Рождество Родится бог. Былые гибнут боги. Но правда не пришла и не ушла. Сменился Миф, и вечность на пороге Не меньше прежней вечности светла. Бессильный ум возделывает поле, Мятутся мифы в мертвенной ночи. Господь есть Слово, и ни граном боле. Не знай, не верь: утеряны ключи. Нововерец
Не смыкай покорно вежды — Ибо нет на свете снов. Ты лишь тень твоей одежды, Ты всегда пребудешь нов. То ли смерть укрыта в ночи — То ли гибнет самый мрак! Кто дошел до средоточий, Не сбавляй трусливо шаг. Встретишь ангельские лики — Отберут уютный плащ, И пойдешь бедней калики, И невидим, и незрящ. А у дальних раздорожий Благодетель-серафим Обдерет что было кожи, Чтобы стал – собой самим. А потом в глубоком гроте Ты увидишь Божий храм — И разденешься от плоти, Уподобившись богам. Ныне тень твоей одежды Не тебе закроет свет, И не ты смыкаешь вежды — Ибо смерти больше нет. Эрот и Психея …Итак, видишь ты, Брат мой, что истины, которые даны были вам на ступени Новообращенного, и истины, данные на ступени младшего Адепта, суть, хоть они и противоположны, одна и та же истина. Из Ритуала Ступени Магистра Двора в Ордене Португальских Тамплиеров В песне древнего распева Повествуется рассказ, Как спала Принцесса-Дева, В утоленье злого гнева Разомкнуть не могши глаз. Есть в легенде Принц, который, Зло и благо одолев, Отправлялся в путь нескорый, Через реки, через горы, На котором будят дев. Словно смерти верный сколок, От надежды отобща, Сон Принцессы долог, долог — И оплел ее начелок Из зеленого плюща. Принц спешит из-под навеса Очарованных теней, И о Юноше средь леса Не проведает Принцесса, Он не ведает о ней. Но Судьбу исполнит каждый: Деве писано уснуть, Рыцарю – томиться жаждой, Без которой бы однажды Не вершился этот путь. Видя морока заслоны, Принц шагает напрямик; Заблужденьем вдохновленный, Перешел через препоны И дворца ее достиг; И когда пора настала, То, дивуясь чудесам, Он отдернет покрывало И поймет, что сызначала Спящей Девой был он сам. Усыпальница Кристиана Розенкрейца [2] Еще не видев тело нашего мудрого Отца, мы отошли в сторону от алтаря и там смогли поднять тяжелую плиту желтого металла, за ней же покоилось лучезарное тело, целое и не тронутое тлением… в руке была маленькая пергаментная книга, писанная золотом и озаглавленная «Т.», которая, после Библии, составляет главное наше сокровище и не предается в руки непосвященных. Fama Fraternitatis Roseae Crucis I. «Когда от жизни пробудит природа…» Когда от жизни пробудит природа, Себя поймем и вызнаем секрет Паденья в Тело, этого ухода Из духа в Ночь, из просветленья в бред, — О сне земли, о свете небосвода Прозрим ли Правду после стольких лет? Увы! душе без проку и свобода, И даже в Боге этой Правды нет. И даже Бог явился Божьим сыном: Святой Адам, он тоже грехопал. Творитель наш и потому сродни нам, Он создан был, а Правда отлетела. Безмолвен Дух, как мировой Провал. И чужд ей мир, который – Божье Тело. II. «Однако прежде прозвучало Слово…» Однако прежде прозвучало Слово, Утраченное в тот же самый миг, Когда из Тьмы Предвечный Луч возник, Угаснувший средь хаоса ночного. Но сознавая свой превратный лик, Сама из Тьмы, Душа в себе готова Узнать сиянье радостного зова, Распятых Роз таинственный язык. Хранители небесного порога, Отправимся искать за гранью Бога Секрет Магистра: сбросив забытье, К самим себе очнувшиеся в Слове, Очищены в неостудимой крови, — Отсюда к Богу, льющему ее. III. «Однако здесь, бредя осиротело…» Однако здесь, бредя осиротело, Себя сновидим, явь не обретем, И если сердце Правду разглядело, То Правда обращается в фантом. Пустые тени, алчущие тела, Его найдя, узнаем ли о том, Пустоты стискивая то и дело В объятье нашем призрачно-пустом? Ужель Душа не отомкнет засовы, Не станет знать, что дверь не заперта, А только – выйти и пойти на зовы? Немому и усопшему для плоти, Но с Книгою в закрытом переплете, Отцу Магистру явлены врата. вернутьсяКристиан Розенкрейц – легендарный основатель секты розенкрейцеров. Завещал вскрыть свою могилу долго спустя после смерти. Основу учения розенкрейцеров составляло некое тайное знание; в частности, им приписывали способность всеведения, изобретение особого, выражающего суть вещей языка. Один из символов доктрины – черные розы на фоне андреевского креста. |
