Эстонец тем временем уже успел одеться и теперь молча стоял у окна, ожидая, видимо, каких-то распоряжений от представителей властей.

— Ты с дамочкой расплатился? — поинтересовался у него Гурзо.

Эстонец сначала не понял смысла сказанного, а когда до него дошло, пробормотал:

— Нет, я не успел.

— Тогда плати, раз удовольствие получил. Небось не обедняешь?

Эстонец быстро достал из кармана пиджака, висевшего на стуле, кожаное портмоне и, отсчитав нужную сумму зелеными бумажками, аккуратно положил их на краешек кровати. Эдита ловким движением сгребла их в кулак и тут же сунула под натянутый на пышные груди бюстгальтер.

— Спасибо, Сенечка, за заботу, — улыбнувшись, произнесла она. — Я могу идти?

— Как же, разбежалась, — осадил ее Гурзо и, взяв за локоть, посадил на кровать. — Теперь ты обо мне позаботься.

Не успел муровец произнести эту фразу, как Эдита протянула к нему руку с явным намерением расстегнуть у него ширинку на брюках. Однако Гурзо проявил отменную реакцию и резким шлепком по шаловливой дамской ручке пресек эту попытку.

— Ты что себе позволяешь? — зашипел муровец на девицу.

— А что такое? Сам же сказал — позаботься, — удивилась путана.

— Я не это имел в виду.

— Тогда что?

Однако, прежде чем объяснить ей суть проблемы, Гурзо сделал знак эстонцу, чтобы он вышел из номера. И только после того, как тот удалился, сказал:

— Мне нужен адресок, по которому я через час найду твою подружку Афину. У меня к ней дело важное.

— Сенечка, ты же знаешь, что я на подруг не стучу, — произнесла Эдита.

— Тогда мне придется, милая, стукануть на тебя. Когда твой жених-бундс к нам возвращается? Ты кем ему представилась — экскурсоводом? Вот он обрадуется, когда узнает, какие экскурсии ты по кроватям водишь. Будет полный отсос.

Как только Гурзо закончил свой монолог, Эдита открыла лежавшую у нее на коленях сумочку и, достав из нее пачку сигарет и зажигалку, закурила. Затем, выпустив дым под потолок, спокойно и внятно произнесла:

— Ну и сволочь же ты, Сенечка.

— Это все эмоции, — ничуть не смутившись, ответил ей сыщик. — Но судя по интонации, говорить ты со мной будешь. Итак, где сейчас находится Афина?

Вместо ответа Эдита вновь полезла в сумочку и, достав из нее на этот раз миниатюрную записную книжку и ручку, ловко зажав сигарету между пальцами, быстро написала на чистом листке нужный адрес. Вырвав листок, она протянула его Гурзо.

— Что это за адрес? — прочитав написанное, спросил тот.

— Квартира съемная. Афина там с каким-то парнем любовь крутит.

— С каким парнем? — подал голос Громов, все это время безучастно наблюдавший вместе с Дробышем за происходящим.

— Она мне не докладывала. Знаю только, что он вроде бы спортсмен бывший. Афина баба сентиментальная, кого хочешь пригреет. Дура в общем.

— А ты, значит, умная? — спросил у девушки Гурзо.

— А как же? Уж я-то за здорово живешь ни с кем трахаться не стану. Сейчас не любовь надо крутить, а бабки зарабатывать. Вот у меня год назад тоже был один спортсмен — теннисист. Так я на его бабки себе туфли и юбку моднючие в бутике купила. И то прок. А Афине лишь бы сопли в шоколаде развести, да за жисть побазарить.

— Ладно, умная, кончай за проституцию агитировать, — прервал размышления девушки Гурзо. — Ты свободна. Кстати, за стриптиз спасибо. Замечательная родинка на твоей попке навсегда останется в нашей памяти.

Когда через несколько минут они вышли на улицу, Гурзо начал прощаться:

— На этом, мужики, наши пути расходятся. Я думаю, дальше вы и без меня Афину найдете. А я человек семейный, мне к очагу надобно возвращаться. К тому же устал я от этих проституток.

Ни у Громова, ни у Дробыша это заявление не вызвало ни малейшего протеста, так как и без того было ясно, что Семен сделал все, на что был способен. Требовать от него большего было бы по меньшей мере неприлично. Единственное, что предложил ему в качестве компенсации за доставленные хлопоты Громов, — это подбросить его до ближайшей станции метро. Но Гурзо и от этого отказался.

