И она пошла на станцию… чтобы потом об этом пожалеть. Поль де Вирье, в последний раз крепко сжав ее руку, смертельно побледнел. Когда Сильвия отправилась назад в Казино, на встречу с Вахнерами, ее преследовали его полные упрека и отчаяния глаза.

Было около девяти, и Казино выглядело опустевшим: дневная публика разошлась, а вечерняя партия, как пренебрежительно выражался мсье Польперро, то есть случайная толпа поздних посетителей Лаквилля, еще не прибыла из Парижа.

— А теперь, — внезапно сказала мадам Вахнер, — не пора ли нам немного подкрепиться?

«Гражданка мира» в это время наблюдала за своим мужем, а Сильвия играла в баккара. Оба были в выигрыше, Сильвия с готовностью отдавалась лихорадочному возбуждению игры.

В ее ушах звучали тихие прощальные слова графа Поля, повсюду в нарядно украшенном зале ей виделся его облик.

Сильвия изо всех сил старалась отделаться от мыслей о нем. Назавтра, говорила она себе, ей предстоит обратный путь в Англию, в Маркет-Даллинг. Там она забудет о самом существовании такого места, как Лаквилль, и изгонит Поля де Вирье из сердца и памяти.

Да, ничто не удерживает ее здесь, в этом непонятном месте, где она — во многих смыслах — вкусила от горького плода древа познания.

С глубоким невольным вздохом Сильвия поднялась из-за стола.

Она оглядела зеленое сукно и окружавших ее людей со странным чувством, что все это совершенно нереально. Ее сердце и мысли были далеко отсюда — с двумя мужчинами, каждый из которых по-своему ее любил.

Затем она с невеселой улыбкой обернулась к своей спутнице. Было бы некрасиво обременять этих любезных людей своими печалями. Они проявили большую доброту, пригласив ее на ужин Шале де Мюге. Ей было бы ужасно одиноко в этот вечер в «Вилле дю Лак»…

— Я готова, — сказала она, обращаясь к мадам Вахнер, и все трое вышли из Клуба.

— Не взять ли нам коляску? — неуверенно предложила Сильвия, поскольку знала, что ее тяжеловесная приятельница не любит ходить пешком

— Нет, нет, — коротко ответил мсье Вахнер, — Сегодня не стоит. Вечер прекрасный, да и идти недалеко.

В подобных случаях решение почти всегда принимала на себя его супруга, поэтому Сильвия была слегка удивлена, тем более, что путь от Казино до одинокого Шале де Мюге был очень неблизкий. Но мадам Вахнер кивком согласилась со словами мужа, и гостья не стала возражать.

И они отправились вперед, в лунную ночь. Сильвия легким, пружинистым шагом поспешила за ами Фрицем, в то время как его супруга чуть отставала. Как обычно, мсье Вахнер хранил молчание, предоставляя своим спутницам болтать сколько угодно.

В тот вечер, правда, мадам Вахнер изменила своему обычному такту и начала обсуждать обоих молодых людей, уже находившихся, без сомнения, на пути в Швейцарию. По поводу отъезда из Лаквилля графа де Вирье она высказалась удивленно-пренебрежительно.

— Я рада, что граф уехал, — весело щебетала она. — Он всегда держал себя надменно, совсем не так, как этот милейший мистер Честер! Ума не приложу, что побудило мистера Честера взять его себе в компаньоны. Но никуда он не денется, дорогая моя Сильвия! Скоро вернется — как пить дать!

Мадам Вахнер сопроводила свои слова хриплым смехом. Сильвия ничего не ответила. Ей подумалось, что она никогда больше не увидит графа де Вирье, и эту мысль невозможно было вынести. Ей было больно слышать сейчас напоминание о нем, да еще от женщины, которая откровенно не любила его и не уважала.

Внезапно Сильвия пожалела, что приняла приглашение Вахнеров.

Сегодня путь в Шале де Мюге казался нескончаемым — куда более длинным, чем в последний раз, когда Сильвию сопровождал граф Поль. Те времена словно бы отодвинулись в далекое прошлое…

Сильвия обрадовалась, когда завидела, наконец, знакомую белую калитку.

Каким поразительно одиноким выглядел в летних сумерках расположенный на отшибе маленький домик!

— Не могу понять, — сказала Сильвия, обращаясь к ами Фрицу, который за всю дорогу от Казино не проронил ни слова, — как вы с мадам Вахнер не боитесь каждый день оставлять дом совсем пустым! Служанка ведь уходит сразу после второго завтрака?

