп-кадр — момент боя «Божьего Копья» и «Прабху Шивы», вызвавшего ожесточенный спор.

Лейтенант-коммандер Наваз, заведовавший арсеналами «Грозного», с обидой покосился на Ром-Санчеса.

«Рифтеры со сверхсветовыми средствами связи?»

Ром-Санчес выкинул эту мысль из головы — он категорически не хотел иметь дела с домыслами, особенно в свете невероятной удачи Эйшелли в бою над Тремонтанем, который они только что наблюдали.

Поэтому он молча повернулся обратно к капитану.

— Коммандер Тотокили, ваши возражения приняты к сведению, — спокойно продолжала Нг. — До тех пор, пока вы не предложите версию, объясняющую эти события более убедительно, чем версия о наличии у противника сверхсветовой связи, мы будем исходить из последней.

Коммандер Крайно согласно кивнул. Теперь Ром-Санчес убедился в том, что Нг позволила спору зайти ровно настолько, чтобы дать Крайно хоть немного стравить пар. Времени на переживания по поводу гибели друга, гибели всех, кто находился на борту «Прабху Шивы», все равно не будет, пока они не разделаются с убийцами.

— О'кей, капитан. — Тотокили с кислой миной покосился на экран. Челюсть его двигалась так, словно он никак не мог прожевать особенно жесткий кусок.

Свыкнуться с мыслью о том, что их противники-рифтеры обладают беспрецедентной возможностью обмениваться информацией со сверхсветовой скоростью, не входя в скачок, было трудно всем, но особенно тем, чье образование и опыт базировались на физике высоких энергий.

Нг повернулась к Ром-Санчесу.

— Нам необходимо как можно быстрее перепрограммировать тенноглифы. Кто у вас лучший спец по семиотике?

Он ждал этого вопроса, поэтому мысленно пробежался по списку личного состава. Он набрал команду, и на пульте появились два имени.

— В обычной ситуации я назвал бы лейтенанта Метуэна, но в личных делах обнаружилось и еще кое-что интересное. Младший лейтенант Уорригел получила докторскую степень по тактической семиотике за тезисы по актуальности перепрограммирования структуры тенноглифов — работа была крайне нетрадиционной, и это стоило ей понижения в звании. — Он улыбнулся. — Однако после того, что мы только что видели, она запросто сможет утереть носы кое-кому в Академии.

Нг удивленно заломила бровь, потом кивнула:

— Вызовите ее сюда, — и повернулась к Тотокили.

Услышав в голосе капитана нетерпение, Ром-Санчес инстинктивно потянулся к своему босуэллу, но передумал. Это не было боевой тревогой, так что прямого повода будить Уорригел, сменившуюся с вахты, он не имел права. Он набрал команду на пульте и снова переключил внимание на продолжавшийся спор.

Младший лейтенант Уорригел одернула китель, сделала еще одну попытку проснуться окончательно, сдалась и решительно набрала код люка в штабную каюту.

Находившиеся в каюте офицеры, оторвавшись от своих дел, обернулись на нее, а коммандер Тотокили прервал свой доклад.

От Уорригел не укрылось царившее в каюте напряжение.

«Что здесь происходит?»

— Младший лейтенант Уорригел по вашему приказанию явилась, сэр.

Капитан кивнула ей и знаком разрешила старшему машинисту продолжать.