Поэтому я распродал свое имущество и удалился в эту страну, губернатор которой, ставленник вице-короля, был моим близким знакомцем. Небо благословляло мои труды на протяжении шестнадцати лет пребывания здесь, но меня терзали воспоминания о твоей матери, чью смерть я не переставал оплакивать втайне, и мысль о тебе, судьбу которого я безуспешно пытался узнать через посредство моих друзей во Франции; однако после самого тщательного расследования они могли сообщить мне только то, что ты шесть лет назад покинул страну и с тех пор никто о тебе не слышал.
Я не мог успокоиться, получив такое неудовлетворительное известие, и хотя у меня была лишь слабая надежда найти тебя, я решил сам предпринять поиски. С этой целью я перевел в Голландию ценностей на двадцать тысяч фунтов и теперь, имея в своем распоряжении еще пятнадцать тысяч, намеревался отплыть на корабле капитана Баулинга, когда, по воле провидения, был потрясен сим изумительным открытием, которое, в чем ты можешь быть уверен, не изменит моего решения. Поведав нам эту занимательную повесть о своей жизни, мой отец удалился, чтобы сменить дона Антонио, который в его отсутствие исполнял обязанности хозяина дома, а я только что успел приодеться, собираясь выйти к гостям, как явился Стрэп, прибывший с корабля.
Едва войдя в великолепную комнату, где я находился, и увидев мой роскошный наряд, он от изумления лишился дара речи и молча озирал окружавшие его предметы. Я взял его за руку, сказал, что послал за ним, чтобы он был свидетелем моего счастья и разделил со мной счастливую мою судьбу, и объявил, что нашел отца. При этих словах он вздрогнул и в течение нескольких минут стоял с разинутым ртом и выпученными глазами, а затем возопил:
— Ах!.. Теперь я понимаю! Ступай своей дорогой, бедная Нарцисса, и ступай своей дорогой еще кто-то другой!.. Ну, что ж! О господи, вот что значит любовь! Помилуй бог, неужто же к этому привели нас все наши сумасшедшие выходки и клятвы!.. И вы вознамерились обосноваться в этом далеком краю?.. Да поможет вам бог! Вижу, что в конце концов мы должны расстаться… Ни за какие блага мира я не соглашусь, чтобы мой жалкий остов покоился так далеко от родного дома!
Испуская такие вопли, он начал всхлипывать и корчить гримасы, после чего я вывел его из заблуждения как относительно Нарциссы, так и относительно моего пребывания в Парагвае, и сообщил ему в самых кратких словах о великом событии. Никогда и никто не выражал свой восторг в столь уморительном виде, как сей достойный человек, который кричал, смеялся, свистел, пел и плясал одновременно. Едва он пришел в себя после своих безумных выходок, как вошел мой отец и, узнав, что это Стрэп, взял его за руку и сказал:
— Так, значит, это тот самый человек, который столько помогал тебе в беде? Добро пожаловать в мой дом! Скоро я предоставлю возможность моему сыну отблагодарить вас за добрые услуги, а теперь пойдемте с нами, примите участие в нашем пиршестве.
Стрэп, хоть и был вне себя от радости, однако отказался от такой чести, воскликнув:
— Помилуй бог! Я свое место знаю… Ваша милость должна извинить меня.
И дон Родриго, найдя его смирение непобедимым, поручил его своему мажордому, приказав оказывать ему всяческое уважение. Затем он повел меня в большую залу, где я был представлен многочисленному обществу, встретившему меня приветствиями и ласками и поздравлявшему моего отца в таких выражениях, которые скромность не позволяет мне повторить.
Не стану подробно описывать наше пиршество; достаточно будет сказать, что оно было изысканно и роскошно, и празднество продолжалось два дня. Затем дон Родриго покончил со всеми делами, обратил свое имущество в золото и серебро, посетил на прощанье всех своих друзей, скорбевших об его отъезде, и сделал мне ценные подарки. Прибыв на борт судна моего дяди, мы с первым попутным ветром покинули Рио де-ла-Плату и через два месяца благополучно бросили якорь в гавани Кингстон на острове Ямайка.
