— Я сознаю, что явился без приглашения, отец. Я не вовремя?

Элоатри опередила ответ Омилова:

— Больше мне нечего вам сказать. Вы должны поговорить с Мандерианом. Я устрою вам встречу в Обители.

— Очень хорошо, но я прошу вас остаться. У меня есть еще несколько вопросов, на которые вы, возможно, сумеете ответить. Как раз наоборот, Осри, — сказал Омилов сыну. — Проекция все равно отключена — ты не мог выбрать лучшего времени.

— Отец, это капитан Нг. Помнишь, я говорил тебе о семинаре по тенноглифам, который она организовала, — я посещаю эти занятия, чтобы помочь тебе с информацией, получаемой по гиперсвязи.

Нг вышла вперед, заинтриговав Элоатри. Капитан Флота, а движется с грацией танцовщицы. Что у этой женщины в прошлом?

— Гностор Омилов, Евгений бан-Зигель просил меня передать вам привет, если представится случай, — поэтому я уговорила вашего сына познакомить нас.

Элоатри наблюдала за сложным ритуалом представления. Он сопровождался обоюдными вопросами о третьих лицах, создавая сеть общих знакомых между Нг и Омиловым.

Она Поллои, но эти игры умеет вести не хуже любого дулу.

Затем гностор представил и ее, втянув тем самым в ритуал, и Элоатри оказалась в фокусе теплых карих глаз, светящихся живым умом.

— Нумен, — сказала Нг, — знакомство с вами — честь для меня.

— Взаимно, капитан. Но если у вас к гностору личное дело, я могу и уйти. Надеюсь, однако, что вы вскоре выберете время и навестите меня в Обители.

Нг сделала рукой дулуский жест, охватывающий всех присутствующих.

— Я вторглась только на минуту, и дело у меня скорее светское. — Она склонила голову перед Омиловым. — По крайней мере мне хочется, чтобы оно оставалось таковым. Вы знакомы с Архоном Тимбервелла, гностор?

Омилов поклонился в знак согласия, и его кустистые брови выдали легкое удивление, тут же сменившееся внезапной, почти невольной улыбкой.

— Да. Я получил приглашение и собирался отклонить его, поскольку должен работать.

Нг ответила весело, но с очень верно рассчитанной дозой сочувствия.

— Я, к сожалению, не могу похвалиться знакомством с Архоном и очень нуждаюсь в провожатом, чтобы не наделать ошибок.

«И провожатый должен быть штатским — это покажет Шривашти и его высокопоставленным гостям, что ее присутствие носит исключительно светский характер», — подумала Элоатри. К этой мысли добавилась другая, более уважительная: она реалистка, и очень ловкая. Она должна знать, что гностор был учителем наследников Панарха.

Омилов снова поклонился, давая понять, что принимает на себя эту обязанность. При этом в наклоне его головы и положении рук заключалось нечто такое, что капитан едва удержалась от смеха. Никто не произнес ни слова, однако все они с артистической тонкостью обменялись мыслями о предстоящем приеме.

Данденус Лит-Харкацус вышел из шаттла вслед за отцом. Вот он, знаменитый корабль Архона Шривашти. Отец держался невозмутимо, не глядя ни вправо, ни влево. Данденус воспринял это как указание и тоже встал смирно, но его глаза шмыгали вбок, вверх и вниз, вбирая все, что возможно.

Шлюз открылся, и они прошли в коридор, от которого у Данденуса захватило дух: с одной стороны — пятидесятиметровый обрыв, с другой — мозаика, представляющая мифологические фигуры Утерянной Земли. А под ногами — живой ковер из мха, делающий неслышными шаги.

Эта яхта явно была больше, чем любой торговый корабль Харкацусов, — и, наверное, как восторженно предположил Данденус, быстроходнее и лучше вооружена, чем военный фрегат такого же размера.

Но свои впечатления Данденус держал при себе. Все Харкацусы питали глубокое недоверие к Шривашти — так бывает, когда тебя превосходят в твоем же собственном деле. Данденус обнаружил это, когда начал изучать семейные файлы. Отец же ненавидел Архона так, что это намекало на нечто большее.

И все же они здесь. Их, как родственников по браку, включили в число приглашенных на прием, и отец сказал, что отказ от приглашения равносилен политическому самоубийству.

Данденус подумал мимоходом, увидит ли он здесь свою мать. Хотя она и проводила два месяца в году, предусмотренные брачным договором, во владениях семьи Харкацус, Данденус едва ее знал.

Они завернули за угол и оказались под кроной скрюченного аргана. Серебристые листья в форме рук тянулись к источнику света внизу, призрачные и странно трогательные. Вдали звучала музыка на двенадцать тонов — так тихо, что Данденус скорее чувствовал басы, чем слышал их, но от музыки в сочетании с загадочными ароматами бесшумного тианьги у него шевелились волосы на шее. Здесь могло случиться что угодно — и если вспомнить слухи, ходившие по школе относительно его знаменитого свойственника, возможно, и случались.

И вдруг, без предупреждения, перед ними явился сам Архон. Данденус никогда не встречался с Тау Шривашти лично, но видел множество его голограмм и сразу узнал этого высокого, красивого мужчину в великолепном, травянисто-зеленом с золотом, костюме.

— Кестиан, — произнес Архон, протянув обе руки отцу Данденуса. Его голос звучал мягко, но предостерегающе, словно урчание дикого кота.

Гость слегка коснулся его рук и отвесил формальный поклон, на который Шривашти ответил с обезоруживающе уважительной грацией радушного хозяина. Вслед за этим Архон обратил внимание на Данденуса, на миг впившись в его глаза своими, которые казались золотыми в приглушенном свете. И улыбнулся.

— Данденус. Счастлив познакомиться наконец со своим юным племянником. Сестра очень тебя хвалит.

Слова были обычные, вежливые, но в мягком голосе слышалась искренность, которая согрела Данденуса, несмотря на все поучения и предостережения, сыпавшиеся на него с тех пор, как они получили приглашение.

Он поклонился так, как следует кланяться старшему по возрасту и положению в свете: с руками вдоль тела, почти без намека на родство. Так его учили — однако он не сдержал ответной улыбки.

Это, видимо, привело Архона в восторг, потому что он, вместо того чтобы обратиться опять к отцу, сказал:

— Чарис говорит, что ты теперь наследник, — значит, скоро твоя Энкаинация?

Благодарность переполняла Данденуса, но он постарался не показать виду.

— Я должен был отправиться на Артелион.

Этот краткий ответ как будто удовлетворил Архона, и он все тем же мягким голосом стал расспрашивать Данденуса об учебе. Данденус старался отвечать так же кратко и нейтрально, чувствуя одобрение отца.

Затем Архон — его дядя, как с внезапным стеснением внутри осознал Данденус, — наконец обернулся к отцу и тронул его за рукав жестом близкого друга.

— Пусть мальчик погуляет по кораблю. Здесь он найдет своих сверстников. А вас позвольте представить нашей гостье, капитану Нг. Вы увидите, что у вас много общего.

Данденус посмотрел в сторону, куда указывал Архон, и увидел стройную, темноволосую женщину, изящную, как танцовщица, в легком платье цвета пламени. Если это капитан Нг, почему она в штатском? Может быть, это что-то означает?

Куда важнее, если помнить, как строго наказывали Данденусу не отходить от отца, было то, что в глазах Кестиана отразился не гнев, а скорее беспокойство, и после секундного колебания он произнес:

— Ступай развлекись, сынок.

Данденус, расслышав в этих словах предостережение, поклонился сперва Архону, затем отцу и один спустился по лестнице с сильно бьющимся сердцем. Ненавистный Архон выделил его отца из числа других гостей, пообещав лично представить его Нг, и даже любезно вспомнил о годах, проведенных Кестианом на Флоте.

Осматривая бальный зал, чей дизайн намекал на размеры, невозможные на космической яхте, Данденус обнаружил, что вновь перебирает в памяти встречу с Архоном, анализируя роли всех участников. «Он хочет, чтобы отец стал его союзником, — подумал Данденус, а после вспомнил улыбку, ласковые слова и докончил мысль: — И я тоже».

Сойдя на последний пролет изогнутой лестницы и чувствуя себя недоступным для посторонних взглядов, Данденус наконец дал себе волю и ухмыльнулся.