— Не нужен. Почему «ага»?

— Карла Брехема уже нет среди нас. Печальная история.

— Ага! А что, черт побери, значит твое «Ага»?

— Только то, что сначала ты звонишь мне и спрашиваешь, где найти Брехема, правильно я говорю?

— Правильно.

— Я говорю, что он в «Худышке». Мы договариваемся, что сегодня утром ты даешь мне сорок долларов и принесешь их мне.

— И что дальше?

— Но сегодня утром я слышу в последних известиях, что кто-то всадил в него шесть пуль. Так это или не так?

Я вздохнул. Он набивал цену.

— Ага, — сказал я.

— Сорок баксов за вчерашнюю информацию, пожалуй, маловато.

— Так, жалкий паршивец, значит ты меняешь правила игры. Теперь у тебя только одна жалкая возможность получить в свои жалкие лапки, жалкие сорок долларов. Пойдешь в ресторан Пансона. За кассой сидит на своей старой заднице старый Пансон, изучает расписание бегов и оскорбляет посетителей. Ты ему скажешь, что тот жалкий паршивец, который явился, чтобы получить сорок баксов, это ты.

— Но что он подумает обо мне?

— Он подумает, что ты жалкий паршивец.

— Не дури, Пит.

— Ага, — сказал я и повесил трубку.

Потом я позвонил еще раз, теперь в ресторан Пансона. Отозвался он сам.

— Алло.

— Это Мак Грэг. Есть у тебя что-нибудь хорошее?

— В меню сегодня ничего, о чем вообще стоило бы говорить.

Так развлекается по телефону старый чудак Пансон, но при этом его дело процветает, потому что кормит он отлично.

— Меню меня не интересует, — сказал я. — Что будете есть вы?

— А что буду есть я? Я буду есть сказочную говядину на ребрышках с печеной картошкой. Закуска — салат скампи, а на десерт шоколадный мусс.

— Хватит ли у вас еды, чтобы поделиться с усталым путником?

— Если бы он — прибыл издалека и на двугорбом верблюде, — ответил Пансон.

Я приехал к Пансону и пообедал. Ребрышки были замечательны, от салата с чесноком слюнки текли, а мусс был густой, темный и нежный. Потом дал Пансону сорок долларов для передачи человеку, который представится словами: «Я, жалкий паршивец, явился, чтобы получить восхитительные сорок баксов».

Пансон рыгнул и похлопал себя по животу.

— Оригинальный способ представляться.

— Он хотел, чтобы я добавил ему после того, как мы договорились.

— Жулик, — сказал Пансон.

Он засмеялся и глаза его спрятались в складках толстого лица.

— Действительно, жалкий паршивец.

Я распрощался с Пансоном, купил газету и, пока такси ползло к дому Эллен Грехэм, читал об убийстве Карла Брехема. На третьей странице была коротенькая записка: Карл Брехем был застрелен в своей квартире. Лишь некоторые соседи поняли, что это были выстрелы. Остальные слышали шум, но приняли его за выхлопы автомобилей. Полиция предполагает, что было сведение счетов между бандами. Следствие ведется в нескольких направлениях. Остальное место в статье было посвящено его деятельности. Грабежи, вооруженные нападения, изнасилования. Судим двадцать пять раз, дважды был признан виновным. Славный парнишка! Без него на свете будет, пожалуй, лучше.

Копы были бы, наверное, благодарны, если бы я сообщил им, что это он стрелял в моей квартире. Они побеседовали бы со мной часиков десять. У них могло бы возникнуть подозрение, что я пошел отомстить ему. При вскрытии обнаружат пять пуль одного калибра и одну другую. Начнут размышлять. А если уже знали об этом, то помалкивают.

— Вот и приехали, — сказал таксист.

Окрестности были красивые, но дом, в котором жила Эллен Грехэм, оказался старым, облезлым и без лифта. Я поднялся на четвертый этаж и позвонил.

Глазок в двери открылся и чей-то голос спросил:

— Да?

— Мисс Грехэм? Я Пит Мак Грэг.

Дверь приоткрылась на длину цепочки. На меня смотрела высокая девушка с расчесанными на пробор золотистыми волосами. Черные брови, черные брюки, черный свитер и восхитительный бюст. Большие зеленые глаза были широко расставлены.

— Можно войти? — спросил я.

— У вас есть какое-нибудь удостоверение?

