– Да ладно вам, что я читать не умею, что ли? – возмутилась я. – Полно книг о цивилизации майя, только там нет ответов, пустота. А про отца Ланда профессор Кронин много рассказывал. Он говорил о том, как испанская инквизиция уничтожала все летописи и священные книги майя, а отец Ланда руководил процессом. И о каких-то документах, сохранившихся в архивах Ватикана…

И опять Майк и Линда переглянулись. И опять Карлос больно сжал мою коленку под столом, словно предупреждая не говорить о чем-то. Да что здесь происходит, в конце-то концов?

– Что же вам рассказывал Кронин? – медовым голосом поинтересовался Майк, и тут я насторожилась. Что-то такое было в его нарочито мягком голосе – опасность? До меня дошло, что Карлос не заигрывал со мной, он пытался предупредить меня о чем-то. Но о чем?

За столом воцарилось молчание.

– Никто не понял, как она упала с балкона…

– Кто упал с балкона? – рявкнул Майк. Было видно, что друзья и родственники Карлоса наконец-то достали его постоянным вмешательством в наш разговор.

– Так девушка, которая пришла к русскому…

Мы переглянулись.

– Я же пытаюсь рассказать вам, что в отеле, где живет Катрин, – опять завел молодой человек, которого представили как кузена Бониты, – месяц назад поселился богатый русский и вызвал вечером девушку. Ну, скучно ему стало. Сезон дождей. Все закрыто. В отеле даже ресторан не работал. Никто не знает, что произошло между ними, но девушка выпала с балкона.

– Ужас, кровищи там было!.. – добавил его друг.

– Она погибла?

– Ну… да. Она как-то неудачно упала, хоть балкон находился совсем невысоко от земли. Они будто бы стали ссориться на балконе. Мужчина и девушка, то есть… Мужчина ее толкнул сильно, девушка не удержалась и упала. И еще брат сказал, что она была не проститутка, а студентка, с Большой земли откуда-то.

– И я не думаю, что она была проституткой. Наверное, в экспедиции нашли что-то и не поделили, – заявил Карлос, глядя на Майка.

Майк величественно проигнорировал едкое замечание.

– Так что же вам рассказывал Кронин? – опять настойчиво спросил он меня, отмахиваясь от Карлоса и молодых людей.

– Ничего, кроме того, что упомянул факт сожжения книг под руководством отца Ланда, – неохотно пробормотала я, замявшись под испытующим взглядом Майка, но тут, к моей радости, к нам подскочил официант с предложением отведать самый-самый вкусный на свете десерт, и наша беседа опять прервалась.

– Скажи, Карлос, – тихо спросила я молодого человека через некоторое время, – в археологической экспедиции можно кого-нибудь убить?

– Ты хоть раз была в такой экспедиции? – вопросом на вопрос ответил Карлос.

Я помотала головой.

– Никогда.

– Представь себе: дикие джунгли на сотни миль кругом и несколько человек в одной палатке. Совершенно одних, без связи с миром. О сотовых всего-то десять лет назад вообще никто не слышал. До ближайшего населенного пункта десяток километров. А в Сальвадоре и Гондурасе даже банды местные пошаливали.

– Так, значит, в принципе, можно?

– И без принципа тоже. В такой экспедиции можно было сделать все, что угодно, а уж на тот свет отправить – проще простого. При достаточной сноровке и желании.

За кофе Вадим решил вернуть разговор к прерванной теме.

– Скажите, Линда, – неторопливо помешивая ложечкой в огромнейшей чашке, спросил он. – У вас есть объяснение отпечаткам красных ладоней на стене здания – «Дом доктора», кажется, – в Сан-Жервазо?

– Нет, – честно призналась Линда. – Абсолютно никаких. Наверное, что-то связанное с ритуальными действиями, но кто и почему оставлял отпечатки – не имею ни малейшего представления.

«Врет», – мрачно констатировала я про себя. Ладно, над красными ладонями я еще подумаю.

– А-а-а, «красные ладони», – пробормотал задумчиво кузен Бониты. – Когда я был совсем маленьким, сестра пугала меня сказками о них.

– А что она рассказывала? – заинтересовалась я.

