Осень чувствовала, что капли воды с размаху шлепаются на нее. Скалы дрожали. Джесс тронул ее за плечо.

– Отодвинься. Ты слишком близко к краю.

Осень позволила увести себя, но не понимала, что теперь это не имело никакого значения.

Вода уже переливалась через препятствия, затопляя пол пещеры. Осень бормотала молитвы, уткнувшись Джессу в грудь, благодарная, что она была в его объятиях. Рев все усиливался. Осень ждала, что их вот-вот затопит. Но этого не случилось. Хотя Джесс и склонился к самому ее уху, она не смогла расслышать голос, доносящийся из его груди:

– Вода спадает. Сначала она всегда выше. Уровень воды поднимается, когда наводнение толкает скалы и всякий мусор, а потом опускается.

Вода на самом деле отступала. Так, они не умрут! Голова ее закружилась от облегчения. Руки ее, по-прежнему вцепившиеся в Джесса, казалось, свело. Она смотрела через его плечо на воду, бурлящую всего в нескольких дюймах ниже входа в пещеру.

– Вода, правда, сходит. – Она совершила неимоверное усилие, чтобы держать под контролем свою речь. Адреналин проникал в ее кровь, и сердце стучало как сумасшедшее. – Она ниже теперь, видишь?

Осень подползла вместе с ним к краю и посмотрела вниз. Поток выглядел, как котел кипящей смолы. Первоначальный рев уменьшился, снизившись до равномерного гула усмиряющейся стихии.

– Нам повезло. – Она вымолвила это, и ноги ее от облегчения подкосились.

– В эту пещеру легче попасть, но я не был уверен, что она расположена достаточно высоко.

– Тогда, значит, остальные спасены, если они будут оставаться на местах?

– Да. Они ведь еще футов на десять выше.

– А они услышат нас, если я буду кричать?

– Сомневаюсь. Они как раз за поворотом. Здесь только ты и я.

– Пока не спадет вода.

Потрясение от пережитого сказалось на ней. Слава Богу, что другие в безопасности.

– А что с остальными, кто остался на Ручьях Койота? Их захватило наводнение?

– Нет. Все, что они получат – это грязь в реке. Уровень реки повысится.

– Но не настолько, чтобы затопить лагерь?

– Мы находимся в узком боковом русле, поэтому кажется, что воды много. Но к тому времени, когда вода достигнет Ручьев Койота и главного каньона, ее будет гораздо меньше: часть ее уйдет в почву, да и русло там шире.

Они спасутся. Это единственное что имело значение. Глаза ее наполнились слезами. Она старалась не заплакать, но не сдержалась и всхлипнула.

Джесс обхватил ее за плечи.

– Ты все еще боишься? – спросил он, пододвигаясь ближе.

– Нет. Это просто нервы не выдержали. Сейчас я успокоюсь.

Осени очень хотелось протянуть руки и снова прижаться к нему. Но вместо этого она выскользнула из его рук.

В течение нескольких минут Джесс сидел не шелохнувшись, и ей очень хотелось знать, о чем же он думает. Ее очень удивило, когда он поднял тяжелый тюк.

– Я собираюсь оставить его здесь. – Он стоял позади нее на краю уступа.

– Трудно поверить, что ты сумел дотащить это сюда.

– По правде говоря, у меня просто не было времени размышлять, и я действовал механически.

Так же все это время вела себя и Осень. Она была рада, что оказалась здесь с ним.

Вода отступила из пещеры, оставляя мокрый пол. Осень прислонилась спиной к стене.

– Если вода не поднимется снова, к утру мы высохнем, – предположила она.

Ее рубашка уже не липла к телу. В свете луны она видела, что и на Джессе рубашка висит свободно, оставляя вздымавшуюся от глубокого дыхания грудь открытой. Она едва заметила, что он подошел и склонился над ней.

У нее перехватило дыхание, когда, преодолев расстояние между ними, он стал гладить ее по щеке.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – мягко спросил он.

– Мое сердце все еще бьется как сумасшедшее, но, думаю, скоро успокоится.

Сжав руки в кулаки, она с трудом удерживалась от того, чтобы не коснуться Джесса. Ей хотелось прижать его к своей груди и почувствовать, как его сердце бьется в унисон ее собственному. Она следила за каждым его движением, пока он устраивался у стены напротив нее.

