Посылка для миссис Кларк прибыла, когда мы все еще любовались молоточком. Я расписалась и отнесла наверх. Открыла мне мисс Лемон с Джимми на руках.

— Бедняжка, у него режутся зубки, — сказала она. — Если не трудно, положите посылку на диван, мисс Ирвинг.

Я с радостью воспользовалась еще одной возможностью зайти в квартиру. Мое ненасытное любопытство не давало мне покоя — хотелось еще раз взглянуть на шифоньер, первый подарок Алджи вдове. Это была элегантная вещица с китайским орнаментом вверху и ящиками внизу. В гостиной это был единственный новый предмет обстановки, выделявшийся на фоне изрядно подержанной мебели. В углу дивана лежал знакомый мне жилет в желто-коричневую полоску. Мисс Лемон заметила мой взгляд и покраснела.

— Вам это, наверное, покажется непристойным, — сказала она, засмеявшись. — Миссис Кларк просто пришивает пуговицы по просьбе мистера Алджера. Она делает кое-какую работу дома, чтобы свести концы с концами.

— Вполне понятно. Молодой вдове трудно одной растить ребенка, — ответила я, подавляя раздражение.

— Но Джимми оправдывает усилия. Она просто помешана на нем.

Джимми захныкал, щечки его пылали.

— У него температура? — спросила я.

— Он немного горячий, но это из-за зубов. Надо дать ему колечко, пусть почешет десенки. Куда же я его положила?

Она беспомощно оглядела комнату.

— Помочь вам?

— Благодарю. Наверное, оно в спальне. Если не трудно, посмотрите в его кроватке, мисс Ирвинг, — она кивнула на открытую дверь.

Я прошла в спальню. Это была комната миссис Кларк, в углу стояла кроватка ребенка. Все было подобрано и устроено так, чтобы лучше было малышу. Ни шифоньеров с замысловатыми узорами, ни туалетного столика с изобилием баночек и флаконов. Все было просто и скромно. Комод, который я дала, был выкрашен в голубой цвет. На полке того же цвета аккуратно расставлены игрушки и несколько гармонирующих по цвету картинок с изображениями животных, висевших на стенах. Над ее кроватью, простой, без балдахина, висел портрет офицера, вероятно лейтенанта Кларка — красивого молодого человека, темноглазого и темноволосого.

Эта комната не была похожа на спальню содержанки, скорее на жилище бедной вдовы, для которой высшей ценностью жизни был ее ребенок. На прикроватном столике лежала книга, раскрытыми страницами вниз. Я взглянула, что она читает, приняв книгу за Библию или сентиментальный роман. Однако книга оказалась французским романом под названием: «Любовные похождения Лизи». Я быстро взяла из кроватки кольцо и вынесла мисс Лемон.

Она предложила чаю, но мне не терпелось спуститься к себе. Я была совершенно озадачена. Кто же на самом деле миссис Кларк, которая утверждала, что не понимает французского, и что делает в таком случае французский роман в ее спальне? Его явно кто-то читал. Внезапно все начало становиться на свои места. Теперь уже не казалось невероятным, что она могла быть любовницей лорда Алджернона. Я пожалела, что вошла в эту спальню. Что Алджернон помогает Шарки сбывать краденые вещи, я знала, но думать о том, что он мог воспользоваться нуждой бедной вдовы, было намного тяжелее.

Может быть, это Алджернон читал любовный французский роман? Миссис Кларк ясно сказала, что не знает французского языка. Я не видела причины, которая заставляла бы ее скрывать это ценное умение. Да, книгу читает Алджернон, возможно, читает ее вслух. Ночью он пробирается к ней украдкой, когда все спят. Вот почему он порекомендовал мисс Лемон — ему нужна была женщина, которая не будет возражать против этой незаконной связи. Какой позор! И все эти гадости совершаются под крышей моего дома! Я, конечно, не могу навязать всему миру свое понимание морали, но объявить войну аморальному поведению в моих силах.

С каждой минутой становилось все яснее, что дом нужно продать. Лондон потерял для меня всю свою былую привлекательность. Поеду жить в Бат, только бы не оставаться в этом городе, где все выдают себя не за тех, кем являются на самом деле. Нет, Лондон для меня слишком лицемерен.

