Похороны провели на следующий день, достойно, заказав скромный памятник, который, хотелось надеяться, понравился бы Артёму. Провожающих было трое – их бригада скорой помощи. Всё.

Иван с утра уже успел забрать документы на работе и был свободным безработным. Он первым пришёл на квартиру Тюленева, в которой веяло пустотой после смерти. Его мысли о тяжёлой жизни Артёма были прерваны звуками подъехавшей к подъезду машины. Вначале услышал в открытое окно, а затем перевёл взгляд на подъехавших Кузьмича с Марией.

Вошли, не стучась, в открытую дверь. Вначале осторожный Кузьмич, затем задумчивая Мария. Иван Сергеевич попросил Марию приготовить чай или кофе. Разговор обещал быть насыщенным важными темами и небыстрым. Пока Мария готовила, Иван с Кузьмичом перенесли столик в центр комнаты, поставили вокруг него три кресла, получилось удобно и уютно. Было чувство, что с дивана, сейчас сложенного, за ними наблюдает Артём Тюленев.

– Как машина? – спросил Иван Сергеевич.

– В идеальном состоянии, – смущённо улыбнувшись, ответил Кузьмич и развёл руками. Затем спросил:

– У тебя какие-то мысли по квартире есть? Я бы хотел переехать сюда, площадь больше, для дочки было бы удобно, да и гараж прекрасно оборудован. И опять же, площадь для работ с механикой есть.

Иван Сергеевич кивнул, обозначив своё согласие, и задумался о дальнейшем. Пока он понял одно: без ознакомления с тактико-техническими характеристиками прибора планировать свои действия не просто глупо, а опасно, учитывая печальный опыт Тюленева. Также было понятно, что Мария в опасности в силу возможной вероятности обнаружения связи с кавказской мафией. Бандиты будут искать виновников болезни своих, а заодно наркоту, которой было на весьма крупную сумму.

Когда он поднял глаза, Мария уже накрыла столик и наливала Кузьмичу кофе. Иван Сергеевич видел, что они ждут от него объяснений. Надо было дать правду максимально, но только в части их касающейся. Пока. Подумав, Иван начал с обыденного:

– Сегодня забрал свои документы с работы. Думаю несколько недель отдохнуть. Хотелось бы с вами выяснить следующее: хотите ли работать дальше со мной? Нашу работу с болью, гноем диабетических конечностей и руганью пьяных умирающих мы прошли вместе, но могу предположить, что дальнейшая работа будет не такая эстетически неприятная, но несравнимо более опасная для жизни. Вы пока думайте. Как разберёмся с квартирным вопросом, тогда и скажете. Кто захочет продолжить сотрудничество со мной – останется со мной, обсудим детали потом.

По квартирам: эту заберёт себе Кузьмич, его квартиру продадим, а деньги поделим на четыре доли: мои – две доли, ваши – по одной. Но здесь стоит вопрос не о денежном доходе, а о ваших семьях, удобстве. Кузьмичу удобно было бы переехать из своей квартиры сюда. Мария, тогда речь идёт о продаже квартиры Кузьмича или твоей?

Мария сидела, отставив в сторону свою чашку кофе, думала о маме, которая была ограниченно мобильна, и это означало, что пределы её комфортной зоны – квартал. По благоустроенности магазинами, аптеками, социальной инфраструктурой, облегчающей жизнь – дело однозначно в пользу квартиры Кузьмича. К тому же абсолютно непонятно, что за работу имеет в виду Иван Сергеевич, но опыт общения с ним показал, что такой безопасности и комфорта ей ожидать в будущем ни от работы, ни от кого-либо не приходится. При этом она чувствовала и отличие от других мужчин: он её уважал, а не хотел просто затащить в постель. Да и его нежадность по деньгам – он ей с Кузьмичом отдал по сто пятьдесят тысяч рублей вчера. Квартира принесёт не менее пятисот тысяч ей и Кузьмичу. Да, все обстоятельства заставляют продать свою квартиру, а маму перевезти на Кузмичёвскую. Она решилась и уверенно сказала:

– Я перееду на Кузмичёвскую квартиру, а свою продам. За неё предлагали два миллиона рублей, сейчас цены не знаю.

Мария не отвела взгляда от смотрящего на неё внимательно Иван Сергеевича. Тот повернулся к Кузьмичу:

– Согласен?

Кузьмич молча кивнул.

