Слушая его веселые, задорные речи, жена невольно улыбнулась сквозь слезы.
— Теперь, — продолжал Фрике, — нельзя терять ни минуты. Прежде всего — деньги… У нас припасено кое-что на черный день. Я возьму половину… Остальное — тебе. Не отказывай себе ни в чем. Я должен быть уверен, что с тобой все в порядке, что ты не нуждаешься. Мне спокойнее будет. Схожу в министерство колоний, к моему приятелю, полковнику Б… Он изъездил Африку вдоль и поперек, знает там каждую пядь, и друзей у него там тьма. Он даст мне рекомендательные письма к французским офицерам… Дальше все пойдет как по маслу. Ах, господин Си-Норосси, каналья! Я вам еще покажу! Попомните мое слово.
Фрике совершенно преобразился. Он как будто сбросил лет двадцать. Глаза его блестели молодо и задорно.
Жену поразила такая неожиданная метаморфоза. Теперь она не сомневалась в том, что все будет хорошо! И все же спросила:
— Ты едешь один?
— Один?.. — прозвучал вдруг тихий голос. — Как это один? А я?
Это произнес Риммер. Скромный и незаметный, он все время сидел в сторонке и внимательно слушал.
Фрике оглянулся и строго посмотрел на приятеля.
— Что ты сказал?..
— Я сказал и еще раз повторяю, что ты едешь не один, потому что с тобой отправляюсь я…
— Ты в своем уме?..
Риммер стремительно поднялся.
— В своем ли я уме? И это говоришь мне ты? Не забывай, мой сын тоже там, и я не знаю, что с ним… Хочу отправиться на поиски. Верь, Фрике, у меня хватит сил. Я никого и ничего не боюсь… вот если только тебя немного!.. Я не помешаю, не буду обузой… У меня тоже есть сбережения… Отдаю их в общий котел… Не беспокойся… Ты командир, я подчиняюсь тебе, как собака… Прикажешь сломать себе шею — выполню приказ тотчас же и беспрекословно. Убежден, что и твоя жена поддержит меня.
Мадам Фрике подошла к Риммеру и крепко сжала его руку.
— Вы смелый человек. Благодарю вас.
— Ну, ну! — все еще ершился Фрике. — А Гретль?
— Гретль поймет… Они вместе с мадам Фрике будут думать о нас и ждать.
Фрике смутился. Преданность старого друга тронула его до слез.
О! Кто-кто, а уж он-то знал этого человека. Силен, отважен, неустрашим… В глубине души Фрике обрадовался такому решению, однако согласился не сразу, ибо слишком хорошо понимал, какие опасности сулит путешествие.
Но эльзасец был упрям. Коли что задумает, никогда не отступится.
Будь что будет! После нас хоть потоп!..
Фрике почувствовал себя вновь на коне. Годы оказались не властны над ним… И вот он опрометью бросился через весь Париж, ворвался в министерство колоний, и, поначалу озадаченный услышанным, полковник Б… мало-помалу пришел к выводу, что приятель его, несомненно, прав. Конечно, он близко знаком с офицерами из форта Крампель, из форта Аршамбо, из форта Бретоне… Фрике примут как родного, все разъяснят и помогут. Деньги есть? Прекрасно! Придется нанимать людей… И прежде всего в Сенегале, по дороге… Полковник наметил маршрут. Фрике спустится вдоль Конго. Банам Махади, Браззавиль, затем Лиранза. Наймет пироги и поднимется по реке Убанги до форта Крампель, а оттуда — согласно обстоятельствам.
— Не скрою, — сказал полковник, — предприятие ваше очень рискованно. Два шанса против одного, что живыми вам не вернуться… Однако разубеждать не стану. Французы не раз показывали примеры стойкости и самоотверженности. Обнимемся, мой дорогой Фрике. Успеха вам!
…Два дня спустя Фрике и эльзасец Риммер выехали скорым поездом в Бордо.
Вперед! На штурм Африки!
ГЛАВА 2
Взаперти! — Я хочу есть, значит, я жив. — Один в пустоте. — Сон без сновидений.
Природа беспристрастна. Насылая на сражавшихся ураган, она не встала ни на одну, ни на другую сторону.
Буря сметала все на своем пути и в одно мгновение стерла деревню коттоло с лица земли.
Что может противостоять стихии? Кто в состоянии сопротивляться? Ветер подхватывал людей, словно невесомые соломинки, и уносил неведомо куда.
