— Дай мне содовой, — попросил он бармена.

Фрэнк сдвинул шляпу на затылок.

— А мне кружку «Миллера».

Мужчины молчали до тех пор, пока бармен не поставил кружку перед Фрэнком.

Фрэнк считался добродушным человеком, хотя большую часть времени проводил в одиночестве. Джейсу всегда не хватало отца, а в Фрэнке было что-то отцовское.

— Ты был женат? — спросил Джейс, не зная, как начать нужный ему разговор.

Тот ответил не сразу, подождал, когда немного стихнет музыка.

— Был, но очень давно. Почему ты спросил?

— Просто так. — Джейс равнодушно пожал плечами. — Я не много знаю браков, которые длились бы долго.

— За всех не скажу, а мой длился пять лет. Фрэнк покачал головой. — Я индеец, а она в прошлом спортсменка, отец имел большую сумму денег в банке, но еще больший контроль он имел над ней. — Фрэнк вздохнул. — Я пытался жить ее жизнью под каблуком папочки, но не смог. Слишком уж мы были разные.

Они с Элисон тоже слишком разные, подумал Джейс.

Фрэнк сделал несколько глотков пива и поставил стакан.

— С годами я мог бы забыть о своей бывшей жене, но в Мэриленде остались сын и дочь, о которых я ничего не знаю. Их мать и дед не позволяли мне общаться с ними. Думаю, моему мальчику сейчас столько же, сколько тебе…

Тридцать три, тридцать четыре?

— Тридцать четыре, — кивнул Джейс. — Как его зовут?

— Мак. Макмиллан Найтволкер. Я не распространяюсь об этом, — произнес Фрэнк, — но это не значит, что и ты не должен говорить о том, что тебя беспокоит.

— С чего ты взял, что меня что-то беспокоит?

— Потому что ты заказал виски, а пьешь содовую.

Джейс кисло улыбнулся.

— Так, значит, ты не веришь, что я собирался запивать виски содовой.

— Не верю, — усмехнулся Фрэнк. — Полагаю, это как-то связано с женщиной, которая гостит у тебя.

Джейс покачал головой.

— В городе вывесили бюллетень об этом?

— Ты шериф. Люди следят за каждым твоим шагом.

Джейс устало потер шею.

— Элисон тоже из другого мира. Она милая, прекрасно воспитана и слишком уязвима сейчас, чтобы я мог позволить чему-нибудь случиться.

— Тогда, пока ничего не произошло, тебе лучше отправить ее назад, домой.

— Не могу. Когда она приехала сюда, была бела, как лилия, и ничего не ела. Сейчас к ней вернулся аппетит, жизненные силы, а в глазах снова появился блеск. Мне просто нужно всегда занимать ее делом. В субботу вечером у друзей вечеринка, и думаю, я смог бы свозить ее еще на какую-нибудь экскурсию, — произнес он, словно размышляя вслух.

— Привози ее на ранчо, покатаетесь верхом.

Собственно, приезжайте в воскресенье на ужин, у меня давно никого не было.

— Ты уверен, что хочешь этого?

— Вполне.

Предложение было кстати.

— Я спрошу у нее, потом позвоню тебе, кивнул Джейс.

Когда он вернулся в полночь, в доме было темно, горела только лампа над мойкой в кухне. Стараясь не шуметь, Джейс расстелил спальный мешок в гостиной, убедив себя, что Элисон может понадобиться помощь. Он почти с облегчением вздохнул, когда услышал ее тихий голос.

— Звонила Сесилия — думает, завтра ее выпишут. Врач говорит, что она сможет поехать домой. Так что завтра я отвезу Пабло.

— Я провожу тебя.

— Не хочу, чтобы ты уезжал с работы.

— Это и есть часть моей работы. А как ее муж? Он все еще с ней? — Было что-то интимное в разговоре в темноте.

— Он приехал сегодня, очень расстроенный.

Хотел забрать сына, но не смог оставить Сесилию.

Вентилятор работал почти бесшумно.

Джейс перевернулся на бок и снова услышал голос Элисон:

— Куда ты ходил сегодня вечером?

— В «Кантину».

— О!

Он не понял, что значило это восклицание: осуждение или разочарование.

— Ты встречаешься с женщинами так же часто, как и раньше? — спросила она.

Он не стал ей лгать, да и не смог бы.

— Нечасто. С возрастом мужчина становится более разборчивым, — ответил он.

