Игорь Губерман Дар легкомыслия печальный… Первый иерусалимский дневник В эту землю я врос окончательно, я мечту воплотил наяву, и теперь я живу замечательно, но сюда никого не зову. Россию увидав на расстоянии, грустить перестаешь о расставании * * * Изгнанник с каторжным клеймом, отъехал вдаль я одиноко за то, что нагло был бельмом в глазу всевидящего ока. * * * Еврею не резвиться на Руси и воду не толочь в российской ступе; тот волос, на котором он висит, у русского народа – волос в супе. * * * Забавно, что томит меня и мучает нехватка в нашей жизни эмигрантской отравного, зловонного, могучего дыхания империи гигантской. * * * Бог лежит больной, окинув глазом дикие российские дела, где идея вывихнула разум и, залившись кровью, умерла. * * * С утра до тьмы Россия на уме, а ночью – боль участия и долга; неважно, что родился я в тюрьме, а важно, что я жил там очень долго. * * * Да, порочен дух моей любви, но не в силах прошлое проклясть я, есть у рабства прелести свои и свои восторги сладострастья. * * * Вожди России свой народ во имя чести и морали опять зовут идти вперед, а где перед, опять соврали. * * * Когда идет пора крушения структур, в любое время всюду при развязках у смертного одра империй и культур стоят евреи в траурных повязках. * * * Ах, как бы нам за наши штуки платить по счету не пришлось! Еврей! Как много в этом звуке для сердца русского слилось! * * * Устроил с ясным умыслом Всевышний в нас родственное сходство со скотом: когда народ безмолвствует излишне, то дух его зловонствует потом. * * * Люблю российский спор подлунный, его цитат бенгальский пламень, его идей узор чугунный, его судеб могильный камень. * * * Ранним утром. Душной ночью, Вдруг в ответ на чей-то взгляд… Вырвал корни я из почвы, и они по ней болят. * * * Прав еврей, что успевает на любые поезда, но в России не свивает долговечного гнезда. * * * Я хотел бы прожить много лет и услышать в часы, когда пью, что в стране, где давно меня нет, кто-то строчку услышал мою. * * * Вдовцы Ахматовой и вдовы Мандельштама — бесчисленны. Душой неколебим, любой из них был рыцарь, конь и дама, и каждый был особенно любим. * * * Мне вновь напомнила мимоза своей прозрачной желтизной, что в сердце всажена заноза российской слякотной весной. * * * В русском таланте ценю я сноровку злобу менять на припляс: в доме повешенных судят веревку те же, что вешали нас. * * * В России сейчас от угла до угла бормочет Россия казенная про то, что Россию спасти бы могла Россия, оплошно казненная. * * * В те трудные дни был открыт мне силы и света источник, когда я почувствовал стыд и выпрямил свой позвоночник. * * * Из русских событий пронзительный вывод взывает к рассудкам носатым: в еврейской истории русский период кончается веком двадцатым. * * * Россия извелась, пока давала грядущим поколениям людей урок монументального провала искусственно внедряемых идей. * * * Пронизано русское лето миазмами русской зимы; в российских ревнителях света спят гены строителей тьмы. * * * Россию покидают иудеи, что очень своевременно и честно, чтоб собственной закваски прохиндеи заполнили оставшееся место. * * * Как бы ни слабели год от года тьма и духота над отчим домом, подлинная русская свобода будет обозначена погромом. * * * Чтоб русское разрушить государство,— куда вокруг себя ни посмотри,— евреи в целях подлого коварства Россию окружают изнутри. |
