По радио передавали песенки. Я думаю, что молодежи недостает сейчас по-настоящему великой музыки. Я думаю, что ей недостает многого. Я думаю, что танцевать самому для себя очень печально. Я думаю, что мужчина и женщина должны танцевать вместе.

Я старался прогнать из своего сознания образ Ларкина, но это мне не удалось.

Я пришел домой, разделся, налил себе двойную порцию виски и стал смотреть в окно… Женщина в розовом халатике из квартиры напротив ответила мне взглядом. Я помахал ей и она немедленно задернула занавески, но оставила щель шириной в палец. Я знал, что она там стоит. Я помахал ей еще раз, чтобы она тоже знала.

Я думал, что ж собственно произошло?

Я не сомневался, что Занга добрался до Ларкина. Он потребовал уплаты, а когда не получил, приказал убить его. Я думал о трупе в машине. Мотель был близко, кто-нибудь мог услышать выстрел. Хотя, наверняка воспользовались глушителем. Я позвонил в полицию и, не называя себя, сообщил об убийстве в «Камео».

Я забрался в постель, но не мог уснуть. Я нашел Ларкина, но не девушку. Если она была с Ларкиным, когда он получил свое, она может теперь лежать на дне залива. Прозвучал звонок и сразу же кто-то забарабанил в дверь. Я повеселился вовсю. С Брехемом, с Шерманом, с окровавленным трупом. А девушка, которую я ищу, уже наверняка мертва. Нервы у меня напряжены, глаза красные от недосыпания и ни малейшего желания слышать звонки и грохот в дверь в пять часов утра. Я снова потянулся за пистолетом. Постепенно он лег в мою руку.

Снова звонки и стук.

Я на цыпочках подошел к двери и прижался к ней ухом. Этот идиот по ту сторону чуть не порвал мне барабанную перепонку.

— Убирайтесь!

Сердитый голос приказал:

— Полиция, откройте!

Я сказал:

— Уходите. Позвоните мне завтра.

Я не мог впустить его. Он говорит, что он коп, но это ни о чем не говорит. Брехем, Шерман, теперь это может быть Гарри Кларк.

— Мак Грэг, открой, перестань валять дурака.

Я узнал голос Хагена и открыл дверь. Хаген и кислого вида коп вошли в квартиру. Хаген показал на мой пистолет.

— Дай мне это.

Я подал ему пистолет. Он прижался глазом к дулу, потом пересчитал патроны. Своим видом он давал понять, что ситуация пахнет плохо.

— Что такое? Появляешься в пять утра, чтобы понюхать мою пушку?

Он ухмыльнулся, от ответа уклонился и сказал:

— Мак Грэг, ты всегда берешь оружие, когда идешь открывать дверь?

— Иногда. Все зависит от того, как у меня идут дела. В последнее время они идут не очень хорошо.

— Одевайся, Мак Грэг. Ты поедешь с нами.

— О чем ты говоришь? Что вы собираетесь мне пришить?

— Убийство, — мягко сказал Хаген. — Твой приятель, лейтенант Фаулер, послал меня за тобой. Он хотел бы с тобой поговорить. Ясно?

— Ясно, — ответил я. — Буду готов через десять минут.

— Управишься за пять.

— Спокойно, спокойно, не подгоняй меня, я измотался. Я не принял еще таблеток.

— Где ты был сегодня ночью, Мак Грэг?

— На благотворительном балу в клубе Дрейка.

— Тебя там кто-нибудь видел?

— Уйма людей.

— Давай, Пит, пошли, — сказал Хаген вежливо.

Полицейская машина привезла нас в северный район на 66 улицу. Это было недалеко от конторы Занга. Патрульные машины, полицейские в форме, детективы, фотографы из полиции и газет. Фары освещали тело, лежащее на тротуаре, прикрытое простыней. Полицейский как раз очерчивал тело.

На краю тротуара стоял детектив. Дон Фаулер, коп из отдела убийств и мой хороший знакомый. Стройный, загорелый, серебряные волосы. Ему было около пятидесяти. И он был честный и твердый человек.

Он сказал:

— Извини, Пит, что вытащил тебя среди ночи.

— Неважно. Я знаю, что ты не послал бы за мной Хагена, если бы не думал, что это необходимо.

— Это необходимо.

— Кто там у вас?

— А ты не догадываешься?

Это не был Виктор Ларкин, вряд ли они стали бы его перевозить.

— Нет, — ответил я.

— Иди сюда, Пит, — сказал Фаулер.

Я пошел за ним. Он наклонился.