– Теперь, похоже, ты в норме. Почему бы тебе не поспать? – предложил он.

– Лучше отдохни ты, – сказала она ему. – Я слишком взволнована, чтобы уснуть.

Он не ответил, только чуть подвинулся, заняв более удобное положение. Его лицо покрывала тень, но она чувствовала его пристальный взгляд.

О чем он думал? Она нуждалась в дружеском участии, а Джесс был совсем близко от нее. Она хотела бы утонуть в его объятиях, но, впрочем, было достаточно и того, что он рядом. Она была полна желаний, но не осмеливалась анализировать их.

Через час, снова сокрушая все на своем пути, стихия отступила, оставив после себя мертвую тишину. Осень расправила затекшие мускулы и выпрямилась. Осторожно, чтобы не удариться головой о скалистый потолок пещеры, она стала шарить вокруг, пока не нащупала тюк. Осень с трудом сумела развязать намокшие кожаные завязки, и, наконец, ей удалось найти старинную флейту, которую она уложила последней. Она снова прислонилась к стене, поднесла флейту к губам.

Переливчатые звуки наполнили пещеру, когда она заиграла на древнем костяном инструменте. Покой разливался вокруг, успокаивая и ее расходившиеся нервы. Знакомые мелодии сняли напряжение, которое она испытывала весь день.

– Хорошо играешь. – Голос Джесса звучал спокойно, словно музыка успокаивала и его. – Ты играешь то, чему научил тебя я.

Интересно, напомнила ли ему мелодия о прошлом? Возможно, именно поэтому она и начала играть на флейте. У Джесса была своя флейта, которую ему когда-то подарила его бабушка-индианка из племени апачей, и он играл Осени песни каждый вечер перед тем, как наступала их ночь любви.

– Ты по-прежнему играешь лучше меня. – Она склонилась к нему и протянула флейту. – Вот. Теперь твоя очередь.

Он помедлил, но она продолжала протягивать ему инструмент. Интересно, понимает ли он, что она предлагает ему свое сердце? Наконец он сел и взял инструмент. По его быстрому резкому движению легко было понять, насколько он напряжен. Когда его пальцы коснулись ее руки, он замер.

На крошечном расстоянии между ними ощущалось огромное напряжение. Она слышала его неровное дыхание.

– Почему, Джесс? – Ее шепот нарушил тишину. – Что произошло с нами?

Его тело напряглось. Она видела очертания его фигуры, резко выделявшейся в лунном свете.

– Я мог бы задать тебе этот же вопрос. – Его слова прозвучали так, словно он злился на нее.

– Но ведь не я положила конец нашим отношениям. Я еще целый месяц оставалась в лагере. Это ты перестал приходить.

Прежде чем она продолжила свои возражения, он начал играть на флейте. Она не хотела поддаваться нежным звукам, не желая прерывать разговор. Память воскрешала ночи под звездами, когда он играл песни любви. А мелодия сегодняшнего вечера была неприкаянной и печальной.

Когда он кончил играть, она заговорила.

– Ты никогда раньше не играл эту мелодию.

– Она напоминает мне слишком о многом.

Осень села прямо. Она поняла.

– Мария. Ты по-прежнему любишь ее… – Он когда-то говорил ей, что был помолвлен.

Он положил флейту.

– Она всегда будет здесь. – Он постучал по груди. – Здесь. В моем сердце.

Понимая всю тщетность соперничества с тенью, Осень облокотилась о стену.

– Прошли годы, Джесс. Ты не можешь жить прошлым.

– Неужели ты думаешь, что я не понимаю этого? – В его голосе звучала боль. – Я готов все изменить – и вернуться к нормальной жизни. Но я дал клятву Марии.

Она закрыла глаза. Она поняла: он нуждался в помощи.

– Что с ней случилось? Ты можешь рассказать?

Несколько минут он сидел молча. Осень безмолвно молила о том, чтобы он доверился ей.

– Она была сестрой Энрике. Ты говорил мне об этом.

Глубоко вздохнув, он заговорил:

– Да. Она была моложе нас с Энрике. Я любил ее многие годы, но никогда никому не говорил об этом. Я хотел дождаться, пока Мария вырастет, чтобы быть уверенным, что она на самом деле любит меня, а не просто страстно влюблена.