— Какой вопросик?

— Ты часом не знаешь чувака по прозвищу Хома?

— Спрашиваешь! Хому каждая собака в нашей тусне знает. А зачем он тебе?

— Нужен. Ты бы не мог дать мне его адрес или домашний телефон?

— Темнишь ты что-то, Сашка. Но мне, честно говоря, по фигу. А Хому ты сам можешь увидеть хоть сегодня. Подгребай к нам на тусню, и я тебя с ним сведу.

— Не хочу я на тусню! Дай мне телефон Хомы, и я отвалю.

— А я тебе говорю: подгребай сегодня к нам. Нам люди позарез нужны.

— Какие люди? — удивился Сашка.

— Надежные, — весьма туманно ответил Листрат. — Короче, кончай базар. Через час я жду тебя в «Шервуде».

— Где? — не понял Сашка.

— Блин! В Петровском парке. Знаешь такой?

— Конечно.

— Вот и ладненько. Ты где кантуешься?

— На «Домодедовской».

— Тип-топ. Это как раз та же ветка метрополитена. Садишься в последний вагон, доезжаешь до «Динамо» и выходишь наверх. Я буду тебя ждать возле газетного киоска. Все усек?

— Все, — пробурчал Сашка и тут же услышал в трубке короткие гудки.

Проклиная на чем свет стоит своего приятеля, Сашка стал собираться в дорогу. Ехать ему жуть как не хотелось, потому что из-за этой поездки все его планы летели к черту. Он рассчитывал завалиться к Нюрке в киоск, набрать свеженьких газет и журналов и оттянуться с ними по полной программе. А вместо этого ему предстояла поездка на какую-то сомнительную тусню. Но делать было нечего. Вчера он пообещал Громову как можно скорее раздобыть координаты Хомы, а слово свое Сашка любил держать.

От дома, где жил Сашка, до станции метро было всего две троллейбусные остановки, которые он в зависимости от погоды преодолевал по-разному. Если погода была хорошей, он предпочитал прогуляться пешком, если нет — добирался на троллейбусе. Сегодня погода стояла солнечная, безветренная и вполне располагала к пешей прогулке. Однако, взглянув на часы, Сашка понял, что времени у него в обрез, и предпочел воспользоваться услугами «рогатого». И только вскочив на его подножку, внезапно вспомнил о главном: он идет на спартаковскую тусовку, не имея на себе ни одного красно-белого атрибута. А ведь у него где-то на антресолях вот уже много лет покоится длинный красно-белый шарф, который ему еще в восьмом классе связала его школьная подружка.

«Умная мысля приходит опосля», — горько резюмировал по поводу своей забывчивости Сашка и отправился в поездку в том, в чем вышел из дома.

До станции «Динамо» он доехал без всяких приключений и едва вышел из дверей на улицу, как тут же заметил у газетного киоска своего приятеля. Долговязая фигура Листрата была видна издалека, тем более что курточка «бомбер», вывернутая оранжевой подкладкой наружу, а также красно-белая «розетка», или шарф, заметно выделяли его из толпы. Листрат встретил Сашку крепким рукопожатием и тут же посетовал:

— Что же ты приехал без всяких прибамбасов?

Сашка попытался было объяснить другу, почему он не надел спартаковскую униформу, однако Листрат махнул на его объяснения рукой и произнес загадочную фразу:

— Главное, что приехал. Честно говоря, я думал, что ты сдрейфишь.

Чего именно должен был испугаться Сашка, Листрат не объяснил, однако на душе у его приятеля после этих слов стало почему-то тревожно.

— Мне бы Хому повидать, — напомнил Сашка о цели своего приезда сюда.

— Повидаешь, но чуть позже. Он почему-то пока еще не подгреб. А пока пошли, я тебя с другими нашими пацанами познакомлю. — И Листрат повел друга в глубину тенистого парка.

Когда они пришли к месту тусовки, Сашке хватило одного взгляда, чтобы понять, что здесь намечается. Два десятка молодых парней, облаченных в такие же, как у Листрата, куртки «бомбер», красно-белые шарфы и шапочки, держали в руках солдатские ремни и клюшки для травяного хоккея. Только несведущий человек, глядя на эту картину, мог подумать, что эти ребята готовятся к предстоящему поединку по русскому хоккею, но только не Сашка. Он-то прекрасно был осведомлен, что клюшки эти, как и ремни, фанаты обычно используют при «махаче» — массовых драках с враждующими группировками.