— Джордж Занга, — сказал он и повернул край простыни. Мне было уже по-настоящему тошно смотреть на людей с перерезанным горлом. К этому не привыкаешь никогда, каждый раз это новый шок. Здесь работа была выполнена аккуратно. Лишь десятисантиметровый разрез над кадыком. Шея, галстук, рубашка, костюм были заляпаны грязью. Аккуратный разрез, но также ужасный.

— Красиво, а? — спросил Фаулер.

— С эстетической точки зрения не очень.

— Он сам вытворял такое, — заметил Фаулер. — У него была паршивая репутация, а прошлое еще паршивее.

— Паршивая, — повторил я.

И вдруг мне в голову пришла мысль.

— Он был также застрелен?

Фаулер выглядел озабоченным.

— Огнестрельная рана на пять сантиметров ниже сердца. — Он прикрыл труп простыней и встал.

— Откуда ты это знаешь, Пит?

— Предчувствую. Это второе убийство этого мясника, которое я вижу сегодня ночью. Первым был Виктор Ларкин. Я нашел его в мотеле «Камео».

— Так это ты сообщил об убийстве?

— Да.

— Почему ты не назвал своего имени?

— Мне было достаточно волнений для одной ночи. Я хотел отдохнуть от всего.

Фаулер понимающе кивнул.

— Хаген!

— Да, сэр.

— Скажи Пирсону, пусть позаботится об этом. Мы идем за угол пить кофе.

— Хорошо, сэр.

Хаген дал указания Пирсону и вернулся. Мы уселись в боксе и заказали кофе.

— Как провели отпуск, лейтенант?

— Прекрасно. Песок, солнце, море. Рыба хорошо клевала, — он вздохнул. — Слишком рано кончился.

Он помолчал.

— Хаген рассказал мне, чем ты занимался, Пит: о Брехеме, пропавшей девчонке, о Ларкине. А теперь Занга. Я думаю, что знаю, как все это было, но хотел бы знать всю историю от тебя. Хаген говорит, что ты был вчера вечером на благотворительном балу в яхт-клубе Дрейка.

— Это правда.

— Как долго ты там находился?

— Я приехал около половины одиннадцатого, а уехал около полуночи. Хочешь убедиться, не замешан ли я в этом деле, лейтенант?

— Предположим, Пит.

— Ты думаешь, что я имею что-нибудь общее с этими убийствами и убийцами?

— Нет, — ответил быстро Фаулер, — хотя иногда и кажется, что имеешь. Ты странно себя ведешь. Сначала тебя собирается убить Брехем, а ты не заявляешь об этом. Потом ты проникаешь к Занга, поднимаешь бешеную и большую суматоху, как будто между вами кровная месть. Кое-кто мог бы сказать, что у тебя есть мотив. Скажем, убить его раньше, чём он убьет тебя. Я правильно говорю?

— Правильно?!

— И еще кое-что. Ты ищешь Ларкина, находишь его и анонимно заявляешь об убийстве. Как ты теперь выглядишь? Ты всегда появляешься там, где убивают. Но ты не из таких, которые стреляют, а затем перерезают горло. Это не твой стиль. Это работа, скорее всего, какого-то психопата.

— Спасибо, твое доверие меня успокаивает.

— Не за что, теперь пара вопросов. Как ты выяснил, где искать Ларкина?

— От торговца наркотиками Баззи Клинтона.

— Где он?

— Он живет в дыре, которая называется «Болеро». Вряд ли он признается.

Фаулер кивнул:

— Послушаем все с начала.

Я рассказал ему все, что ему нужно было знать. Было уже поздно, чтобы что-то утаивать.

Фаулер проворчал:

— Я хочу, чтобы ты рассказал обо всем, что ты делал вечером, где ты был, во сколько, куда пошел, во сколько ушел?

Я рассказал о квартире Рассека и почему был там.

— Ты хочешь проверить, есть ли у меня алиби? Правильно?

Он пожал плечами.

— У Вилли тебя естественно никто не видел?

— Естественно, нет, — ухмыльнулся я. — А ты хочешь алиби?

— Я ничего не хочу, Пит. Я не мэр города и не начальник полиции. Для меня ты совершенно чист, но тут есть люди, перед которыми я отвечаю. Вы с Занга были враги? Да или нет?

— Да, но как насчет всех остальных, которым он напакостил.

— Возможно, только это было раньше. А сегодня речь идет о тебе. Хаген сказал, что ты пошел открывать дверь с пистолетом в руке? Кого ты ждал?