Сколько времени Тотор пролежал без сознания?
Он не знал.
Молодой человек открыл глаза. Солнце нещадно било прямо в лицо.
Сначала он не понял, где находится и что с ним приключилось.
В ушах шумело. Голова раскалывалась, точно виски сжимал железный обруч.
Однако он был жив, а это главное.
Тело нестерпимо ныло, будто все кости были переломаны. Юноша попытался взять себя в руки и собраться с мыслями, но какая-то плотная пелена, казалось, обволакивала мозг, и Тотор никак не мог сосредоточиться.
— Тотор! Тотор! — шептал он сам себе. — Что это, кошмар или реальность? Нет, ты не бредишь… Ты не умер… Тебя слегка помяли… Все болит… Ой! Ой! Ты не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой. Почему?
Внезапно мелькнула страшная догадка: он связан по рукам и ногам, тугая веревка впивается в кожу. А эти толчки, сотрясающие все его существо? Да ведь он, как тюк, привязан к крупу лошади, а лошадь скачет галопом… Вокруг слышен топот копыт… Все стало ясно: он пленник и нет никакой возможности освободиться.
Сердце сжалось от бессилия и гнева. Где же вера в себя, которой учил его папаша Фрике?
К Тотору вернулась память.
«Вот что значит отдаться на волю слепого случая и броситься очертя голову в какую-нибудь авантюру! — думал он. — Бедные мои людоеды! На какую участь я обрек их! Они, наверное, погибли все до одного… Отважный, однако, человек был Аколи! Успел сделать кое-что в жизни… А Хорош-Гусь?.. А Йеба?.. Черт меня дернул втянуть их в эту историю. Из-за меня погибла целая деревня. Наполеон паршивый!»
Думать об этом было нестерпимо тяжко. Уж очень велика ответственность!
А о своем друге Тотор вовсе не мог вспоминать без боли. Он решил не произносить его имени, не думать, не помнить. И все-таки помнил и ругал себя последними словами:
«Он был богат и счастлив, мог исполнять любые свои желания. Ему бы жить в Нью-Йорке, в роскоши и благоденствии. Его окружали прекрасные женщины, одна богаче другой. Он женился бы, завел кучу деток! Это ты, эгоист Тотор, вырвал его из привычной обстановки и притащил в дикую страну, где люди пожирают людей. Нечего и говорить! Поработал на славу!»
Горло перехватило, а губы шептали:
— Меринос! Мой бедный Меринос!
Если б только он мог надеяться, что его друг также трясется сейчас, привязанный к лошадиному крупу! Веселого мало! Но он, по крайней мере, был бы жив…
Лошадь внезапно остановилась, и Тотор застонал от боли. Веревки врезались в тело так, что вот-вот, казалось, разорвут его в клочья.
На лицо ему набросили кусок материи. Тотор ощутил, как чьи-то руки вцепились в него и приподняли. Цокот копыт гулко отдавался в висках. От сильной тряски сердце, казалось, выскочит из груди. Не выдержав, парижанин, как слабая женщина, потерял сознание.
Он пришел в себя от ударившего в нос едкого запаха, открыл глаза и ничего не увидел. Наш герой чувствовал только, что лежит где-то, вытянувшись во весь рост.
Кругом царила кромешная тьма.
На мгновение страшная мысль пронзила мозг Тотора и заставила содрогнуться. А что, если он ослеп? Что, если палящие лучи африканского солнца выжгли ему глаза? Или его ослепили бандиты?
Тотор чувствовал, что он не один в этой тьме. Он не видел того, кто находился рядом, но отчетливо слышал его дыхание.
— Кто здесь? — спросил пленник сдавленным голосом.
Ответа не было. Только кто-то взял его за руку.
«Смотри-ка! Щупают пульс…» — удивился Тотор.
Рука незнакомца легла на грудь. Похоже, проверяли сердцебиение.
Тотор схватил руку и с силой сжал. Однако незнакомец без труда высвободился.
— Кто вы такой? — возмутился Тотор. — Где я нахожусь, чего вы от меня хотите?
По-прежнему никто не ответил. Таинственный посетитель, вероятно, получил приказ молчать, а возможно, просто не понимал по-французски.
На каком языке к нему обратиться? Тотор мог объясняться с папуасами и немного понимал речь коттоло. Надо попробовать.