Я пожал ей руку и показал свою лицензию. Она внимательно изучила ее:

— Вы частный сыщик?

— Да.

— Вы сказали, что вы из страховой компании и что ищите Вивиан Дженнингс. Для какой компании вы работаете?

Я видел, что она боится. Город велик. Никто еще не сосчитал в нем всех психов, сомнительных личностей и головорезов, которые пристукнут человека за пару баксов.

Но я не забыл сарказма в ее голосе, когда она спросила об Элизабет Дженнингс и ее неожиданной заботе о своей дочери. Иногда приходится ловить случай, когда перед твоим носом еще не захлопнулась дверь. Я сказал:

— Вивиан Дженнингс где-то бродяжничает с наркоманом, неким Ларкиным. Я хочу ее найти. Страховая компания — это по желанию матери, она хочет удержать в тайне подлинную причину.

— Ее мать наняла вас?

— Да. И мне пришлось выдумывать о страховой компании. Иначе бы она не позволила ходить и расспрашивать людей о Вивиан.

— Это похоже на нее.

Она посмотрела на меня.

— Я принципиально не доверяю лгунам.

— Хороший принцип. У вас моя лицензия. Позвоните сержанту Хагену из отдела убийств. Я дам вам его номер. Можете так же позвонить в бюро окружного прокурора и спросить Лоуренса Сандерса.

Она протянула руку к цепочке, но потом передумала.

— Минуту, — сказала она и закрыла дверь. Пришлось ждать некоторое время, пока она не вернулась. Она улыбалась. — Извините, вчера ночью на нашей улице было происшествие, — напали на какую-то девушку. Сержант Хаген попросил описать вас. Он сказал, что знает вас лично и что вам можно довериться.

Я одарил ее отработанной улыбкой частного детектива, теплой, вызывающей доверие. Я разглядывал длинные, красивой формы ноги, в черных облегающих брюках. Она мне нравилась. Красивая и приятная женщина.

— Проходите, — сказала она.

Я вошел следом за ней. Она указала на кресло. Она стояла передо мной, а я смотрел на ее бедра, линию бюста, лицо. Потом я отвел взгляд и начал изучать пол, как — будто он очень интересовал меня. Потом снова посмотрел на нее.

— Почему вы не сядете, это удобнее, — сказал я.

Ей было лет двадцать шесть, она ослепляла и привлекала. Она уселась в кресло лицом ко мне.

— Что-то не так, мистер Мак Грэг? — спросила она с ободряющей улыбкой.

— Нет, вовсе нет, я думаю как начать.

— Просто начните, мистер Мак Грэг. Вивиан моя подруга. Я буду рада вам помочь, если смогу.

Я кивнул и спросил:

— Где мне ее искать, как вы думаете?

Она улыбнулась и спокойно сказала:

— Прежде чем ответить, я хочу знать, что произошло.

Я устроился в кресле поудобнее. Ничего такого я не ожидал, но она имела на это право. Я рассказал ей об Атлантик-Сити, о Ларкине, о том, как их избили. Я только умолчал, кто были эти люди. Потом я дал ей понять, что Ларкина могли убить. И уже поэтому Вивиан находится в опасности.

— Я хочу забрать ее у этого типа, но сначала нужно ее найти.

Она колебалась.

— Я не имею понятия, где она. Я не слышала о ней больше года.

— Расскажите хоть что-нибудь.

— Могу рассказать вам о ней, как о человеке, а также о том, за кого она вышла и о ее матери. Вивиан говорила мне о них, когда жила со мной.

По крайней мере, я узнаю ее мнение о них. Иногда это единственная возможность работать, следуя закону вероятностей. Посещаешь людей, беседуешь с ними, стараешься и что-нибудь выплывает на поверхность.

— Все, что вы можете рассказать, пригодится.

— Ладно. — Она закурила сигарету.

— Почему она поселилась у вас?

— Она не могла жить со своей матерью. Она ненавидела ее. Я познакомилась с ней в актерской школе. Ей было тогда шестнадцать лет. С тех пор мы дружим. Я продолжаю до сих пор работать, она же бросила работу. Ей не хотелось преодолевать трудности и проблемы, с которыми сталкиваешься в театре. Сюда она переселилась после второго аборта. Элизабет велела стерилизовать ее. Вот что сделала с ней эта мерзавка.