Листрат подвел Сашку к своим товарищам и, толкая его впереди себя, представил:

— Пацаны, знакомьтесь — мой давний кореш Сашка Локтев. Мы с ним еще двадцать лет назад «коней» месили.

Пацаны, которым в большинстве своем было лет по двадцать, принялись хлопать Сашку по плечам и протягивать руки для приветствия. Когда ритуал знакомства был закончен, Листрат обратился к Сашке с неожиданным вопросом:

— Ты чем предпочитаешь «махаться» — ремнем или клюкой?

Вопрос застал Сашку врасплох, и он в течение нескольких секунд никак не мог подыскать нужного ответа. Наконец он произнес:

— Мне все равно чем.

— Правильно, настоящий «мясник» должен уметь рубить врага любым оружием, — похвалил его Листрат и тут же приказал одному из пацанов, который стоял ближе всего к Сашке, отдать ему клюшку.

Едва Сашка успел ощутить в своих руках тяжесть «клюки», как откуда-то сбоку послышались чьи-то крики, и вскоре из-за деревьев показалась внушительная толпа молодых людей. Они шли длинной цепью, все были с голым торсом, а на поясе каждого был завязан красно-синий шарф. Это были армейские фанаты, пришедшие в парк помериться силами со своими извечными врагами — «спартачами».

Армейская цепь неумолимо приближалась, и «спартачи» стали готовиться к предстоящей битве. Листрат, прекрасно знавший все боевые примочки противника, отдал команду своим парням построиться клином, а сам, с намотанным на правую руку ремнем, стал во главе порядков. Сашке он приказал занять место на правом краю и рубиться до последнего. Что означало это «до последнего», он не объяснил, но Сашка и без того понял, что ничего хорошего. Армейцев было чуть ли не в два раза больше, и это численное превосходство заранее повергло Сашку в ужас. «Во влип! Хотел всего лишь с Хомой познакомиться, а попал на «махач», — думал он про себя, сжимая обеими руками клюшку. — Прощай, Нюра! Видимо, затопчут сегодня твоего любимого в Петровском парке».

Тем временем армейская цепь по ходу движения начала перестраиваться. Ее фланги стали огибать спартаковский клин с двух сторон, явно намереваясь взять его в клещи. Листрат видел этот маневр, однако стоически держал паузу, видимо считая, что время для атаки еще не настало.

И тут армейцы внезапно остановились. Из их рядов вперед выступил молодой парень с разукрашенным красно-синей краской лицом. В одной руке он держал солдатский ремень с массивной бляхой, а в другой — небольшого резинового поросенка, видимо, специально купленного по этому случаю в «Детском мире». Увидев эту игрушку, Сашка поначалу не сообразил, к чему она здесь понадобилась. Но затем понял: противники называли спартаковских фанатов «свиньями» и этот резиновый поросенок должен был символизировать сегодняшнее заклание «спартачей». Так оно и вышло. Армейский вожак швырнул игрушку в спартаковские ряды и, не дожидаясь, пока она попадет в цель, с громким воплем «Руби «мясо»!» бросился в атаку. Следом за ним в бой устремились и его солдаты.

Сашка успел заметить, как Листрат ловким ударом кулака поверг армейского вожака на землю и тут же огласил территорию парка душераздирающим возгласом: «Мочи «коней»!» После этого Сашка переключил внимание на свой фланг, и увиденное там ему не понравилось. Размахивая ремнями, на него мчались сразу трое армейцев. Понимая, что промедление может дорого ему обойтись, Сашка не стал ждать, пока все трое противников обрушат на него бляхи своих ремней, и с клюшкой наперевес бросился в атаку.

Первого армейца он сбил с ног ударом клюшки в плечо, тут же попытался достать второго, но тот оказался ловчее. Присев на корточки, он ушел от Сашкиной клюшки и с ходу впаял ему бляхой по заднице. Сашка взвыл от боли и едва не выронил оружие из рук. В его памяти мгновенно всплыла картина из далекого армейского прошлого, когда точно такие же бляхи в руках «дедов» терзали его задницу, переводя из рядов салаг в «шнурки». Превозмогая резкую боль, Сашка сумел удержать в руках клюшку и, не давая противнику возможности замахнуться вновь, ткнул его крюком в грудь. Армеец опрокинулся на спину.