Днем Муллард повез мисс Теккерей и меня в контору агента по продаже недвижимости. Агент, некий мистер Симков, имел волосы цвета имбиря, глаза цвета корицы, горчичные зубы и при дыхании из его рта исходил запах чеснока. Этот обильно сдобренный специями человек с такой радостью воспринял предложение о посредничестве, что тут же отправился с нами на Дикую улицу. В течение следующего часа в адрес дома звучали самые нелестные эпитеты. Расположение его было определено как «трудное», территория, окружавшая здание — как «неоптимальный вариант», детали сделки были названы «далекими от идеала», а доходность «едва ли достаточной, чтобы вызвать интерес».

Он так хулил дом, что я сказала:

— Из ваших слов, мистер Симков, я заключаю, что дом вы хотите купить сам. От посредника по продаже я ожидала, что он сосредоточится на достоинствах и именно их выгодно покажет потенциальному покупателю.

Он вскоре изменил тон и нашел, что кирпич еще держится крепко, труба не носит следов разрушения.

— Если квартиры получше изолировать, то доход может повыситься. Но придется потратиться на отделку полов, изменение планировки стен и дверей и так далее.

— Но какую цену вы могли бы предложить за дом в таком виде, какой он имеет? — спросила я. Этот великий секрет мы тщетно пытались выудить у него с начала осмотра, но он стоял насмерть.

— Могу сказать, за какую цену был продан дом на углу три года тому назад, — увиливал он. — Три тысячи пятьсот фунтов. Но обратите внимание, тот дом был разделен на более удобные квартиры.

— Он не такой большой, как мой дом, и выглядит гораздо хуже, — отметила я.

— Согласен, но ваш покупатель не будет жить в нем сам. У обитателей этого района нет средств на покупку домов, иначе они бы жили в другом месте. В этом районе основная масса — мелкие воришки и проститутки. Иногда попадаются бедные швеи и конторские служащие.

Шарки, Рини, миссис Кларк и мистер Батлер. Описание его было настолько точным, я не могла его оспорить.

Из моих жильцов в его схему не вписывались только профессор Вивальди и Алджернон.

— Мне предлагали пять тысяч, — сказала я, вспомнив оценку Алджернона.

— Что-то около этого, — ответил мистер Симков неуверенно. — Давайте попробуем попросить пять тысяч и посмотрим, что получится. Никогда не поздно снизить цену, если найдется покупатель.

Это звучало не очень оптимистично, но я согласилась.

Контракт появился так быстро, что я даже не успела заметить, когда он извлек его из кармана. Когда сделка была заключена, перед домом водрузили табличку «Продается», которую едва удалось вбить молотком в твердую землю. К вечеру местные хулиганы уже выдернули ее и отбросили подальше от дома. Муллард нашел ее и снова вбил в землю. И снова ее вырвали, не прошло и часа. Наконец, мы выставили дощечку в окно гостиной изнутри, надеясь, что сливки местного общества не станут бить окно, чтобы извлечь ее, хотя и этот вариант не был исключен.

Мистер Симков предложил оповестить жильцов через доску объявлений о намерении продать дом, чтобы они начали присматривать себе другие квартиры. Казалось, у него не возникало сомнений, что если найдется дурак, который купит дом, то он сразу либо повысит квартплату, либо сделает меньшие квартиры.

Объявление я повесила и оно вызвало огромное оживление и взволнованное обсуждение. Батлер пришел первым, и тут же прояснилось его таинственное уклонение в то утро от обязанности охранять миссис Кларк от грубых зубоскалов: его посылали по делу в Камден-Таун. Он вернулся в четыре часа. Первое, что он спросил, было:

— А миссис Кларк знает об этом? Не представляю, что она будет делать, бедняжка.

— Агент полагает, что тот, кто купит дом, продолжит сдачу квартир, мистер Батлер, — успокоила я его.

— Да, но заломит цену, которая окажется нам не по карману. Побегу к мадемуазель Лемон и сообщу миссис Кларк.