Иван в это время думал совсем о другом. Он внутренне уже настроился на полное использование полученного в дар прибора, а на жизнь оставленного Тюленевым более чем хватало. Но если только ему одному. Перед глазами был рисунок Тюленева – схема берега, транспорт под поверхностью воды, человечек в экипировке с прибором. Экипировка в нетронутом грязном виде с момента снятия её с тела Артёмом так и лежала в одном из чемоданов. Он отвлёкся от мыслей и плавно перевёл взгляд на Марию:

– Мария, тебе лучше уехать на жительство в Крым, уже дня через два или четыре максимум.

Когда мы приехали к Тюленеву, был звонок на скорую, не могу вам сказать от кого. Сказали, что интересовались домашним адресом Марии. Теперь о Тюленеве. Он сказал, что всё понимает с прогнозом для жизни. Кроме нас, о нём никто не заботился. У него была воля, и он хотел всё оставить нам на своих условиях. А по оружию, – Иван Сергеевич кивнул на оружейный сейф, – он передал мне своё. Отсюда все вчерашние странности. Больше говорить я бы не хотел, но если вы имеете важный для вас вопрос – отвечу.

Иван Сергеевич стал наливать чай, уже заварившийся, наслаждаясь тонким ароматом. Его собеседники с усиленным вниманием занялись содержимым в своих чашках.

Первым решился Кузьмич. Он, понаблюдав за отсутствующим выражением на лице Иван Сергеевича, сказал чётко, как на плацу, разве что потише:

– Первое: я с тобой. Второе: согласен и с твоим предложением, и с пожеланием Марии.

Мария напряглась, её внутренности как будто сжало в ледяных тисках. Её скромность в меркантильных вопросах была известна всей скорой помощи. Она смущённо кивнула, а потом всё-таки сказала:

– Квартиры как оформлять и продавать будем? И потом – да, я с вами, Иван Сергеевич, работаю!

Иван Сергеевич ожесточённо боролся со своими чувствами, старался успокоить своё сердце. «Я хочу изменить свою жизнь и взять настоящую ответственность за доверившихся мне людей? Я – боюсь? Кого? Мафии? Государства? Или ответственности?!» Вспомнил те давно ушедшие дни полной беспомощности перед хамоватыми, наглыми глупцами из органов власти, которые тупо делали ошибки за ошибками и утверждали, что они «ум, честь и совесть нашей эпохи». Решил подчеркнуть будущую опасность, уточнив:

– Против нас будет не банда, а мафия. Мне легче всего было бы от них уходить в одиночку, но я не буду прятаться, в обычном понимании этого слова. Но в любом случае это и партизанская жизнь, теперь мною принятая осознанно. Да, это сила обстоятельств, но вам я помогу защитить семьи, что бы ни случилось.

Серьёзность принятого решения ясно проявилась в глазах товарищей по бригаде скорой, сидевших напротив. Их глаза от услышанного потяжелели, а решимость сделала их лица как будто отлитыми из металла. Они посмотрели на Иван Сергеевича. Кузьмич сидел, глядя строго перед собой, тело напряжено, руки сложены на груди, затем не удержался:

– Что непонятного? Мы друг друга знаем не по работе в конторе «Рога и копыта». Говори, что дальше делаем.

Иван Сергеевич отпил глоток чая, скрывая удовольствие от услышанного, облегчённо улыбнулся возникшей мысли («Одному легче, вместе веселее») и сказал:

– Мария, квартира – это надо сделать вначале, сразу. Поэтому начинай работать по доставшейся недвижимости. У нотариуса выясни, кто самый надёжный в городе из посредников. С Кузьмичом оформляете обмен или куплю-продажу, это надо у нотариуса выяснить, по юридически наименее сложному способу. Следующее по важности и срочности: выходишь завтра на работу. Подумай, кого на подмену за доплату можешь попросить. Говоришь, что приболела, и, поменявшись, уходишь. Закончишь с переездом – и уезжай из города. Через Москву. Открываешь счёт на себя в Москве, реквизиты отсылаешь сюда на работу для получения заработанного и начислений. Открой несколько счетов ещё, девять будет достаточно, пригодятся не только нам, но и Кузьмичу, и твоей матери. Поговори с мамой, чтобы она всем говорила, что дочь уехала к парню какому-то в Москву, на всегда, на работе познакомилась. Если есть кто-то на работе, завтра тоже это распространи. Да и ты, Кузьмич, поддерживай при вопросах, описывайте кого-нибудь знакомого. Помните того типа из пентхауса?