— У нас нечего красть, — ответил он коротко. — Мы всегда носим деньги с собой, как в разумные люди в Лаквилле и в Монте-Карло.

Мадам Вахнер догнала Сильвию.

— Да, — вмешалась она, слегка запыхавшись, — Фриц прав, и надеюсь, вы, моя дорогая, прислушались к тому, что я вам по этому поводу советовала. То есть, что вы не оставляете деньги в отеле.

— Конечно, нет, — с улыбкой отвечала Сильвия, — С тех пор, как вы подарили мне этот хорошенький кожаный кошелечек, я всегда ношу деньги в нем, на талии. Вначале было немного неудобно, но потом я привыкла.

— Вот и правильно, — удовлетворенно заключила мадам Вахнер. — Мошенников полно всюду, наверное и на «Вилле дю Лак» без них не обходится! — И она рассмеялась в темноте своим заливистым добродушным смехом.

Внезапно она обратилась к своему мужу:

— Кстати, ами Фриц, ты написал письмо на «Виллу дю Лак»? — Она пояснила: — Мы хотим взять комнату в вашем замечательном отеле для одного своего богатого друга.

На мгновение Сильвии показалось — она не понимала, почему — что вопрос жены привел мсье Вахнера в крайнее раздражение.

— Конечно, написал, — огрызнулся он. — Разве я когда-нибудь что-нибудь забывал?

— Боюсь, в «Вилле дю Лак» нет свободных номеров, — сказала Сильвия. — Хотя… да, наверное, комнату графа де Вирье еще не успели сдать. Они только утром узнали, что он уезжает. Но не стоило бы и трудиться, мсье Вахнер. Я сама бы все сообщила мсье Польперро. Так или иначе, дайте мне письмо.

— Нет, человек, о котором я говорю, будет там раньше вас, — отозвалась мадам Вахнер. — Мы решили послать письмо с извозчиком — он к нам заедет.

Мсье Вахнер распахнул белую калитку, и все трое направились через сад к дому. Ночь уже опустила свое покрывало на неряшливо разросшиеся кустарники и увядшие цветы; от буйной растительности остро веяло пряными запахами.

Добравшись до двери, ами Фриц наклонился и стал шарить под ковриком.

Сильвия улыбнулась в темноте. Какая безыскусная деревенская привычка — прятать ключ под ковриком! И при этом находятся наивные и предубежденные люди, которые называют Лаквилль опасным местом, средоточием порока.

Внезапно дверь открыла служанка. У обоих — и у мужа, и у жены — вырвался возглас удивления и досады.

— Что вы здесь делаете? — резко спросила мадам Вахнер.

Ее голос звучал раздраженно, даже зло. Женщина принялась пространно оправдываться:

— Я думала, мадам, что я вам понадоблюсь. Думала, надо помочь с последними приготовлениями.

— Глупости, ничего нам не нужно, — быстро проговорила хозяйка. — Плату вы получили. Подарок тоже. Но раз уж вы здесь, то поставьте на стол третий прибор — видите, мы привели на ужин мадам Бейли. Она ненадолго: к десяти ей нужно быть в «Вилле дю Лак».

Женщина отвернулась и раскрыла дверь столовой. Там она зажгла лампу, стоявшую на столе.

Иностранцы, которые много общаются с французами, часто понимают французский язык гораздо лучше, чем говорят на нем. Так было и с Сильвией. Она поняла все, что мадам Вахнер стремительно прошипела служанке, и впала в полное недоумение.

Неправда, что ей нужно к десяти вернуться на «Виллу дю Лак» — ничто не мешало ей при желании задержаться допоздна.

Кроме того, хотя приглашение было сделано и принято только днем, Вахнеры после этого уже побывали дома. Выходит, они забыли сказать служанке, что ждут к ужину гостью: на обеденном столе стояли только два прибора.

К лампе, которую зажгла служанка, было приклонено письмо, адресованное мсье Польперро. Почерк был крупный и очень странный. Ами Фриц, издав еще один непонятный глухой возглас, схватил конверт и быстро сунул его в нагрудный карман.

— Я принесла письмо из спальни мсье, — угодливо пояснила служанка, — боялась, что мсье его забыл! Не отнести ли его на «Виллу дю Лак» по пути домой?