— Понятно.

Но он был уверен, что она ничего не поняла, что даже не догадывается, какую суматоху внесла в его жизнь и как он пытается разобраться в ней.

Теперь он жалел, что вообще ездил в Ричмонд на крестины племянницы. Если бы не это, Элисон никогда бы не приехала и не сломала его жизнь.

Не стоит ли все же попытаться отправить ее домой? Не будет ли это лучшим решением для них обоих?

На следующий день, приехав в больницу в Альбукерке, Элисон и Джейс поднялись в хирургическое отделение. По дороге они почти не говорили — слишком велико было напряжение между ними.

Они вошли в двухместную палату, где лежала только одна Сесилия. Когда мать увидела ребенка, лицо ее засветилось, а в глазах засверкали слезы.

Рядом с ней сидел мужчина, который тут же встал. Элисон поднесла малыша к Сесилии и усадила его рядом с ней.

— Спасибо, — сказала та. — Не знаю, чем смогу отплатить вам за заботу о нем. Мы так сильно вам обязаны.

Элисон и Джейс ответили в один голос:

— Вы нам ничем не обязаны.

Джейс поднял сумку.

— Здесь остались вещи, которые нам не пригодились.

Сесилия махнула рукой в сторону мужа.

— Шериф Макгроу, знакомьтесь, это мой муж Джордж. Джордж, это шериф Макгроу и миссис Роудс.

— Просто Элисон, — тихо произнесла та.

Мужчина пожал руку сначала ей, а потом Джейсу.

— Как сказала жена, мы никогда не сможем до конца отблагодарить вас. Мы оплатим ваше время и все, что вы купили.

— Ни в коем случае, — сказал Джейс.

— Но послушайте, шериф…

Джейс кивнул в сторону холла:

— Почему бы нам не выйти и не обсудить все там?

Мужчины вышли из палаты. Сесилия обняла Пабло.

— Тебе нужно быть очень осторожной, когда будешь поднимать его, — предупредила Элисон.

— Знаю. Джордж не даст мне надрываться.

Он взял недельный отпуск.

Джейс заглянул в палату.

— Мы собираемся спустить все вещи в машину. — Его взгляд упал на Элисон. — Тебе купить что-нибудь поесть или попить в кафетерии?

— Сок, если он там есть.

Джейс кивнул.

— Я быстро.

Сесилия посмотрела на Элисон, и та догадалась, что следует кое-что объяснить.

— Мы с Джейсом знакомы очень давно. Он был лучшим другом моего мужа. Муж погиб около года назад.

Сесилия кивнула.

— Он смотрит на тебя так, как смотрит мужчина, когда хочет, чтобы женщина стала его.

Неужели их влечение друг к другу так заметно?

— Джейс и я слишком разные. А я… я сама не знаю, чего хочу… Как долго вы женаты?

— Три года. И сейчас я и Джордж поняли, насколько мы счастливы. После аварии я так боялась, что умру и не увижу больше ни его, ни сына. Авария научила нас еще крепче держаться друг за друга. Любовь — слишком дорогое удовольствие, чтобы зря тратить отпущенное ей время.

Через полчаса Джейс и Элисон спускались на лифте в вестибюль, и девушка вспомнила слова Сесилии.

— Я тут думала об одной вещи. — Лифт остановился, и они вышли. — Если я решу задержаться здесь еще, может быть, мне следует снять где-нибудь комнату.

— Тебе этого хочется?

— Нет, не очень. Просто, думаю, так будет лучше.

После нескольких долгих минут молчания он спросил:

— Ты так считаешь, потому что я был абсолютным дикарем?

— Совсем нет. Просто ты привык жить один.

Не правильно с моей стороны пользоваться твоим гостеприимством слишком долго.

Помолчав, он пристально посмотрел ей в глаза.

— Возможно, я привык жить один, но это не значит, что одиночество идет мне на пользу.

Мужчина очень скоро становится эгоистом, когда рядом нет того, с кем нужно считаться.

— Ты совсем не эгоист, Джейс.

Он скорчил кислую мину.

— Значит, ты еще не узнала меня по-настоящему. Нет, я хочу, чтобы ты оставалась у меня, пока ты здесь.

Она поняла, что он говорит правду.

— Если я останусь с тобой, у меня есть условие.

— Какое? — спросил он с опаской.

— Мы по очереди будем спать на полу.

— Элисон…