замечаний органов управления: «На одном из обсуждений спектакля - а этих

обсуждений было не меньше восьми, и каждый раз чиновники из министерства

культуры не говорили ни да, ни нет, не разрешали, не запрещали постановку, а

придирались к каким-то мелочам: тут убавить, тут прибавить, тут отрезать, тут

приклеить, -один из высоких товарищей заявил: «Вот здесь у вас нехороший намек в

названии улицы». - «Какой намек? На что?» - не понял Зорин. - «Неужели не ясно? На

улицу Грановского!»... В конце концов, спектакль утвердили. А в БДТ «Диона»

запретили категорически и, надо думать, не из-за улицы, на которой жил импе-

47 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 36. Д. 151. Л. 250-257.

48 Аппарат ЦК КПСС и культура. 1965-1972. - М.: Изд-во «РОССПЭН», 2009.

С. 29.

ратор Домициан. Правда, и нам «Диона» недолго дали иг-

49

рать» .

57

После выпуска постановки органы цензуры и идеологического контроля

продолжали критику уже идущего спектакля, о чем свидетельствует совместная

записка отделов культуры и отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС от 12 февраля

1966 г. «О положении в области контроля за репертуаром». «В спектакле «Дион», -

говорилось в записке, - события римской истории служат поводом для утверждений о

том, что источник извечной трагедии всякого истинного художника заключается в

фатальном несовпадении его интересов с интересами власть имущих, всегда

предпочитающих иметь вокруг себя льстецов, а не смелых обличителей, защитников

народных интересов. Приметы современности в характере и языке подчеркивают

иносказательный смысл пьесы, адресуют авторские обобщения не только прошлому, но

и сегодняшнему дню, что сохранилось и в новой редакции спектакля. В этих

обобщениях наглядно отражаются ошибочные представления о назначении искусства,

о неизбежном антагонизме между художником и государством, которые бытуют сейчас

в определенных кругах творческой интеллиген-ции»50.

Следует сказать, что драматурги, выступая против двойной цензуры, недовольны

были именно деятельностью реперту-арно-редакционных коллегий как промежуточной

инстанции. Определенным свидетельством такого отношения является специальная

записка правления Союза писателей СССР, направленная в ЦК КПСС в мае 1968 г.

«При установившейся практике, - обращало внимание ЦК руководство союза, - авторы

пьес лишены возможности непосредственного контакта с работниками Главлита и все

замечания по своим произведениям, подчас спорные, получают не прямо, а через те же

репертуарно-редакционные коллегии министерств культуры»51.

Ульянов М. А. «Приворотное зелье». - М.: Изд-во «Алгоритм», 1999. С. 96.

50 Аппарат ЦК КПСС и культура. 1965-1972. - М.: Изд-во «РОССПЭН», 2009. С.

191.

51 Аппарат ЦК КПСС и культура. 1965-1972. - М.: Изд-во «РОССПЭН», 2009.

С. 487.

Однако в том случае, если в указанный период министерство поддерживало автора в

его нежелании вносить изменения, предлагаемые чиновниками Главлита, то эти

чиновники фактически уже никак не могли повлиять на ситуацию, они вынуждены

были подписывать пьесу или либретто к постановке. Показателен в этом отношении

эпизод с пьесой Виктора Розова «Традиционный сбор». В ноябре 1966 г. пьеса

поступила на контроль в Главлит от министерства культуры СССР. В январе 1967 г.

замечания Главлита были направлены в Управление театров с тем, чтобы начальник

Управления разъяснил именитому автору позицию цензуры. Однако начальник

Управления театров П.А. Тарасов и заместитель министра культуры Г.И. Владыкин, не

согласные с поступившими от цензоров замечаниями, попросили подписать пьесу в

том варианте, который был отправлен в Главлит. «Поскольку, - писал начальник

Главного управления по охране государственных тайн в печати П. К. Романов в ЦК

КПСС, - за идейно-художественное содержание драматических произведений

полностью несут ответственность органы министерства культуры, управление

подписало пьесу к исполнению»52.

Тем не менее, П. К. Романов был явно недоволен таким решением и доводил до

сведения ЦК КПСС: «Обращает на себя внимание то, что за последнее время со

стороны органов министерства культуры СССР допускается неправильная практика,

когда театры начинают репетировать пьесы, не имеющие разрешения к исполнению.

Это приводит к преждевременному формированию общественного мнения вокруг

недоработанных, а подчас и ошибочных произведений»53. В итоге функции Главлита

как последней инстанции в определении судьбы драматических произведений

постепенно были полностью восстановлены.

58

После выхода в декабре 1966 г. Положения «О контроле за репертуаром

драматических и музыкальных театров, концертных организаций, художественных

коллективов и цирков» полностью закрепилась практика, при которой репертуарно-

редакционные коллегии министерств должны были направлять все вновь созданные

драматические произведения для утверждения в Главлит СССР. Но при этом они по-

прежнему, перед тем как рекомендовать произведение для рассмотрения управлению

цензуры, обязаны были проводить его предварительную идеологическую проверку.

Однако на практике после 1966 г. репертуарно-редакционные коллегии стали уделять

меньше внимания идейному содержанию произведений, осуществляя главным образом

профессиональную экспертизу. Как представляется, связано это было не только с

восстановлением функций Главлита, но и с тем, что постепенно менялся состав самих

коллегий за счет прихода профессионалов.

Интересно, что органы идеологической цензуры подходили столь же серьезно и к

либретто для музыкальных комедий, не делая скидки на особенности жанра. В 1966 г.

министерством культуры РСФСР было направлено в Главлит либретто оперетты И.

Луковского «Господа чекисты». По мнению Главлита, в ней «давалась искаженная

картина событий первых лет Советской власти и той борьбы, которую ВЧК по заданию

партии вела с врагами советского государства». Либретто оперетты было возвращено

на доработку в министерство. После того, как автор внес в него исправления, в

частности, заменил чекистов «совде-повцами» и «ревкомовцами», пьеса была

разрешена к постановке в 1967 г. под названием «Господа и товарищи»54.

В 1975 г. Управление музыкальных учреждений направило в Главлит СССР на

утверждение, или, как это называлось в официальной переписке, «на контроль»,

либретто музыкальной комедии «Бабий бунт» К. Васильева и М. Пляцковского, указав

предварительно, что «либретто рассмотрено и одобрено с точки зрения идейно-

художественного качества»55. На этот раз оценка репертуарно-редакционной коллегии

не вызвала возражения Главлита.

В начале 1980-х гг. сотрудники репертуарно-редакционной коллегии ГУК,

входившие в комиссию по приему спектакля «Прекрасная Галатея» по пьесе Франца

Зуппе в Московском театре Оперетты, настоятельно рекомендовали исключить из тек-

стов русского либретто, написанного А. Меньшиковым, те выражения, которые

содержали намек на негативные факты советской действительности. «Мне кажется, -

писал один из инспекторов репертуарно-редакционной коллегии, - что кроме кон-

кретных замечаний по сценарию, можно было бы еще безболезненно расстаться с

некоторыми «цитатами», которые по смыслу не связаны с действием спектакля и звучат

довольно пошло, например: «У товаров есть истинная и красная цена», «Я видел твоего

хозяина на рынке. Он стоит за виноградом, а это надол-

го»56.

Довольно редко, но все же случались и ситуации идейного «самоконтроля», когда

спорные вещи отвергались на стадии обсуждения в художественных советах или на

партсобраниях в самих театрах. Так, в марте 1969 г. на партийном бюро МТО при