— Здесь до метро — две минуты хода. А вам по набережной совсем в другую сторону — в Фили. Так что не теряйте времени.

Еще раз поблагодарив коллегу, Громов и Дробыш сели в автомобиль и отправились по адресу, названному Эдитой.

Улицу они нашли довольно быстро. Гораздо труднее оказалось найти нужный дом — на улице уже смеркалось, фонари, как назло, не горели, и Громову пришлось выйти из машины и, пробираясь сквозь заросли кустов, буквально в упор разглядывать таблички с номерами домов. Эти поиски продолжались минут десять. Наконец нужный дом был найден и Громов, вполне удовлетворенный, вышел на тротуар. Автомобиль, за рулем которого сидел Дробыш, шумел где-то невдалеке, за углом, и сыщик, не желая терять времени, быстрым шагом направился к ближайшему подъезду. Не найдя на висевшей над дверью табличке с нумерацией квартир нужного номера, он отправился к следующему. И в это мгновение заметил, как из дальнего подъезда на улицу выбежала девушка. Лишь на мгновение остановившись под тускло мерцавшим фонарем, она побежала в противоположную от Громова сторону. А тот, повинуясь какому-то внутреннему позыву, бросился догонять растворившуюся в темноте незнакомку.

Интуиция, редко подводившая муровца, не подвела его и на этот раз. Выбежавшая из подъезда девушка была не кто иная, как Диана Раманиди по прозвищу Афина. Буквально пятнадцать минут назад ей позвонила подруга, Эдита, которая дрожащим от волнения голосом сообщила потрясающе веселую новость: мол, некие три мента интересовались местом пребывания Афины. В связи с чем ментам вдруг понадобилась ее подруга, Эдита не знала, но сама Афина связала этот интерес к ее персоне со вчерашним извращенцем, которого она шарахнула по голове бутылкой. Короче, надо было рвать когти, поскольку эта драная лахудра Эдита, припертая к стенке, вынуждена была ее заложить. Подруга называется. При этом она решилась ей позвонить спустя полчаса после ухода ментов, а значит, времени у Афины было в обрез. Поэтому, бросив трубку, она скинула с себя халат, быстро переоделась и, схватив с тумбочки в коридоре сумочку из крокодиловой кожи, выскочила из квартиры.

Оказавшись на улице, она решила бежать не в сторону шоссе, откуда вероятнее всего могли подъехать менты, а в обратную сторону — мимо стройки на соседнюю улицу, где можно было даже в такое позднее время поймать какого-нибудь частника. Диана собиралась ехать в Медведково к тетке и там переждать пару дней, пока шухер вокруг нее не уляжется. К тому времени надежды на то, что ее новый знакомый, футболист, все-таки вернется в этот дом, у нее уже иссякли. Однако в глубине души она благодарила судьбу за то, что, уходя сегодня утром из дома, додумалась оставить на клочке бумаги домашний телефон своей тетки. Теперь, если футболист надумает ее найти, он сможет дать о себе знать именно по этому номеру.

Не оглядываясь и крепко прижимая к груди сумочку, в которой покоились восемьсот долларов, Диана миновала темный двор и выбежала на тихую безлюдную улочку, по одну сторону которой тянулась строительная площадка. Не замедляя шага, девушка миновала уже половину этой улочки, как внезапно откуда-то сбоку к ней метнулась чья-то тень, и в следующую секунду холодные пальцы сдавили ей шею, а перед глазами мелькнуло лезвие ножа. Не давая ей возможности повернуть голову, незнакомец притянул девушку к себе, и в ту же секунду она услышала над ухом его зловещий шепот:

— Тихо, крошка. Слово пикнешь — тебе конец!

В подтверждение своих слов незнакомец приставил нож к ее горлу, и Диана почувствовала холод его лезвия. Все это произошло так неожиданно и быстро, что она даже не успела толком испугаться. Подталкиваемая в спину незнакомцем, она молча пошла вперед вдоль деревянного забора, который огораживал стройку от проезжей части улицы. Пройдя несколько метров, они остановились, и незнакомец ловким движением руки сдвинул одну из досок в заборе в сторону, открыв довольно широкую щель, сквозь которую можно было пролезть на территорию стройки.