– Ну жила там жрица, – забубнил молодой человек. – А испанцы ее убили. Расстреляли из луков, а потом порезали мертвое тело на куски. Через какое-то время ее призрак стал появляться на развалинах монастыря и оставлял кровавые отпечатки ладоней на стене, пугая испанцев до ужаса. Они тогда искали сокровища в разграбленном монастыре и в подземной пещере. Каждый раз, когда появлялись кровавые отпечатки ладоней, кто-нибудь из испанцев умирал. Что они только не делали – и стирали отпечатки со стены, и пытались стены сломать – ничего не получалось. Стену они разрушить не смогли и стереть отпечатки – тоже.

– Как хорошо вы помните детскую сказку, – тонко улыбнулась крепышу Линда.

– Я ее до смерти не забуду, – признался молодой человек. – Мы сидели в доме вечерами, когда родители уходили на работу и если мы плохо вели себя днем, Бонита начинала рассказывать эту страшилку. Представляешь, дождь льет за окном, ветер воет, темнота, а тут Бонита в лицах спектакль разыгрывает…

Хм, никогда бы не подумала, что Бонита была такая кровожадная.

– Еще она любила подождать со сказкой, пока ветер не начинал стучать в окна. Тогда она говорила, что это жрица стучит, а мы в визгом лезли под одеяло или под кровать, кто куда, чтобы спрятаться, – пожаловался кузен Бониты.

Сейчас сказка не пугала. Кругом веселились люди, пахло устрицами и морским бризом. Официанты сновали между столиками, музыканты наяривали давно забытые хиты, темное небо казалось еще темнее от ярко освещенных улиц.

После обильного обеда и выпитого спиртного нас разморило, и общий разговор больше не клеился. В начале двенадцатого мы с Вадимом стали прощаться. К концу ужина я пришла в благодушное настроение. Церемония прощания «до завтра» прошла, как написали бы советские газеты брежневских времен, «в дружественной обстановке», и даже заявление Майка о том, что завтра он заедет за мной в десять, не испортило мне настроения.

В машине я крепко уснула, а потом в полудреме, спотыкаясь и отдыхая на каждой ступеньке, доплелась до номера. Я со сладострастием предвкушала крепкий сон до утра, но не успели мы войти в комнату, как Вадим заявил, что хочет пойти на раскопки. Немедленно. Сейчас. И вместе со мной.

С меня тут же слетел сон. Сначала я подумала, что Полонский тоже не хило набрался и поэтому так глупо шутит. Но – нет, он не шутил и был решительно настроен на ночную экскурсию.

Я сопротивлялась, как могла, и отказывалась до последнего, но Вадим не слушал меня. Он быстро покидал какие-то вещи в заплечный мешок, проворно вытащил меня за шиворот из номера, сволок вниз по лестнице, проигнорировал удивленное лицо ночного портье у стойки и молча впихнул меня в машину.

Часы показывали четверть первого, когда наш джип вырулил со стоянки. У меня слипались глаза от усталости, а мысль о том, что вскоре придется топать несколько километров по диким ночным джунглям, а потом лазить по мрачным пирамидам, приводила меня в глубокое уныние. Вот съездим, а потом задушу Полонского собственными руками!

Ночью руины выглядели совсем по-другому – ужасно зловеще. Мрачные деревья, застывшие черным монолитом, и неясные звуки, несущиеся из них: просто картинка из фильма Хичкока.

Я шла за Полонским и дрожала от ночной сырости, время от времени бросая взгляд по сторонам, но, кроме темной плотной стены джунглей, ничего не видела. Луна из небесного далека смотрела на нас сверху вниз и загадочно улыбалась совсем человеческим лицом. Белая дорога закончилась, мы быстро пересекли плазу, миновали дом врача с кровавыми ладонями на стенах, дворец-колоннаду, первый колодец рядом с храмом Луны-Солнца, быстрым шагом добрались до последней пирамиды Икс-чель и в молчании приостановились перед ней.

– Ва-а-дь, а нам обязательно идти к колодцу? Что там можно искать, он же засыпан? – стуча зубами от страха и нервного напряжения, заканючила я.

– Хочешь подождать меня здесь? – миролюбиво спросил Полонский. Вместо ответа я вцепилась в рукав его ветровки.