Глава LXVII
Я навещаю моего старого друга Томсона. — Мы отплываем в Европу. — Чудное приключение. — Прибываем в Англию. — Я еду верхом из Портсмута в Сассекс. — Беседую с миссис Сэджли, сообщающей мне, что Нарцисса в Лондоне. — Получив эти сведения, я еду через Кентербери. — Встречаюсь со старым приятелем Морганом. — Приезжаю в Лондон. — Посещаю Нарциссу. — Знакомлю с ней моего отца. — Он очарован ее рассудительностью и красотой. — Мы решаем потребовать согласия ее брата на наш брак
Как только я сошел на берег, я осведомился о моем благородном сотоварище мистере Томсоне. Услыхав, что он благоденствует благодаря доходам с поместья, оставленного ему умершим несколько лет назад тестем, я тотчас же, с разрешения дона Родриго, которому говорил о Томсоне с большим уважением, сел на коня и через несколько часов прибыл к нему.
Ежели бы я только сказал, что мистер Томсон был рад меня видеть, я не воздал бы должного его чувствительности; он выразил мне свои самые глубокие чувства, какие только может выразить по данному поводу нежный и бескорыстнейший друг, представил меня жене, милой молодой леди, уже осчастливившей его двумя чудесными малютками, и, не ведая о событиях моей жизни, предложил мне помочь деньгами и своими связями. Я поблагодарил его за великодушное желание и познакомил со своим положением; он поздравил меня от всей души, и после того как я пробыл у него целые сутки, он проводил меня в Кингстон, чтобы приветствовать моего отца и пригласить его к себе. Дон Родриго удовлетворил его просьбу и в течение недели пользовался самым радушным приемом, после чего вернулся весьма довольный обхождением моего друга и его жены, которой, при прощании, подарил очень ценное бриллиантовое кольцо в знак своего уважения.
Беседуя с мистером Томсоном, я узнал от него, что наш старый начальник капитан Оукем умер несколько месяцев назад, что немедленно после его смерти было обнаружено преступное сокрытие им значительных ценностей с захваченного приза; совершил он это с помощью доктора Макшейна, который посажен в тюрьму, покинут друзьями и живет только на средства великодушного мистера Томсона, чьей щедростью он пользуется самым низким образом, несмотря на то, что на борту «Грома» довел его до ужасного состояния, о чем было рассказано ранее. Но как бы этот негодяй ни был виновен, я приветствовал великодушие мистера Томсона, помогающего ему в беде, которая и у меня вызвала жалость, так что я послал Макшейну десять пистолей, но тайно, чтобы он никогда не узнал имя своего благодетеля.
Покуда нас с отцом так ласково принимали на берегу, капитан Баулинг послал с почтовым судном, отошедшим через несколько дней после нашего прибытия, письмо своим хозяевам с извещением о благополучном окончании плавания и с просьбой застраховать корабль и груз на обратный рейс; после принятия этих мер предосторожности он с таким жаром, с помощью мистера Томсона, взялся за погрузку судна, что закончил ее меньше чем в шесть недель. Любезный мистер Томсон принял на себя хлопоты перевести на Лондон чеки дона Родриго на большую часть его золота и серебра, чтобы избежать риска при перевозке их через океан или в случае захвата врагом; и прежде чем мы отплыли, он снабдил нас таким количеством провианта, что не только мы, но и команда корабля прекрасно питалась во время перехода.
Все было готово, мы простились с нашими любезными хозяевами, вошли на корабль в Порт Ройял и первого июня отплыли в Англию.
Погода была чудесная, мы шли под ветром и как-то вечером, находясь вблизи мыса Тиберун, легли в дрейф с намерением запастись поутру в бухте водой и дровами. Покуда мы дрейфовали, один матрос, хлебнувший рома больше, чем мог выдержать, упал за борт и, несмотря на принятые меры, пошел ко дну.
Часа через два после этого печального события я наслаждался на шканцах прохладным ветерком, как вдруг услышал голос, казалось, шедший из морской пучины:
— Гей, корабль!
Один из матросов крикнул с бака:
